— Вас убьют, — неожиданно подала голос Руру, до этого просто внимательно слушая диалог брата и сестры. — У шестерок Кхоба есть пушки.
Юрика задумалась. Открытое пространство старого пожарища перестало казаться ей удачным выбором.
— А ведь твоя смуглянка права, — произнесла она, доводя Ранмаро до зубовного скрежета. — Надо выбрать другое место, я еще не умею от пуль уворачиваться. Или ты умеешь их мечом отбивать?
— Еще нет, — ответил Лэйт.
— Тогда найдем какой-нибудь заброшенный дом… Смугляш, есть что-нибудь поблизости?
— Я не собираюсь вам помогать…
— Да и поздно уже, — заметил Ранмаро. — Они здесь.
К пожарищу вышли двое — высокий массивный мужчина в коричневом балахоне с капюшоном, надвинутом на глаза, и парень одних лет с Ранмаро в застегнутой по самый подбородок, несмотря на жару, кожаной куртке и широких армейских штанах. Взгляд Юрики зацепился за тяжелые ботинки странного фасона — они были сделаны из странного материала, напоминающего гибкий пластик. Вспомнила, где видела нечто подобное — во внутренностях человекоподобного дрона, обезглавленного Дженази в поезде из Ховина в Фламби. Посмотрела на брата и увидела, что он тоже прикипел взглядом к обуви незнакомца. Выражение его лица подсказало девушке, что у них неприятности куда большие, чем если бы сюда заявилась толпа мафиози с пулеметами.
— Руру, кто они? — тихо спросил Лэйт.
Лицо уличной принцессы Креслана побледнело, глаза расширились от страха. Она неуверенно попятилась, озираясь в поисках пути к отступлению.
— Хастур и Антарес. Они… Они не должны были приходить сюда.
— Кто они такие? — голос Юрики призывал смуглянку не поддаваться панике, хотя сама она не была уверена в отсутствии причин для беспокойства. На голове обладателя странных ботинок была повязана черная бандана, из-под которой выбивались красные волосы. Его взгляд, презрительно-высокомерный, задержался на ее соломенной шляпе, а потом прилип к Ранмаро, медленно обнажившем меч.
— Кого я вижу! — громко произнес он, вытаскивая руки из карманов. В правой была свернутая бинтом металлическая лента, в левой — рукоять из композита металла и пластика. — Ранмаро Лэйт собственной персоной! Заблудиться изволили, ваше сиятельство?
— Руру! — в последний раз шепотом позвала Юрика воровку, и та наконец ответила:
— Они перебили парней с Судо, которые раньше вели дела в нашем городе.
— «Рассвет», — Ранмаро отчетливо произнес название организации, подчинявшейся императору Дакиэрро. — Юрика, уводи Руру отсюда.
— Кошелек уже неактуален, — с пониманием ответила его сестра. — Но я тебя одного не оставлю. Смугляш, петляй отсюда, мы прикроем.
Руру бегом бросилась с пожарища. Ее никто не останавливал.
— С каких пор комнатные собачки Сигурда перестали трястись при звуках имени Ранфарга Белгорро? — с вызовом спросил Ранмаро у пришельцев.
Нахальный Ботинок (так окрестила про себя младшего из пары «Рассвета») одним резким движением расправил ленту в своей руке и она со стальным гулом превратилась в прямое лезвие. Точно, не глядя, соединил его с рукоятью, получая меч, объединивший в себе традиционный подход к смертоубийству и космические технологии.
— С тех самых, когда последний из Дома Лэйт сунулся не туда, куда следовало. Сегодня я уделаю тебя, щенок, и лично передам в руки Императора, в соплях и обделавшегося с ног до головы.
Парень шагнул вперед, отводя меч в сторону, но тут мужчина схватил его за плечо и грубо одернул, возвращая на место.
