18:00, 22 июля 1014 года. Империя Дакиэрро, Бифрост.
Сигурд молча наблюдал за приближением робота-хирурга и размышлял над тем, что же делать дальше. Вселенная преподнесла ему сразу три сюрприза: непредсказуемую дочь Ришари, невиданную ранее мощь Дженази и мистический дар исцеления Раббена. Он пошел на риск из-за Юрики, едва не погиб и был спасен в самый последний момент — причем дважды. Сначала в тот момент, когда Тоттенгрибер вытащил его из-под смертельного удара Дженази, а потом — когда начали отказывать жизненно важные органы, поврежденные во время первого, сокрушительного удара бывшего Гвардейца. Синтетические модификации его тела оказались бесполезны, нейропроцессор и прочие имплантанты — уничтожены, и мозгу оставалось жить всего несколько секунд, но Раббен возложил на него свои руки — и срослись разорванные мышцы, нервы и сосуды, раздробленные кости. Он исцелил его тело, но только ту его часть, которая была дарована ему природой. Кибернетические усовершенствования с помощью подобной мистической способности восстановить нельзя. Они теперь вообще не подлежат ремонту — слишком велик был нанесенный Дженази урон, и теперь их предстояло извлечь хирургическим путем.
Операция обещала быть долгой, но император Дакиэрро ждал ее с нетерпением — он привык к возможностям нейропроцессора и прямого подключения мозга к инфосети, благодаря которому знал обо всем, что происходит в мире. По крайней мере, в тех его частях, в которых есть дроны и агенты Рассвета. Ну а в самой империи, просвеченной насквозь камерами и сенсорами, он был всевидящим и всемогущим богом. Совсем не таким, как сейчас, незнающим, что происходит даже за стенами этой операционной.
Раббен и Августо были рядом, готовые к любой непредвиденной ситуации. Во время операции Сигурд будет не способен сражаться, так что телохранители их уровня просто необходимы. Даже в самом сердце Дакиэрро.
— И давно ты научился исцелять, Раббен? — спросил он у невозмутимо-холодного Тоттенгрибера, хотя на самом деле хотел спросить о другом: с какой стати обычно безразличный к человеческой жизни бессмертный чародей вытащил из Креслана группу Карины? Благодаря этому наконец-то был создан прецедент — противник напал на отряд под командованием Дженази и ушел от него без потерь. Так эффективно Раббен не действовал даже во времена войн Гвардии с Небесными Городами.
— С двенадцати лет, — ответил Тоттенгрибер, наблюдая за приготовлениями робота-хирурга.
— Но почему ты раньше никогда не использовал эту способность? — продолжал удивляться Сигурд. — Скольких наших товарищей ты мог бы спасти?
— Кого? — Раббен повернул к нему свое мертвенно-бледное неподвижное лицо, и по спине императора пробежал холодок: очень уж убедительно Тоттенгрибер изобразил, что не понимает значение слова «товарищи». По-крайней мере, Сигурд так понял его реакцию на свой вопрос.
— Не важно… Я огорчен, Раббен. У тебя есть и другие тайны от меня и Августо?
— Да, — равнодушно ответил Тоттенгрибер, и у Сигурда почему-то пропало желание выпытывать у него оставшиеся секреты. Но он был просто обязан напомнить ему, кто из них повелитель огромной империи.
— Похвальная честность, — сдержанно улыбнулся император. — Но неужели ты забыл о том, что присягнул мне на верность и поклялся приложить все силы для достижения нашей общей цели? И что же теперь получается? Ты хранил свои подлинные возможности в тайне, скрывал их от нас, словно мы враги тебе? Как ты объяснишь это, Раббен?
— Зачем? — холодно спросил Тоттенгрибер.
— Что «Зачем?» — не понял вопроса Сигурд, плохо скрывая растерянность.
— Зачем мне что-то объяснять тебе? — прямо спросил Раббен, уверенно поймав взгляд императора своими темными глазами.
Изумленный Сигурд сорвался с медицинского ложа и встал прямо напротив взбунтовавшегося Тоттенгрибера, нос к носу, и остро жалел, что под рукой нет верного меча. Ну и о том, конечно, что Раббен был выше него ростом…
— Это мятеж? — прорычал император, с трудом сдерживая в себе желание свернуть Раббену шею.
