18:00, 32 июля 1014 года
Слабый восточный ветер развевал длинные волосы Ришари, обагренные лучами угасающего заката. Она стояла на краю скалистого уступа, самого высокого в зубчатом кольце кратера огромного спящего вулкана, извергавшегося в первый и последний раз больше ста пятидесяти лет назад. Когда-то это был одинокий тихий остров в самом центре Ойкумены Небесных Городов, вершина трех подводных хребтов, соединявших Вердиро, Судо и Дакиэрро — известный как Башня Света, обитель Глашатая. Защитника Десяти Великих Домов. Пока он был жив, Гвардия Хаоса не смела вести открытую войну против них, тысячу лет Фридрих Бронзлевен со своими последователями мог действовать только в тени, страшась встречи с этим человеком. Пока однажды восемь Гвардейцев наконец не отважились выйти против него в открытом бою — и победить. Ришари помнила тот бой, очень хорошо помнила. И видела, что его следы до сих пор хранятся здесь. И будут храниться долго, очень долго. Столетиями. Тысячелетиями. Трехкилометровый кратер вулкана будет стоять между морем и небом до тех пор, пока ветер и волны не сотрут его до основания, а колоссальные корни, прогрызшие гранит и базальт, обвившие собой его склоны, простоят еще дольше, потому что их древесина прочнее любого камня. Только самого дерева, выросшего из земной коры, больше нет — зеленого колосса, дотянувшегося до облаков. Куда же оно исчезло? Почему из скал торчат только обугленные пни?
Ришари сжала пальцами виски и сосредоточилась, вспоминая, что произошло тогда. Потом расслабилась и поправила упавшую на глаза серебристую прядь.
— А, действительно… Это же я. Жалко… Такой пейзаж испортила.
Ее обостренный слух уловил мягкую поступь человека, который, судя по запаху на камнях, жил здесь в полном одиночестве не один десяток лет. Очень знакомый запах.
Ждать пришлось почти полчаса, пока местный отшельник наконец добрался до нее, неторопливо перепрыгивая с камня на камень. Уже в полной темноте — солнце зашло за горизонт, и ночь укрыла мир своим покрывалом, густо усеянном звездами. Она не смотрела на его приближение, ее взгляд был обращен к морю, в сторону Дакиэрро, до которого отсюда было чуть больше сотни километров. И когда отшельник оказался у нее за спиной, произнесла мягким мелодичным голосом:
— Боромир, я думала, что ты по прежнему сидишь в своей землянке в лесах Славии. Решил сменить обстановку?
Высокий чернобородый старик в сером рваном балахоне замер в секундном замешательстве, а потом усмехнулся и ответил, сверкая янтарными глазами:
— А я думал, что Богиня Юга уже не покинет свои владения. Что, девочка, заскучала и решила взглянуть на места своей ратной славы?
Ришари повернулась к отшельнику лицом и обозначила легкий, едва заметный поклон, которого могло бы и не быть вовсе — но он был. Людей, которым она могла оказать подобный знак уважения, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
— Просто захотелось посмотреть на место, с которого все началось. Если бы мы тогда не победили твоего ученика, мир был бы совсем иным. Как думаешь?
— Его бы победили, рано или поздно, — ответил Боромир, усаживаясь на камень и кивая Ришари на такой же, напротив него. — Нельзя назваться сильнейшим в мире — и оставаться таким вечно. Впрочем, семьсот лет — поразительный срок для сопляка, который так и не завершил свое обучение.
— А если бы завершил, мы бы справились с ним тогда? — с интересом спросила Ришари.