— Антарес! — рыкнул он, сбрасывая с себя балахон. Под ним оказался армейский бронежилет, огромные руки защищала сложная анатомическая броня из металла и сверхпрочного пластика. Впрочем, это могли быть и вовсе протезы — на эту мысль наводили пугающие глаза мужчины, из мутного полупрозрачного материала. Словно бельма, они слепо смотрели на мир немигающим взглядом, и в то же время видели все.
— Хастур! — почти жалобно воскликнул Антарес, мимолетный образ грозного задиры и наглеца испарился, оставив только хама и грубияна.
— Прояви уважение к наследнику Великого Дома, — спокойно ответил Хастур, приглаживая короткие седые волосы. Его грубые черты лица разгладились, плотно сжатые губы изогнулись в намеке на улыбку. — И его спутнице.
Юрика с дрожью рассмотрела крупные, под цвет кожи, искусственные заплаты на его щеках, лбе и подбородке, ополовиненное правое ухо и обтянутую гибким композитом шею — под обычным бронежилетом должен был скрываться полноценный футуристический доспех, сплавленный с человеческим телом. Этот человек — если это был человек — производил неизгладимое впечатление живого оружия, неоднократного проверенного в бою.
Хастур сделал шаг вперед и остановился. Изваянием врос в землю, грозя остановить любой бульдозер, и произнес:
— Ранмаро Лэйт, предлагаю вам сложить оружие и пойти с нами.
Юрика прикусила губу, а потом глубоко вдохнула и выдохнула. Сняла соломенную шляпу и положила ее на чистый камешек, нежно погладив на прощание. Выпрямилась и громко заявила:
— Юрика Эспозито предлагает почтенному Хастуру и козлу-Антаресу валить в свое Дакиэрро, пока им не напинали.
Хастур только вздохнул и двинулся вперед с невозмутимой уверенностью тяжелого танка.
— Так, план такой, — пулеметом затараторила Юрика, — я отвлекаю этого, а ты быстро крошишь на оливье второго. Потом навалимся вместе. Или свалим, — здесь остановилась и задумалась, не отрываясь от приближающегося Хастура. — Да, свалим.
Ранмаро подумал и согласился с первой частью плана, никак не прокомментировав вторую. И Юрика тотчас же подняла кирпич и швырнула его в голову Хастура.
— Лови!
Воин не собирался ловить кирпич ровно до тех пор, пока девушка не завершила бросок. Похоже, сначала он хотел вообще его проигнорировать, а оценив скрытую мощь ее тоненьких мускулов, намеревался отбить, но когда снаряд сорвался с пальцев Юрики, едва успел увернуться, и только мгновение спустя смог удивиться свисту, с которым тот пронесся мимо его уха.
— Еще один! — следом за первым полетел второй, и бой наконец начался. Хастур ринулся вперед, закрывая голову локтями, Юрика прыгнула в сторону, Ранмаро бросился навстречу Антаресу. Сталь столкнулась трижды, Ранмаро увернулся от четвертого удара, ответил, подставил лезвие под пятый, наклонил клинок, позволяя мечу противника скользить по нему, вывернул запястье… А потом Юрике стало не до этого. За ней гнался человек-броня.
Хастур не пытался ударить ее, только схватить, но представляя, как попадает в его композитную хватку, она начинала двигаться резвее. Он был быстр и ловок, большие габариты не мешали ему двигаться с кошачьей грацией, и пока только изначальная фора помогала Юрике быть на шаг впереди него. Ей даже начало казаться, что она попадет в его руки раньше, чем Ранмаро справится с Ботинком. Тем более, что брат явно не торопился с этим.
Внезапно Хастур остановился.
— Зачем тебе это? — спросил он, переводя дух — к огромному облегчению Юрики. Это свидетельствовало о том, что он не совсем машина, чего она сильно боялась. — Нам нужен только Лэйт, ты можешь просто уйти.
— Я своих в беде не бросаю, — ответила она, взведенная пружиной и готовая к продолжению недетской игры в салочки. Даже забыла добавить, что Ранмаро ее брат.