— Нет, — ответил Тоттенгрибер, сохраняя ледяное спокойствие. — Но мне всегда было интересно узнать, что ты сделаешь со мной, если я прекращу тебе подчиняться. Вариант А — ничего; вариант Б — ничего: вариант В — ничего, вариант… — самым ужасным для Сигурда в поведении Раббена было то, что он даже не позволил себе снисходительной улыбки. Тоттенгрибер смотрел на него сейчас словно на насекомое, и размышлял, прихлопнуть его или нет.
— …ничего, — Раббен закончил фразу, и теперь бесстрастно ожидал ответа императора.
— Ты хочешь бросить мне вызов? — спросил Сигурд, мысленно оценивая свои нынешние шансы на победу. Они были очень высоки, он не мог проиграть Тоттенгриберу даже в таком состоянии, но как долго? Раббен бессмертен и не знает усталости, единственный шанс избавиться от представляемой им угрозы — заманить чародея в заранее подготовленную ловушку и запечатать в ней с помощью магии Забытых Богов. Стоило ли говорить, что ничего заранее подготовленного у императора Дакиэрро для некогда верного союзника не было? Совсем не потому, что он никогда не сомневался в нем, а из-за опасения, что Раббен прознает о подобных приготовлениях и задаст вопрос: «Зачем?»
Только он его все равно задал…
— Не вижу в этом смысла, — ответил Тоттенгрибер. — Ты не способен причинить мне вред. Никто в этом мире на это не способен. И я никому не обязан объяснять свои цели и мотивы. Прими эту данность — или нам придется расстаться.
— Прочь с глаз моих, — процедил сквозь зубы Сигурд — вне себя от бессильной ярости. — И если ты через двадцать четыре часа не покинешь Дакиэрро — клянусь Небом, я найду способ покончить с тобой раз и навсегда.
— Осторожнее с клятвами, мальчишка, — Раббен улыбнулся впервые в этом напряженном диалоге. — Небо слышит каждое сказанное чародеем слово. Нарушишь его — и горько пожалеешь.
И Тоттенгрибер покинул медицинские покои с помощью пространственного портала, неспешно и невозмутимо. А как еще он мог себя вести, уверенный в своей полной неуязвимости?
— Это было глупо с твой стороны, — произнес Августо после его исчезновения. — Раббен — ценный соратник.
— Я больше не могу ему доверять, — быстро ответил Сигурд, стараясь вернуть себе прежнее хладнокровие. До него начинало постепенно доходить, что он только что сделал. Поссорился с еще одним Гвардейцем Хаоса — бессмертным чародеем.
— Он все равно может быть полезен…
— О чем ты, Августо? — снова вспылил император. — Посмотри на меня!
Первый Гвардеец на шаг отступил от взъяренного полуголого Сигурда, покрытого редкими пятнами теперь уже бесполезных контактных разъемов и бионических имплантов.
— Меня победили одним-единственным ударом! Разгромили в пух и прах! Дженази! Ответь мне, Августо: Раббен сможет помочь мне отомстить за мое унижение? Он знает способ, как победить Дженази?
— Нет, — ответил Августо, не отводя своего взгляда, скрытого под маской. — Приходится признать, что теперь вы двое находитесь на совсем разных уровнях силы. Раббен спас тебя лишь благодаря эффекту неожиданности.
— И что же мне теперь делать? — из Сигурда словно вынули внутренний стержень и он безвольно осел обратно на медицинское ложе. — Ждать, пока Дженази придет в Дакиэрро и уничтожит все, что мы смогли построить за сто лет? Потому что я даже не представляю, кто или что сможет победить его. Как вообще такое может быть? Как человек может обладать подобной силой?
— Вы помните, что его сородичи сотворили с этим миром две тысячи лет назад, — ответил Августо. — Так чему тут удивляться?
— Несправедливости? — горько усмехнулся император. — Почему… Почему именно он?
— Вы так сильно жаждете убить Дженази? — спросил Первый Гвардеец.
— Не просто убить, Августо. Победить. Превзойти его в бою. Я потратил сто лет на то, чтобы забыть свое последнее поражение от его рук, и вот он нанес мне новое, еще более унизительное. Моя честь, Августо! Моя гордость… Он растоптал их в пыли трижды проклятого Креслана.