— Если бы Радим доучился до конца, то ни за что не стал бы тем глупым Глашатаем, на котором держался новый мир, — с печалью ответил Боромир. — Мир стали, пластика и бетона пал, Первым Домам судьбой был дан шанс вернуть себе свое — но этот юнец взбунтовался и все порушил. Все надежды на возвращение старых добрых времен… Младые не вняли уроку и назвали себя Великими, хотя им ясно дали понять, к чему привели столетия их правления. Застроили весь мир башнями и куполами, их обратили в пыль — так они в небе обосновались. Теперь их и оттуда скинули. Поделом соплякам, — отшельник потряс кулаком, опомнился и низко поклонился Ришари. — Но за это уже вам, Гвардейцам, спасибо. Утешили старика. Тысячу лет ждал, пока их образумят, а потом ещедве… Теперь поспокойней стало. Удел Младых отныне — Железная Земля, но там за ними Отори и Тоттенгрибер следят, под надзором других Первых они не забалуют. Теперь только ярмиры сердце старческое беспокоят, скоро много их проснется, очень много. Снова земля загорит, и небо разверзнется…
— К слову об Отори… — Ришари изобразила смущенную улыбку и выбила на черных ножнах меча торопливую дробь. — Я отправлюсь в Дакиэрро и серьезно поговорю с Сигурдом. Скорее всего, так же серьезно, как с Радимом. У меня с ним личные счеты…
— Пятьдесят лет у тебя с ним личные счеты, а поговорить с ним ты только сейчас собралась? — строго спросил отшельник. — Уж не потому ли, что Дженази вернулся? От брата бежишь?
— Не перед тобой мне отчитываться, старик, — резко ответила Ришари, сверкая разрядами молний в волосах. Воздух затрещал, резко потянуло озоном.
Кожа Боромира потемнела, густые черные волосы стали еще длиннее, вздыбились черной гривой, изо рта полезли острые черные клыки. Он стал выше ростом и шире в плечах, мускулы на руках и груди раздуло до треска в ветхих лохмотьях.
— Ты мне не грози, девчонка, не такие меня пугать пытались! Коль трепки хочешь, я тебе ее быстро устрою! Не посмотрю, что г'ата!
— А следовало бы, — прорычала Ришари, сверкая короной из молний. — Еще раз в мою сторону оскалишься — и не посмотрю, что ты старейший из живущих, у меня после семидесяти почтения к старикам поубавилось. Особенно к таким, у которых в бороде ни одного седого волоска.
Трансформация Боромира завершилась, и теперь ей приходилось смотреть на него снизу вверх, задрав подбородок. Обнажать таким образом горло перед противником, находясь при этом на расстоянии его вытянутой руки, вооруженной острыми когтями, было глупо, но Ришари была абсолютно уверена в том, что быстрее его. Ну а если каким-то неведомым чудом Боромир все же опередит ее — что же, не страшно. В конце концов, ей самой любопытно увидеть удар, способный убить ее на месте. Даже если это будет последнее, что она увидит в своей жизни.
Старик вырос почти в полтора раза, превратившись в угольно-черного великана с переразвитой мускулатурой. Чудовищные мышцы бугрились под толстой кожей выпуклыми валунами, вились толстыми стальными змеями и казались чем-то совершенно несокрушимым; ветхие лохмотья, только что висевшие на нем плащом-палаткой, стали в обтяжку и угрожающе затрещали, обещая разойтись по швам. Белгорро рядом с ним мог бы показаться немощным анорексиком, и, собственно, показался Ришари таким, когда ей посчастливилось стать свидетельницей их поединка много лет назад. Тогда она и узнала о его невероятных физических способностях, источником которых была мистическая способность его рода — представителей Первого Дома Бутус. Известная под названием «Черный Зверь», она была едва ли не единственной в своем роде, позволявшей вот так трансформировать тело своего владельца, и ее было очень легко спутать со способностями людей, пробудивших в себе силы Неназываемых. Но никто из их числа не мог быть чародеем, а Боромир им был — как и большинство представителей Первых Домов.
А еще ходили слухи, что Великий Дом Даркенвэй произошел от Первого Дома Бутус. Ришари была склонна верить этому: уж очень походила мистическая способность Даркенвэй на начальную ступень мистической способности Бутус. Да и Славию — вотчину этого Первого Дома — остатки Даркенвэй не случайно выбрали в качестве своей новой родины. И к Белгорро он не просто так испытывал неприязнь… Впрочем, причиной последнего могло быть просто то, что тот был ярмиром — их Боромир не любил. Сильно.
Когда старый чародей, не вняв предупреждению, вновь оскалил впечатляющие клыки, которым мог позавидовать любой медведь, Ришари, непостижимым образом сумев выразить одним-единственным вздохом сожаление и удовлетворение, без малейшего промедления ударила белой молнией в его грудь. Боромира отшвырнуло назад, но на ногах он удержался, проскрежетав когтями по гладким камням; удар Ришари оставил только небольшой ожог на его прочной коже, и дымящуюся дыру в одежде. Густые черные волосы стали дыбом и тоже слегка дымились.