— Ты из «Молота»? — спросил воин, внимательно рассматривая Юрику. — Великий Дом Старвинд? Пусть в тебе и течет кровь яо, ты все равно похожа на них. Мать Антареса тоже из этого великого дома, вы можете оказаться родственниками.
— В гробу я видела такую родню, — ответила Юрика, и внезапная идея посетила ее голову. — Хочешь узнать, кто я — поймай. Если сможешь.
— Точно Старвинд, — хмыкнул Хастур. — Они все наглецы, в кого не ткни. Даже легендарный Регулус.
— Ты знал его? — удивилась девушка и бросила взгляд в сторону Ранмаро. Антарес теснил Лэйт, и ее сердце сжалось в тревоге.
«Дядя, деда, ну и где вы шляетесь?»
— Да, — веско обронил Хастур. — Я сражался с ним еще до того, как он стал Стражем Неба, а это, — воин коснулся половинки уха, — он оставил мне на память уже после смерти императора Фридриха тридцать лет назад.
— Тебе больше ста пятнадцати лет и ты сражался с ним один на один? — на всякий случай уточнила Юрика.
— Да.
«Твою мать!»
А вслух ответила:
— Круто. А других Стражей видел?
— Нолу Орчи. Так же еще до того, как появились Стражи Неба. Она помешала моему отряду схватить Дана Даркенвэй в пустынях Судо.
Мысли в голове Юрики заметались с удвоенной скоростью.
— Ты о Шадизе? Там еще красный песок.
— Ты слышала об этой истории? — удивился Хастур. — От кого?
— Дан Даркенвэй рассказал, — как бы неохотно ответила девушка. На самом деле ей было только на руку тянуть время подобным образом. Но бросив еще один взгляд на Ранмаро, обивавшего удары Антареса, она задумалась над тем, кто же здесь на самом деле занят манипуляциями с резиной.
— Странно, — удивление Хастура продолжало расти, — мне показалось, что тебе не больше пятнадцати, ведь процесс нашего старения начинает замедляться после двадцати лет. Неужели синдром Цепеша?
— Мне шестнадцать, — рассердилась Юрика, хотя на самом деле была благодарна старому воину за то, что он не дал ей все тринадцать.
— Тогда Дан Даркенвэй никак не мог говорить с тобой, — нахмурился Хастур. — Он погиб еще раньше от рук Ришари — вместе с Регулусом.
Юрика постаралась предельно успокоиться, изгнать из сознания страх и неуверенность. Предположение, что брат легко справится с противником, оказалось ошибочным, более того, он мог проиграть, и это ей нужно спешить к нему на помощь. Пройти мимо древнего Хастура, сражавшегося с Нолой Орчи и Регулусом Старвиндом. Победить его точно так же, как и они.
Решение пришло неожиданно.
Юрика вытянула вперед открытую ладонь и вызвала материальный образ памяти Дана Даркенвэй — сферу туманного света.
— Это память одного из Стражей Неба. Кто угодно может прочесть воспоминания из нее. Победи меня — и я покажу их тебе.
— Зачем они мне? — удивился Хастур со слабо скрытым интересом. — У меня есть множество собственных воспоминаний о них.
— О, действительно, — подтвердила разочарованная Юрика. — Ну, тогда я пошла. Удачи с Лэйт.
— Стой, — произнес Хастур, когда она действительно собралась уйти, и надавил пальцем на висок. — Теперь я просто не могу отпустить тебя. В твоих руках секреты Гвардии Хаоса. Ты не менее ценна — как и наследник Дома Лэйт. Я уже передал сообщение императору Сигурду, и он только что одобрил твою поимку.
«Твою мать! — пронеслось в голове Юрики. — Что я только что натворила?»
— Стала целью «Рассвета», — прочитал ее мысли Хастур. — Это большая честь. В определенном смысле.
— Ха-ха, — ответила она. И бросилась наутек. Теперь Хастура следовало победить очень быстро — кто-угодно мог придти ему на помощь.
«А еще я могу просто поднять кверху лапки и ждать, пока дядя и дедушка придут меня спасать. Но такого они от меня никогда не дождутся».