— И на что ты готов пойти, чтобы победить его, мой император? — в задумчивом голосе Августо прозвенели зловещие нотки.
Сигурд задумался перед ответом всего на пару секунд.
— На все. Я готов отдать все, что угодно, лишь бы победить его.
— Если так… — голос Августо превратился в пугающе-низкое шипение. — … то я, возможно, смогу помочь тебе. Но прежде нам нужно вытащить из твоего тела все бесполезные железки. Больше они тебе не понадобятся.
***
Извлечение поврежденных кибернетических модификаций из тела Сигурда заняло несколько часов, и примерно в середине этого процесса за прозрачным бронестеклом, отделявшим операционную от внешнего мира, возникла Каена-Эрика, а точнее, одно из ее дистанционно управляемых тел. Августо сразу же отправил ей предупреждение, что если она выкинет какой-нибудь фокус, он даст команду обесточить ее капсулу жизнеобеспечения.
— Даже и не собиралась, — ответила Эрика. Синтетическое лицо куклы Каены не могло передать невинную улыбку Черной Ведьмы, захватившей чужое тело.
— Новичок и правда силен, — отправила она еще одно электронное сообщение, имея ввиду Дженази, который занял ее место в теперь уже распавшейся Гвардии. — Хотелось бы получить всю доступную информацию о нем. Кто он, откуда, как заполучил такую огромную мощь… И вообще мне нужен полный доступ к нашим базам данных. Ты же не против, Августо?
Первый Гвардеец медлил с ответом. Понаблюдал некоторое время за операцией Сигурда, а потом покинул бокс, став с Эрикой по одну сторону бронестекла.
— Я не доверяю тебе, — произнес он наконец, получив возможность общаться с ней естественным способом.
— Разве это обязательно? — удивилось серебристое лицо марионетки. — Я согласилась сотрудничать с вами, потому что не хочу умирать раньше времени, но это не значит, что теперь вы можете использовать меня как вам заблагорассудится. Я хочу знать, что происходит и почему.
— Меня не волнуют твои желания, — жестко ответил Августо. — Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.
— Почему же? — усмехнулась Эрика. — Сейчас я легко могу убить нашего самоназванного императора. И сама умру, конечно, но успею забрать с собой такую важную, венценосную особу. Как тебе такой расклад?
— Ты этого не сделаешь, — покачал готовой Августо.
— Нет, если ты не будешь меня провоцировать. Но я уже поняла: по-хорошему ты со мной не хочешь. Тогда будет по-моему… Как поступит Сигурд, когда узнает твой секрет, милый Августо?
— О чем ты? — не подал виду Первый Гвардеец.
— О том, что ты такое. И о том, что ты лжешь ему долгие, долгие годы. Бедный мальчик, он только подозревает об этом, и понятия не имеет о размерах паутины, что ты сплел вокруг него.
— У тебя богатое воображение, — ответил Августо, поворачивая в ее сторону свою белую маску.
— Ты знал, что Каена осталась жива, и где находится ее убежище. Но не раскрывал ее секрет по одной простой причине: это раскрыло бы твой главный козырь, секрет твоего кажущегося бессмертия. Мы всегда поражались тому, как ты регенерируешь из мельчайших останков своего тела, и не могли понять, как твоя личность восстанавливается после уничтожения мозга. Но как же просто все оказалось: на самом деле…
— Хватит! — не выдержал Августо. — В этой комнате все записывается.
— Тебе будет несложно удалить наш диалог из архива, — улыбнулась Эрика. — Так вот, да, Каена всегда знала, что ты, только молчала. А я молчать не буду. Если только ты…
— Хорошо, ты получишь свой доступ к базам данных Империи, — сдался Первый Гвардеец. — Но если ты еще раз попробуешь продолжить этот разговор, с кем-угодно — я уничтожу тебя в ту же секунду.
— Договорились, — ответила Эрика и рассмеялась странным, полубезумным смехом. Августо отвернулся, а потом, помедлив, взял и снял свою маску.