С изумлением посмотрев на пятно на груди, Боромир перевел взгляд на девушку и пророкотал:
— Наглая девчонка… Ну, погоди! — и прыгнул вперед.
Это была стремительная атака, невероятная для настолько массивного тела, и страшнее любого пушечного выстрела: Боромир весил больше полутонны, и мог двигаться быстрее скорости звука, способный смести со своего пути что-угодно. Но Ришари не стала уворачиваться — и гигант влетел в густую сеть молний, которые сначала остановили его, а потом отшвырнули назад, сбросив на дно кратера. Он снова приземлился на ноги, но едва они коснулись камня, как с неба в него ударила очередная молния, в десятки раз сильнее предыдущих — и мир раскололи на части ослепительный свет, жар и гром.
Скала под ногами ощутимо затряслась.
Ришари подняла лицо вверх, к стремительно сгущавшимся грозовым тучам, навстречу дождю и ветру. Медленно обнажила лезвие меча, до половины длины клинка — и тут же спрятала его обратно. Дженази учил ее не обнажать клинок без намерения проливать кровь, и она старалась не нарушать его наставление. И уж тем более она не собиралась обнажать лишний раз его меч. Боромир вполне способен сломать клинок, который и так уже прошел через слишком многое — он не был в руках кузнеца с тех пор, как оставил шрам на ее щеке.
Боромир поднялся, стряхнул с себя обугленные останки одежды и каменную крошку. Удар молнии оставил только небольшой ожог на его покатом плече, и по спине Ришари пробежал легкий холодок неуверенности. Гигант казался несокрушимым. И все же… Это было далеко не все, на что она была способна. Молнии не наносили старику вреда, меч использовать было нельзя, кулаки — просто бессмысленно. И она начала злиться. Здесь, на этом острове, больше ста лет назад, она смогла ранить человека, который считался сильнейшим в истории — так неужели не сможет ранить того, кто уступает ему в могуществе?
Или же просто боится убить его?
Боромир атаковал ее снова.
— Старик… Просто признай, что я сильнее тебя, — произнесла она, в последний миг ускользая от его сокрушительной хватки и отступая на безопасное расстояние.
— Нет, ты просто скользкая, как тень от змеиного хвоста. Только и можешь слепить меня своими искрами и сбегать.
Ришари ударила его сразу двумя молниями из раскрытых ладоней, но на этот раз Бутус даже не покачнулся. Впрочем, она и сама понимала, что эти два разряда и близко не были так сильны, как предыдущий.
— Неужели выдохлась? — усмехнулся Боромир.
Ришари промолчала, хмуро сосредотачиваясь. Потом произнесла:
— Старик… Ты видел много молний?
— Больше, чем ты капель дождя за всю свою жизнь, — снисходительно ответил Бутус.
— Какая из них была самой сильной?
— Ну… — старик смутился. — Ты ею в меня минуту назад попала.
Ришари улыбнулась.
— Хорошо. Значит, я еще смогу тебя удивить.
Боромир демонстративно размял плечи и мышцы спины, расставил пошире ноги, полусогнутые в коленях, и развел в стороны руки.
— Ну давай, попробуй, — рыкнул он. — Но если я и ее не почувствую, то мне с тобой больше не о чем говорить, никчемная слабачка.
— Да ты сдохнуть захотел, — возмущенно выдохнула Ришари, сжимая пальцы в кулак, чтобы не дать им снова опуститься на рукоять меча. — Ладно, сам напросился.
Готовая в любой момент увернуться от его атаки, Ришари вспомнила то ощущение бесконечной силы, которое уже однажды испытала в этом месте. Миг своего величайшего триумфа; величайшую из молний, сверкавших когда-либо под этим небом. Она разом ощутила бесконечность небес и несокрушимость тверди под ногами — и представила силу, способную уничтожить их. Силу, рожденную ее волей, энергией целой планеты — и многократно умноженную ледяным дыханием Волчьей Зимы. И где-то в глубинах подсознания снова, уже второй раз в ее жизни, возник смутно знакомый, сияющий образ, потрясающий копьем. И губы сами попытались произнести какую-то фразу, которая неуловимо скользила по краю сознания. Что-то, связанное с копьем. И гигантом.