***
Виктория рассеяно размешивала в стеклянном бокале растаявшее мороженное, рассматривая текущий мимо ресторана поток людей. Просперо, трижды попытавшийся развязать диалог, решил, что будет проще настроиться на волну, на которой пребывала девушка, и так же испытал себя в созерцании, но ничего, кроме самой Виктории, не могло оказаться более достойным его внимания. Инспектора восхищала ее утонченная красота, которую видел всякий, но только до тех пор, пока не вступал с ней в близкое знакомство, потому что Виктория хотела казаться всем стальным клинком, а не нежным цветком. И только когда она забывала о том, что на нее смотрят, становилась такой, какой должна была быть в мире без сражений и мистических способностей — умной и доброй девушкой, по достоинству одаренной самой природой.
Виктория наконец заметила пристальное внимание к своей особе и с вопросом посмотрела на Просперо. Делать вид, что ничего не произошло, стало поздно, и он спросил:
— Есть ли мужчина, который покорил ваше сердце, синьора?
— В данный момент или вообще? — уточнила она. — Я влюблялась… пару раз.
Сердце инспектора застыло и упало куда-то в область подвала и городских коммуникаций.
— Но ничего действительно особенного не было, — продолжила она, и душа Просперо воспряла. — Одно свидание, разочарование… Живых людей любить трудно.
— Простите?
— Я имела ввиду тех, с кем мы близко знакомы, — уточнила Виктория. — Парни в Фламби меркли на фоне историй мамы о Гвардейцах и Стражах Неба — великих героях и злодеях прошлого. Они похитили мое сердце еще в детстве. Дедушка Валериан, дядя Кристиан, верные Дан и Регулус, грозные Кенсэй и Белгорро, ужасные Сигурд, Раббен и Августо… Правда, чем больше я узнавала о некоторых из них, тем быстрее выветривались глупые мысли из моей головы.
Виктория мило улыбнулась и Просперо ответил ей, отметив про себя, что она не назвала Дженази. И вовсе не потому, что забыла о нем.
— А вы, Просперо? Сколько раз вы завоевывали чье-то сердце?
Эспозито улыбнулся.
— Не думаю, что в моей жизни происходило нечто подобное. Я имею ввиду ситуации, когда влюблялись в меня. Я — да, такое случалось. Например, двадцать лет назад, когда я только начинал служить закону и Федерации.
— Вы вдвое старше меня, но хорошо запомнили только один такой эпизод? — не поверила Виктория.
— Она была особенной, — грустно ответил инспектор, погружаясь в воспоминания. — Мы познакомились совершенно случайно — мне пришло письмо, адресованное другому человеку. Другому Просперо Эспозито, который был старым другом ее семьи. Диана — так ее звали, сообщила ему о болезни матери, и просила приехать. Когда я понял, что прочел чужое письмо, написал ответ и сообщил об ошибке почтальона. И пообещал найти настоящего получателя письма. Провел небольшое расследование — это было легко — и узнал, что другой Просперо умер год назад, и написал второе письмо. Так началась наша переписка.
— Звали? — осторожно спросила Виктория.
— Она писала замечательные письма. Глубокие, искренние. Оказалось, что она была всего на три года младше меня, и училась в юридическом колледже, собираясь поступить на госслужбу. Вся семья — мать и отчим, переезжающие с одной съемной квартиры на другую. Через два месяца в одно из писем была вложена ее фотография, и я по-настоящему влюбился. Служба отступила на второй план, я начал грезить Дианой. И однажды просто взял отпуск за свой счет и приехал к ней.
— Реальность и письма оказались далеки друг от друга? — Виктория не смогла выдержать затянувшейся паузы. Просперо вынырнул из своих воспоминаний словно из глубокого омута и увидел девушку совсем в ином свете. Опыт и боль прожитых лет надавили на плечи, и он внезапно усомнился в правильности своей искренности. Зачем ей это знать?
— Да.