Смех Черной Ведьмы оборвался, когда Первый Гвардеец повернулся к ней снова, с полностью открытым лицом. Оно было почти человеческим, овальным, с узким длинным носом, тонкими губами и округлым подбородком. Ненормальными были только цвета — угольно-черная кожа и полностью белые, матовые глаза, без зрачков.
— Значит, легенды не лгали, — произнесла Эрика после сиюминутного замешательства. — Взгляд Неназываемого способен убивать. Теперь понятно, почему ты всегда скрывал свое лицо… Ты ведь знал, что на меня это не подействует, верно?
— Передо мной лишь кукла, а не твое настоящее тело, — ровно ответил Августо. — И ты нужна мне, как не прискорбно. Особенно теперь, когда Сигурд повздорил с Раббеном. Глупый мальчишка…
— Как ты собираешься сделать его сильнее? — с любопытством спросила Эрика. — Без своих имплантантов он станет совсем бесполезным. Его мистическая способность не раскрыта, связь с Забытым Богом слаба… Посредственность. Не могу понять, как он жив-то до сих пор. Три сотни лет постоянного везения?
— Он расчетлив, осторожен и харизматичен… был, по крайней мере, до недавнего времени. И удачлив. Несомненно удачлив. Я укажу ему путь к силе, которой еще не видел этот мир, и он станет богом во плоти. Если выдержит ее, конечно.
— Как интересно… О какой силе идет речь? Это что-то, связанное с Неназываемыми? Хочешь воскресить какого-нибудь монстра из прошлого?
— К сожалению, это невозможно, — ответил Августо. — Мой род утратил свое могущество тысячи лет назад. К этому же та сила была совершенно дикой и необузданной, и по своей природе разрушительной. А Императору не пристало уничтожать все на своем пути. Я приготовил нечто куда более понятное человеку — по крайней мере, есть шанс, что овладев этой силой, Сигурд не утратит рассудок.
— Так что же это? — начала терять терпение Эрика.
— Ты все увидишь в свое время… Если, конечно, справишься с заданием, которое я могу поручить только тебе.
— С каким еще заданием? — с подозрением спросила Черная Ведьма.
Августо помедлил с ответом, внимательно всматриваясь в искусственное лицо Каены, ставшей жертвой своей некогда лучшей подруги. Улыбнулся и сказал:
— Убийством Белгорро.
— Это невозможно, — ответила Эрика, искусственные мышцы ее лица лишь частично отразили изумление, вызванное абсурдностью заявления Августо. — Убить ярмира невозможно.
Первый Гвардеец долго изучал ее взглядом, но что толку рассматривать дистанционно управляемую куклу, созданную по подобию кукловода по имени Каена, а не Эрика? Проникнуть в ее мысли посредством наблюдения за мимикой и жестами — дело сложное, легко сделать неверный вывод, не зная точно, влияет ли Каена на сознание захватившей ее Черной Ведьмы.
— Возможно, — ответил наконец Августо. — Девятьсот лет назад Арктур Старвинд уничтожил ярмира с алмазным телом. Он испепелил его с помощью своей мистической способности.
— Я никогда не слышала об этом.
— Арктур никому не успел рассказать о своем триумфе, — оскалился Августо, и сжал пальцы с выпущенными когтями в кулак. — Он умер сразу после своей победы.
— С твоей помощью, я так понимаю? Как грустно. Значит, он смог уничтожить алмазного ярмира потому, что тело того могло сгореть без остатка, и регенерировать ему было не из чего. Но таких уязвимых ярмиров больше нет, и уж тем более к ним нельзя отнести Белгорро. Он несокрушим.
— Это не так.
— Допустим, — не прекращала сомневаться Эрика. — Но зачем? Чем тебе мешает Белгорро?
— Ярмиры пробуждаются. К тому времени, как будет завершен «Ринн», их станет так много, что нам придется тратить на борьбу с ними ресурсы, которые понадобятся для завершения «Прометея» и «Магеллана». И как итог, мы вообще не сможем их построить. Проблему можно решить, если в запасе у нас будут ресурсы Вердиро.
— И Судо, — добавила Эрика.
Августо нахмурился.
— Ты никогда не сталкивалась с Ришари и не знаешь, на что она способна. Поверь, она куда страшнее Белгорро. В деле ее устранения нам придется положиться на Дженази. Будем надеяться, он избавит этот мир от ее присутствия. Еще лучше, если они просто убьют друг друга.