— Убийца Гигантов, — потрясенно произнес Боромир за миг до того, как сила высвободилась из сознания Ришари, и попытался уйти, избежать удара. Но нет ничего, что могло бы превзойти в скорости молнию — и она ударила в него из кристально чистого неба, разрушая то немногое, что осталось от острова, и прожигая в толще его скал глубокую сквозную дыру. Плазменный поток выжег камни и воздух вокруг себя на многие десятки метров, а все, что находилось дальше, расплавилось и раскалилось до невыносимо высоких температур. Этот взрыв был виден и слышен на десятки километров вокруг, и то, что осталось после всего этого от Башни Света, начало стремительно обрушиваться в океан.
Величайшая из молний Ришари. Небесное копье, Убийца Гигантов — эта сила ужасала ее саму, и отброшенная на пару километров от острова своей же собственной атакой, обоженная, лишившаяся пальцев и глаз, она одновременно испытывала сожаление и удовлетворение. А еще она чувствовала себя богиней. Она сделала это просто потому, что могла. Без особой причины.
— Тупой старик, — прошептала она, лежа на спине в теплой соленой воде. — Такую молнию ты точно раньше не видел. И больше не увидишь.
***
12:00, 21 декабря 83 0года. Башня Света.
Сверхпрочные звукоизолирующие перегородки надежно защищали пассажиров «Иглы» от низкого гула гиперзвуковых двигателей, но Ришари все равно ощущала производимую ими вибрацию — легкую, удивительно успокаивающую. Катер совсем недавно был завершен на тайной верфи одного из лояльных Фридриху Небесных Городов дома Бронзлевен, не был занесен в реестр воздушных судов, и это знание, вместе с приятным запахом синтетической отделки салона, вызывало в ее душе удивительное ощущение уюта и защищенности. Никто, кроме близких соратников, не знал, что этот корабль вообще существует, а значит, можно было представить, что сейчас, в данный момент времени, не существует для всего остального мира и она. И сидящий рядом Дженази. Чудесный момент. Жаль только, что забыть обо всем на свете и просто подремать, положив голову ему на плечо, мешали пара обстоятельств.
Первое — они были в салоне не одни. На борту «Иглы» находились все восемь Гвардейцев, и было крайне сложно расслабиться под мрачным взглядом Сигурда, сидевшего напротив. Между ним и Дженази с самого момента знакомства пробежала черная кошка, и от напряжения, царившего в воздухе, вот-вот должны были затрещать искры. Они старались не встречаться взглядами, жажда их взаимоубийства ощущалась физически. Ришари не без удовольствия подливала масла в огонь, посылая закованному в черную броню длинноволосому яо многозначительные, но почти незаметные улыбки. Один мог прочесть в них признание в симпатии, другой — в смертельной ненависти. Пойди разбери. Она и сама еще не разобралась. Такого симпатягу и поцеловать не грех. И порезать на ломтики, если он сделает Дженази больно.
Еще был Августо. Он сидел в самом углу, стараясь не привлекать к себе внимание. У него это хорошо получалось, но Ришари была г'ата. И испытывала к нему необъяснимую ненависть, ледяную, неизлечимую. Она чувствовала Первого Гвардейца на огромном расстоянии, ее приводили в бешенство его запах, звук его дыхания, который не слышали остальные, и сам вид его белой театральной маски. Убила бы без намека на сожаление, но нельзя. Он был их товарищем по оружию, даже старшим товарищем. Но в первые же дни они с Дженази ясно дали понять, что приказывать им ему лучше не стоит. Их терпение не бесконечно.
К присутствию остальных Гвардейцев она была равнодушна. Только немного ревновала Дженази к Кенсэю. Тот был его учителем и знал дольше, чем она. Незначительный повод, но ей хотелось, чтобы Дженази был только её. Она надеялась, что никто не догадывался, что именно в этом заключается причина ее холодного отношения к яо с Внешнего Архипелага.