Виктория ничем не выразила своего разочарования, и даже дала понять, что ожидала подобного ответа. «Такова жизнь» — наверное, хотела сказать она, и только после этого Просперо решил, что сказать стоит.
— Диана из писем и настоящая Диана оказались разными девушками. Но настоящую Диану я полюбил куда сильнее, чем воображаемую. Что вообще могут передать строчки на бумаге? Звук голоса? Особенности мимики? Истинный смысл слов? Между строчек мы читаем удивительные вещи, которые порой не имеют под собой никакого основания. Другой человек — другая Вселенная.
— Понять человека тяжело, даже если живешь рядом с ним долгие годы, — подтвердила Виктория, вспомнив о Ранмаро. — Но вы имели ввиду не совсем это, извините.
— Ничего, — покачал головой Просперо. — Это близкие темы, и очень сложные. Так вот, Диана изменила мое отношение к этому миру. Я не мог поверить, что под этим небом и по этой земле ходит настолько удивительная девушка. Извините, что не могу сказать вам, в чем именно это заключалось — слишком личное, старательно забываемое. Скажу только, что предложил ей выйти за меня, и она ответила отказом. Если она поразила мое сердце, то я, видимо, разочаровал ее. Хотя, скорее всего, она вообще ни разу не испытала ко мне аналогичного чувства. Я был ее собеседником, далеким, которому можно сказать то, чем никогда не поделишься с близкими. И нужен был ей только в данном качестве.
— И вы уехали? — мрачно спросила Виктория. — Даже не попытались завоевать ее сердце?
Просперо вздохнул.
— Я был настойчив, поверьте мне, и добивался ее внимания смелее, чем любой другой на моем месте. Никто и ничто не могло испугать меня тогда — соперник, постороннее мнение, обстоятельства. Просто я не был ее рыцарем на белом коне.
— Или отступили раньше, чем она смогла понять, кто именно появился в ее жизни, — продолжала сердиться Виктория.
— Возможно, — ответил инспектор. — Мысленно возвращаясь к тем дням, я всегда представляю, как поступил бы тогда иначе. Но жизнь не переиграешь. От яркой мечты остался только уголек надежды — наша переписка не прекращалась еще целый год, пока однажды мы не разошлись во взглядах по поводу одного вопроса. В последний раз обменялись гневными письмами. И все.
— Вы больше не писали ей? Ни разу? — не поверила девушка.
— Трижды, — нехотя признался Просперо. — Пока через два года не пришло письмо от семьи, которая поселилась в ее квартире. Так я узнал, что Диана умерла. Она долго болела — еще во время своего визита я обратил внимание на то, что она очень хрупкая, но таким было только ее тело, а не воля и разум, и не придал ее физической слабости большого значения. Врачи не смогли ей помочь. Мне написали, что даже обладатель мистической способности исцеления оказался бессилен. Возможно, только синьор Дженази мог тогда помочь… — Просперо поднял свою правую руку и снова поразился тому, что она на месте.
— Да, он смог бы, — подтвердила Виктория. — Мне жаль.
— Диана болела больше года — и ни разу не написала мне об этом. Даже зная, что скоро умрет — не написала. Это… — Просперо задохнулся и не смог закончить фразу. Стиснул зубы и отвернулся.
— Вы не смогли попрощаться.
— Да, — выдавил он из себя. Потом улыбнулся и снова превратился добродушного молодого человека, всего-лишь чуть более серьезного, чем его ровесники. И увидел, что Виктория не смотрит на него, переживая в душе услышанную историю. — Извините, если расстроил вас.
На их стол упала чья-то тень, Просперо повернул голову и увидел незнакомую девушку с правильными чертами лица и необыкновенно чистой и светлой кожей. Большие ясные глаза словно светились изнутри, и инспектор мгновенно провел аналогию с внешностью семьи Лэйт. Одна из Великого Дома.