— А у них есть для этого причины? — удивилась Черная Ведьма.
— Есть. О, этих причин хватает, нужно только разжечь сильнее пламя взаимной ненависти.
— А если не выйдет? Если они объединятся вопреки твоим коварным планам? — заинтересовалась Эрика.
— Этого не случится, — возразил Августо. — Не нужно меня недооценивать. А теперь оставь меня, я должен позаботиться о том, чтобы наш император стал хоть немного сильнее.
— Осторожнее, Августо, — синтетическая мимика Каены справилась с ядовитой улыбкой Эрики. — Может быть сейчас, когда Сигурд лишился своего нейропроцессора, ты и стал фактическим единоличным правителем Дакиэрро, но стоит тебе допустить хотя бы одну ошибку и раскрыть себя перед ним, как твоя песенка будет спета.
— Я забочусь о будущем народа Дакиэрро, — ответил ей Августо. — Ему будет не в чем упрекнуть меня.
Черная Ведьма позволила себе снисходительный смешок.
— Тогда почему ты до сих пор не рассказал ему правду? Наверное, потому, что твои истинные цели далеки от спасения человечества? Я не верю тебе, Августо, и знаю, что у него нет большего врага, чем ты. Но мне, собственно, все равно, чего ты на самом деле добиваешься. Не умею предсказывать будущее, но интуиция мне подсказывает, что совсем скоро ты сдохнешь. Удачи с Сигурдом, Уголек.
***
Когда операция завершилась и Сигурд пришел в сознание, Августо завершил последние приготовления, которые прошли втайне не только от случайных любопытных глаз, но и от систем слежения Бифроста. Избежать последних было куда проще, чем живых людей — в конце концов, полным контролем над инфосетью сейчас обладал только Первый Гвардеец. Некоторое неудобство ему принесла только Марлис Мисторг, сетевой администратор Бифроста, которая совсем не вовремя проявила интерес к одному из челноков, покинувшего орбитальный мост на несколько часов и вернувшегося, не пройдя стандартные процедуры безопасности. Но одного короткого сообщения Августо хватило, чтобы она тут же позабыла о космическом аппарате и вернулась к своим обязанностям.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он у Сигурда, который скованно и неуверенно проверял, все ли части тела на месте. Его опасения были напрасны — император лежал в регенерирующем боксе, который не оставлял даже намека на послеоперационные шрамы.
— Отвратительно, — ответил тот и с некоторой неуверенностью покинул бокс, чтобы сделать несколько шагов на подрагивающих ногах. — Что это у тебя?
Августо поднял правую руку, сжимавшую тонкий черный цилиндр, вырезанный из обсидиана. Предмет был покрыт тонкой вязью символов древнего языка, и Сигурд должен был почувствовать исходящую от камня зловещую мощь. Когда глаза императора внезапно потемнели, Первый Гвардеец понял, что с ним сейчас говорит его Забытый Бог, Тхан-Озу-Бай, которой прекрасно знал, что Августо принес в этот зал. Первый Гвардеец не мог слышать их мысленный диалог, но он догадывался, в каком ключе он проходит.
— Тхан-Озу-Бай говорит, что эта вещь создана руками шик'чи'зо. Откуда она у тебя? Он сказал, что если г'ата узнают, что на нашей планете есть подобный артефакт, то повторится трагедия тысячелетней давности. Ты подвергаешь наш мир огромной опасности. А еще он сказал, что ты… Неназываемый?
Белая маска скрыла довольную ухмылку Августо, и он провел по ее твердым холодным губам своим черным когтем.
— Забытый наконец решил стать с тобой более откровенным? Не слишком ли поздно? Из-за его нежелания помочь тебе, поделиться с тобой всей своей силой, ты проиграл Дженази, едва не погиб и был лишь чудом спасен. Пусть он и говорит правду, поможет ли она тебе? Если ты веришь в это, то забудь о том пути к силе, по которому я собираюсь провести тебя, Отори Дзяко.