— Мы в зоне действия радара Башни Света, — раздался из динамика голос первого пилота «Иглы», принадлежавшего к одному из вассальных домов Великого Дома Сольряйн. — Нас должны обнаружить… сейчас.
Второе обстоятельство — пункт назначения «Иглы». Они летели, чтобы раз и навсегда покончить с Глашатаем — единственной преградой на пути к свержению Десяти Великих Домов. Он был известен как сильнейший человек в мире, и Император боялся его, не скрывая этого. Это можно было расценить как слабость, но Белгорро — несокрушимый Белгорро, находясь рядом с ними, тоже не горел воодушевлением от предстоящей схватки. А это говорило о многом.
И все же Ришари не боялась. Она давно разучилась испытывать страх перед кем-либо.
На перегородке напротив, над головой Сигурда и сидевшего рядом с ним Раббена, вспыхнул и развернулся экран, на который пилот вывел изображение с монитора радара катера. Судя по отображаемой информации, «Игла» набрала максимальную скорость и неслась вперед, к острову, навстречу развернувшейся в их сторону системе противовоздушной обороны.
— Мы захвачены, — сообщил пилот. — Башня Света выпустила ракеты.
Ришари ощутила на себе пристальные взгляды всех Гвардейцев. На экране высветились четыре точки, несущиеся им навстречу. Расстояние сокращалось с неотвратимой скоростью. Она закрыла глаза и сосредоточилась. Вслушалась в вибрации самого пространства и воззвала к своей мистической способности. Ощутила электрические токи катера, уверенную мощь его силовой установки; энергию, заключенную в доспехах и имплантах Сигурда; естественный электромагнитный фон, производимый телами Дженази, Раббена, Кенсэя и пилотов; быстрые токи в электронных мозгах умных ракет, собиравшихся превратить «Иглу» в сгусток раскаленной плазмы.
Когда до последних осталась пара сотен метров, она остановила их небольшим напряжением внутренних сил, постаравшись не задеть все остальной. Получилось не очень аккуратно — в работе систем катера произошел небольшой сбой, выразившийся в секундных помехах на всех экранах, но это было ничто по сравнению с ущербом, нанесенным ракетам — они потеряли ориентацию в пространстве и сбили с курса, взорвавшись от «Иглы» на безопасном расстоянии.
— Хорошая работа, — вполголоса произнес Дженази.
— Еще не все, — ответил Сигурд — он был подключен к компьютеру катера напрямую. — Второй залп.
За вторым залпом последовал третий — Ришари сбила все ракеты, не лишив себя права довольно улыбнуться и потереться щекой о плечо Дженази. А потом «Игла» выпустила свою ракету, и через пару секунд радар Башни Света был уничтожен.
— Готовимся к высадке, — произнес Сигурд снова — на правах обладателя прямого подключения к «Игле». Право отдавать прямые приказы было только у Белгорро, но ярмир только согласно кивнул, и пилот открыл люк катера. Внутрь ворвался холодный ревущий ветер — они летели ниже уровня облаков.
— Входим в зону действия турелей, — прогремело из динамика.
И снова внимание сосредоточилось на Ришари. Она, Дженази, Раббен и Августо подошли к краю люка. Вцепившись в плечо брата, девушка снова сосредоточилась — и нашла смертоносные зенитные установки, способные огнем своих рельсовых пулеметов разрезать «Иглу» на ленточки. Они уже начали раскручивать свои спаренные стволы. Ришари оказалась немного быстрее.
Из ясного синего неба в зенитные установки ударили белые молнии — и вопрос был немедленно решен. «Игла» заложила над островом первый победный круг. Но это был еще не конец.
Пять истребителей-перехватчиков поднялись в небо, готовые любой ценой защитить высокую белую башню, окруженную двойным кольцом стен. Она была видна с расстояния в многие мили, но никогда еще враг — Ришари не без удовольствия окрестила Гвардейцев и себя в их числе врагом этого дивного сооружения — не подлетал к крепости так близко. И так нахально рассматривая ее сверху.