— Я тоже расстроилась, инспектор Просперо Эспозито, — заявила она бесцеремонно, и просто уселась на край стола, вызывающе демонстрируя обнаженную ногу в высоком разрезе открытого черно-красного платья. — Не собираетесь извиниться и передо мной тоже?
Пока инспектор и Виктория пребывали в состоянии глубокой растерянности, она извлекла из дамской сумочки позолоченный портсигар, вытащила тонкую длинную сигарету и закурила.
— Грустная история, — продолжила незнакомка, когда они медленно вышли из-за стола. — Два одиночества не нашли друг друга. Ну просто сценарий для мелодрамы с элементами детектива и трагическим финалом. В принципе, — она смерила Просперо уничижительным взглядом, — я Диану понимаю. Тратить свою жизнь на ничтожество? Ха-ха три раза.
— Ты кто такая? — прорычала Виктория. Незнакомка даже не смотрела в ее сторону, и это было большой ошибкой с ее стороны.
— Карина Бронзлевен, специальный агент «Рассвета» на службе у Первого Императора Дакиэрро.
— Виктория Лэйт, — процедила девушка, сжимая кулаки. — Если ты сейчас же не извинишься перед ним…
Карина схватила стакан с водой и выплеснула его содержимое в лицо Виктории.
— Я знаю, как тебя зовут, — ответила она высокомерно. — Наследница Дома Лэйт, который был сокрушен моим прапрадедушкой Фридрихом. Слышала о таком?
— …то я скормлю тебе твои же волосы, — закончила фразу Виктория. Вода стекала с ее волос и лица, намочив шею и оставляя серые потеки на белой блузке, и никаким образом не могла охладить ее ярость.
— О, правда? — искренне удивилась Карина и взяла со стола графин с водой.
«Она знает наши имена, но не знает о способностях Виктории?» — успел удивиться Просперо перед тем, как вода в графине забурлила и стекло лопнуло, осыпая Бронзлевен осколками. И ошпаривая крутым кипятком.
— Тварь! — взвыла Карина, тряся обожженной рукой. Досталось и ноге, только инспектора насторожил цвет покрывших кожу пузырей — ядовито-лиловый. И это была не отмирающая кожа, а странная полупрозрачная светящаяся слизь, от которой исходил едва заметный пар. Слизь вела себя, словно жидкость, оказавшаяся в невесомости, и Просперо мысленно сравнил ее с эктоплазмой, выделяемой медиумами, и из которой, по слухам, состояли призраки.
Эктоплазма собралась в единый сгусток, приняла образ крылатой ящерицы и атаковала Викторию. Инспектор не растерялся и создал электрический разряд в области ступни — подошву ботинка намочила образовавшаяся лужа горячей воды.
Карину тряхнуло и мистическая способность развеялась, не коснувшись Виктории. Она бросила на Просперо злобный взгляд, он же ответил виноватой улыбкой.
— Извините.
— Двое на одного, да? — Бронзлевен отступила, хищно улыбаясь. — Ошибаетесь, голубки.
Она шагнула в сторону — и Просперо увидел стоявшего позади нее высокого мужчину в кожаном плаще, надвинутой на лоб широкополой пастушьей шляпе и странных широких очках-полумаске. Он целился в него из огромного пистолета странного дизайна и улыбался.
— Привет, — сказал он и нажал на спусковой крючок.
Яркая вспышка, два слившихся в один электрических треска, тяжелый удар в грудь — и Просперо оказался сбит с ног и отправлен в полет выстрелом из плазменного оружия.
— Вот незадача, — незнакомец приподняв полу своей шляпы тычком бластера, и извлек из кобуры второй, — в досье об этом не было ни слова. Электромагнитный тип, способный отбивать плазму… Карина, он действительно нам живой не нужен?
— Нет, — прошипела Бронзлевен, формируя вокруг себя целое облако лиловой эктоплазмы. — Забираем Лэйт и уходим отсюда.
— Прости меня, парень, — сокрушенно произнес после этих слов стрелок и развел руками. — Кристоф Сольряйн заберет сегодня твою жизнь.