— Ты обещал больше никогда не называть меня так, — нахмурился Сигурд, продолжая прислушиваться к своему внутреннему собеседнику. — Тхан-Озу-Бай говорит, что если прямо сейчас я уничтожу тебя, то он раскроет мне все тайны Забытых богов и сделает меня сильнейшим из чародеев. Он утверждает, что ты — злейший враг всего человечества. Честно говоря, еще никогда Тхан не был так взволнован. Думаю, он говорит правду.
— Может быть, — не стал отрицать Августо. — Но ведь сейчас больше всего ты хочешь только одного — победы над Дженази, не так ли? Ты веришь в то, что обладая всей силой Забытого Бога, сможешь сразить его? Если да, то я здесь и сейчас уничтожу этот сосуд со всей скрытым в нем бесконечным могуществом. А если нет… Прерви связь со своим Забытым и откажись от его силы, потому что сейчас она для тебя бесполезна.
— И что же от меня останется? — горько усмехнулся Сигурд. — Без оружия, имплантов и магии… Ты хочешь, чтобы я стал совершенно беспомощным?
— Ты — император Дакиэрро, и останешься им независимо от того, слаб ты или силен. Но если ты хочешь быть сильным, то доверься мне.
— Скажи, что внутри, — ответил Сигурд, указывая на футляр. — Тогда я подумаю над тем, прерывать связь с Забытым или нет.
— Я не открываю его только потому, что опасаюсь Тхан-Озу-Бая. Он может попытаться захватить твой разум и напасть на меня, чтобы уничтожить эту вещь.
И словно в ответ на его слова Сигурд схватился за голову и застонал от боли, падая на колени. Августо выругался на неведомом языке и схватил императора за плечо, быстро шепча ему на ухо:
— Откажись от своего Забытого, немедленно! Иначе он станет тобой, а когда это случится, твое тело не выдержит его присутствия в себе и погибнет — вместе с тобой. У тебя больше нет выбора!
Несколько минут ничего не происходило, и Августо отрастил длинные когти на пальцах, чтобы в случае ментального поражения Сигурда просто убить его. Печальный исход, но необходимый, ведь если он этого не сделает, то Тхан-Озу-Бай уничтожит древнейшую реликвию шик'чи'зо…
И вот, наконец, император Дакиэрро встал с колен и выпрямился. Он был страшно бледен, испарина покрыла его лицо, но как бы внимательно Августо в него не всматривался, признаков чужеродного вмешательства в сознание Сигурда не обнаружил. Чародей справился со своим Забытым, хотя и дорогой ценой: больше никогда добровольно Тхан-Озу-Бай не ответит на его зов. Сигурд стал просто человеком. Беспомощным в мире мистических искусств.
— Скажи мне, что это того стоило, — прохрипел он, покачиваясь и хватаясь за черный балахон Августо — чтобы не потерять равновесие и не у пасть.
— Стоило, — ответил Первый Гвардеец. — Просто выслушай эту историю. Многие эры назад в мире под названием Эйзоя жила пара белых волков — Гата и Таги. Они обладали разумом и мистической силой, и не прекращали расти на протяжении всей своей жизни. Когда они стали размером с дом, существо, которое принято называть Черным Искателем, убило Таги, и чтобы отомстить ему, Гата проглотил Сердце Мира Эйзои и обрел божественную силу. Он заморозил родной мир и положил начало Волчьей Зиме — новой реальности с иными законами бытия. Она существует до сих пор, и обычному человеку не дано выжить на ее ледяных равнинах. А люди, которые жили в Эйзое в ту эру, очень хотели выжить. Но удалось это лишь двум племенам: Шу и Ашшу. Они жили по соседству с охотничьими угодьями Гата и Таги и издавна враждовали друг с другом. Шу были друзьями наших волков, а Ашшу, стало быть, врагами. И когда мир замерз, охотники Ашшу нашли мертвое тело Таги и срезали с него мясо, чтобы накормить своих жен, детей и родителей. Но знаешь, что стало со всеми, кто притронулся к этой плоти? Все они превратились в шик'чи'зо. Гата возненавидел их и приказал племени Шу уничтожить их всех, а чтобы им это удалось, подарил часть своей силы. Так появились г'ата. И с тех пор идет бесконечная, беспощадная война, из-за которой пострадал и наш мир.