По мысленной команде Сигурда пилот пролетел над самой башней, и первыми вниз спрыгнули Раббен и Августо. Ей и Дженази предстояло разобраться с истребителями. Которые уже открыли огонь из всех своих орудий и отправляя в «Иглу» стаи ракет. От этого их защитил Сигурд, создав несокрушимый щит из переплетенных между собой фиолетовых линий, складывающихся в знаки незнакомого ей языка Забытых Богов. Магия оказалась сильнее технологий, и теперь следовало доказать, что мистические способности тоже намного эффективнее.
Она и Дженази покинули катер одновременно, двумя молниями, ударившими в корпуса истребителей. Уничтожить их, как и турели, она не смогла — они были защищены от подобного, но от меча, пронзающего броню и полимерное стекло, словно бумагу — нет. Точным ударом поразив приборную панель, Ришари лишила пилота перехватчика управления — и спустя секунду повторила это и со второй машиной. Это было весело — оказаться на корпусе истребителя прямо перед носом растерявшегося человека, эмоции которого угадывались даже сквозь защитный шлем, и продемонстрировать, что она может стоять прямо под бьющим ей в лицо ураганным потоком воздуха, который должен бы смести её — но не сметает.
Дженази проделал тоже самое с двумя другими истребителями. Остался последний. Ришари хотела было успеть раньше брата вывести его из строя, но не успела — его двигатели внезапно заглохли, и он завалился носом вниз, падая в море. Она недовольно посмотрела на Дженази: это сделал он. Ришари даже сообразила как — перекрыв турбине доступ кислорода. Топливу было больше не в чем гореть. Вернувшись на борт «Иглы», Дженази провожал перехватчик сосредоточенным взглядом, не позволяя пилоту запустить двигатель снова — и машина врезалась в морскую поверхность. Катапультирование произошло за пару секунд до столкновения.
До спасшихся пилотов им дела не было. Небо было захвачено.
Теперь очередь была за землей.
***
Ришари вместе с Дженази спрыгнула с «Иглы» вниз, целясь во внутренний двор крепости Глашатая. Там уже вовсю кипел бой: Раббен, который во время своего прыжка немного промахнулся и приземлился перед воротами внутренней стены, а не перед самой белой башней, с боем прорвался внутрь, изрешетив тяжелые створки огнем из своих пистолетов, и столкнулся с защитниками крепости. Это были лучшие бойцы Десяти Великих Домов, собранные самим Глашатаем и обученные им же — его личный отряд телохранителей, известный как орден Стражей Башни. Всего их было пятьдесят, и сейчас половина из них пытались прикончить Раббена. Конечно, это было бесполезно, но они старались так усердно и слаженно, что Тоттенгрибер просто не успевал нажать на спусковой крючок — их клинки и пули разрывали его на части с удивительной скоростью. Если бы не пришедший ему на помощь Кенсэй, спустившийся в огненном вихре, положение неумирающего Гвардейца стало бы до смешного безвыходным. Тот, охваченный языками золотого пламени, усиливающего и ускоряющего его сверх меры, уверенно работая двумя мечами, оттеснил с десяток Стражей Башни во внутренний двор — к приземлившимся за их спинами Дженази и Ришари. И уже тут пал первый защитник Башни Света — Дженази пронзил сердце высокого Сольряйна, расстреливавшего Раббена с безопасного расстояния из автоматической винтовки.
А потом в одно мгновение внутренний двор покрылся густым частоколом ледяных кольев, взметнулся вверх вихрь пронзительно холодного ветра, пронизанный бритвенно острой ледяной крошкой — и запели холодные клинки, рассекающие одинаково легко плоть и сталь. Ришари убила еще одного — ее меч рассек надвое зеленоволосого Столсанга, как и Кенсэй, орудовавшего двумя мечами. Фонтан крови окатил ее с головы до ног, но она даже не обратила на это внимания, уворачиваясь от огненной волны взбешенного Старвинда и ловя краем глаза вспышку молнии, выпущенную Мисторгом с длинным прямым клинком. Удар был направлен на Кенсэя, который тоже успел сразить двоих стражей — и не нанес ему вреда. Чародей только покачнулся слегка — и испепелил Мисторга потоком оранжевого пламени.