— Шик'чи'зо победили и запечатали Забытых Богов, а г'ата изгнали шик'чи'зо из нашего мира, — произнес Сигурд, не отрывая взгляда от обсидианового цилиндра в руках Августо.
— Нельзя с уверенностью сказать, что г'ата сильнее шик'чи'зо, — ответил Первый Гвардеец. — Просто они эффективнее распоряжаются полученной силой, тогда как большая часть шик'чи'зо — безмозглые твари. Но те немногие, кто сохранил рассудок после того, как вкусил плоть Таги… Они стали подобны богам — совсем не таким беспомощным, как твой Тхан-Озу-Бай. Бесконечная сила и бессмертие… Любой из них стер бы Дженази в порошок — без особых усилий.
— Но их здесь нет, — ответил Сигурд, разжимая пальцы и выпрямляясь. — Если спустя столько лет кто-то из них вообще выжил.
— Они еще живы, — ответил Августо с уверенностью. — И один из них дал мне это с условием, что я найду достойного, сильного духом человека. И я нашел тебя. Ты ведь уже понял, что в этом футляре?
Первый Гвардеец медленно снял с цилиндра крышку и извлек содержимое — длинную и узкую полоску засушенного мяса, обретшего за долгие годы хранения прочность и твердость если не железа, то уж камня точно. На нем не было ни единого признака тлена и гниения.
— Плоть Таги. Последний из кусков, срезанных охотниками Ашшу. Съешь его — и станешь шик'чи'зо. Бессмертным и непобедимым.
Сигурд с сомнением посмотрел на древнюю реликвию.
— Ты сказал, что все, кто съел это, превратились в шикчизо… Это ведь чудовища, верно? Ты хочешь превратить меня в монстра?
— Ты сможешь сохранить свой рассудок, а значит, трансформация не будет значительной, — быстро ответил Августо.
— Откуда такая уверенность? — спросил император, подозревая подвох.
— Если ты не веришь мне, я просто уничтожу это прямо сейчас, — и Первый Гвардеец извлек из складок балахона бластер, чтобы направить его на кусок плоти Таги.
— Стой! — Сигурд продолжал сомневаться, но просто не мог позволить себе упустить такой шанс превзойти Дженази. — Погоди… Кто дал тебе это? Когда? На нашей планете есть шикчизо?
— Нет, — ответил Августо. — Иначе рано или поздно г'ата учуяли бы их запах. Дженази или Ришари… Нет, их нет под нашим небом. Я не могу открыть эту тайну никому, кроме другого шикчизо.
— Ты служишь им? — в гневе воскликнул Сигурд, сжимая кулаки. И вспоминая, что сейчас он практически беспомощен. Августо так долго служил ему, что в конце концов он все-таки потерял осторожность и оказался вот в таком уязвимом положении.
— Нет, — последовал убедительный ответ Первого Гвардейца. — Я служу нашему общему делу — спасению человечества.
Сигурд молча взял древнюю плоть из рук Августо. Глубокая искренность Первого слегка развеяла мрачные подозрения, и этого хватило, чтобы решиться на такой рискованный шаг.
— Если я съем это, то все г'ата будут охотиться за мной, верно? — произнес он с мрачной усмешкой, готовясь откусить первый кусок.
— Только если узнают о тебе, — ответил Августо. — А этого не произойдет, если ты будешь следовать мои советам.
— Хорошо, — усмехнулся Сигурд в последний раз — и его челюсти сжались, кусая окаменевшую плоть.
Сначала он нахмурился — по-видимому, мясо оказалось слишком твердым для его зубов.
— Слушай, ты уверен, что я смогу съесть его в таком виде? — спросил император, и тут же черты его лица исказились, обезображенные внезапным приступом звериного голода. Из горла вырвался дикий рык, когда он с остервенением рвал плоть Таги на части и судорожно глотал, не обращая внимания на те раны, которые получает в борьбе с окаменевшим мясом, которое не рвалось, а раскалывалось на мелкие острые куски. Зрелише было настолько ужасным, что Августо попятился — он, столько всего повидавший за невероятно долгую жизнь.
Проглотив последний кусок, Сигурд припал на четвереньки, и Гвардеец заметил первый признак трансформации — изменяющийся цвет глаз. Алые глаза наследника Первого Дома Отори приобрели глубокий насыщенный цвет, радужная оболочка и белок сливались в единое кровавое целое, и только зрачок остался черным, лихорадочно сужаясь и расширяясь. Потом стала чернеть кожа, начали выпадать зубы и отваливаться ногти — чтобы на их месте появились клыки и когти. С душераздирающим воем император Дакиэрро начал крошить ими прочный пол, пока Августо терпеливо высматривал остатки разума в его глазах.
— Что же, как и ожидалось, ты не сможешь совладать с этим безумием сразу, — произнес он, обращаясь к стремительно теряющему человеческий облик зверю. — Я совсем забыл упомянуть, что даже старейшие и сильнейшие из шикчизо не сразу вернули себе разум, вкусив плоть Таги. На это потребовалось время. Месяцы и даже годы… Но у нас нет столько времени. Поэтому придется рискнуть.
И Августо снова запустил руку в складки балахона, чтобы на этот раз извлечь длинный нож с обсидиановым лезвием. И резко, внезапно вонзил его в сердце Сигурда, всаживая каменный клинок по самую рукоять.
— Вот так… — прошептал Первый Гвардеец и поднял сразу обмякшего императора, чтобы отнести его к ближайшему ложу.
Ему пришлось ждать целый час, прежде чем Сигурд наконец открыл глаза. Трансформация в шикчизо остановилась, взгляд измененных глаз был осмысленным. И первое, на что они обратили свое внимание, была рукоять ножа, торчавшая из груди.
— Что это значит? — с трудом спросил Сигурд.
— Что ты оказался слабее, чем я рассчитывал, — уверенно солгал Августо. — Если не предпринять дополнительные меры, ты превратишься в безмозглого людоеда… Твой дух слаб, увы.
— Лжец! — пальцы императора сомкнулись на горле Первого Гвардейца, когти впились в черную плоть.
— Может быть, — удушающая хватка не смутила Августо. — В любом случае, не мог же я сказать раньше, что мне, возможно, придется пронзить твое сердце ритуальным оружием шикчизо для того, чтобы спасти твой разум… Ты ведь жив, верно, хотя оно не бьется — твое сердце.
— И ты предлагаешь мне теперь ходить с ним вот так все время? — прорычал Сигурд, отшвыривая прочь своего советника.
— Вовсе нет, это временная мера, — Августо сразу встал ноги, и только отряхнулся слегка, приводя балахон в порядок. — Конечно, пока нож в твоем теле, проклятие не сможет захватить твой разум, но и полную силу шикчизо таким образом не обрести. Но уже сейчас ты должен почувствовать, насколько сильным ты стал… Насколько могучим стало твое тело.
— Я… чувствую, — ответил Сигурд сдержанно, прислушавшись к собственным ощущениям. — Но этого недостаточно. Для Дженази этого недостаточно!
— Да, — спокойно согласился Августо.
— Но ты сказал…
— Я помню, что говорил. А теперь говорю, что с помощью этого ножа вы откроете врата, за которыми находится Тхан-Озу-Бай, и сразитесь с ним, чтобы поглотить его силу и разум. Это защитит вас от безумия шикчизо и позволит использовать весь свой новоприобретенный потенциал.
Сигурд расхохотался.
— Ты предлагаешь мне убить Забытого Бога?
— Он находится в темнице, созданной шикчизо; в твоих руках оружие, созданное шикчизо; в твоем теле сила шикчизо. Убить его ты, конечно, не сможешь, а вот сожрать — да. Ты сделаешь его своей частью и сможешь безраздельно пользоваться силами Забытого. Словно снова станешь чародеем. Хотя на самом деле ты станешь богом.
— А если я не хочу идти на такой риск? — прямо спросил император.
— Эффект ножа не бесконечен. Через пару дней сила, сдерживающая безумие, истощится, и ты станешь безмозглым чудовищем.
— Мерзавец… — Сигурд отказывался верить в то, что его так жестоко обманули. — Я прикончу тебя. Клянусь, я найду способ и…
— Для начала попробуй хотя бы сохранить свой рассудок, — ответил ему равнодушный Августо. — Будешь подвергать мою верность сомнению тогда, когда победишь Забытого.