Ришари улыбнулась — и из ее тела во все стороны ударили молнии, низводя яркую палитру солнечного дня до пугающе контрастного противостояния черного и белого. Те Стражи Башни, которые остались в живых после этого короткого, но кровопролитного столкновения, поспешили укрыться в главной башне крепости. Почти все были ранены — сталью, ее молниями, огнем Кенсэя и льдом Дженази.
Стражей Башни было пятьдесят, а осталось меньше сорока. И они знали, что еще не все Гвардейцы вступили в бой.
Ришари осмотрелась вокруг, изучая тела убитых. Ни одной девушки. Августо рассказал им, что орден состоит только из мужчин, которых Глашатай отбирает лично еще совсем детьми, и все они дают обет безбрачия. В Башне Света вообще нет ни одной женщины.
К слову об Августо: он единственный в начале боя приземлился на позолоченную крышу башни и пробрался внутрь с целью отвлечь на себя хотя бы небольшую часть бойцов ордена, пока остальные будут занимать позиции снаружи. Вот и Белгорро с Глорией спрыгнули вниз, приземлившись немного позади — немного странное поведение для неуязвимых ярмиров. Но от Глашатая и его учеников можно было ожидать чего-угодно, так что на этот раз пробивать путь сквозь оборону противника было поручено тем, кто так же не мог умереть просто так, но обладал немного меньшей ценностью в качестве боевой единицы. Сигурд вовсе продолжал оставаться на борту кружившей над Башней Света «Иглы».
Внезапно одна из замковых стен взорвалась изнутри, выплеснув за свои пределы лавину из обломков каменной кладки, обрушившейся на стоящих внизу Гвардейцев. Они благополучно избежали ее, и не сводили глаз со льющегося из пролома золотого света, который через несколько секунд угас.
Дженази первый опустил взгляд на обломки, и первым заметил среди них обрывок чего-то черного. Лоскут с чем-то, напоминавшим человеческую кисть. Он запузырился, забился в конвульсиях — и начал увеличиваться в размерах, меняясь в причудливых, даже уродливых очертаниях, постепенно принимая нечто, напоминающее человеческую форму.
— Похоже, Августо нашел Глашатая, — сухо прокомментировал он.
Ришари подошла к черной бесформенной массе ближе и с любопытством, перемешанным с отвращением, увидела, как заново формируется лицо Августо, сразу вместе с его белой маской.
— Страшно? — с улыбкой спросил Кенсэй, вместе с ней наблюдая за мучительной регенерацией Первого Гвардейца.
— Нет, — мрачно ответил Дженази. Посмотрел на Белгорро, дождался его одобрительного кивка — и таранным ударом кулака снес малые врата, закрывавшие вход в главную башню.
Из пролома в него ударил поток белой раскаленной плазмы, но не долетев считанные сантиметры до его черного плаща, распался на множество мелких ручейков, обогнувших его, словно камень в речном русле, и врезавшихся кто куда. Один из них свился кольцом вокруг Ришари — она, как и Дженази, не позволила плазме коснуться себя, сгенерировав мощное магнитное поле — и как-будто случайно направила его в восстанавливающегося Августо. Эта хулиганская выходка стоила Первому Гвардейцу еще пары минут регенерации.
Стыдно ей не было.
Тем временем Дженази и Кенсэй подавляли сопротивление оставшихся Стражей Башни. Раббен тенью проскользнул внутрь и стал пробираться между стеной и свалкой сражающихся к лестнице, ведущей наверх, где ему предстояло столкнуться с парой мечников из Великих Домов Сатронг и Старвинд. И внезапно Ришари осознала, что не видит Даркенвэев. Конечно, она пока видела чуть больше тридцати защитников Глашатая, но тот факт, что среди них не было черноволосых здоровяков с огромными мечами, уже наводил на определенные размышления.
Лэйт тоже не было. Но в этом не было ничего удивительного. Этот Великий Дом прекратил свое существование.
Следом за Дженази и Кенсэем она врезалась в толпу Стражей Башни, рассыпая удары меча направо и налево и выбирая наиболее удобную цель для разряда молнии. В этой свалке все они избегали необдуманно использовать мистические способности, и только Кенсэй жарко пылал живым факелом — его золотое пламя не обжигало союзников. Благодаря этому втроем они легко оттеснили от выхода защитников крепости, а когда их попытались расстрелять из автоматических винтовок с лестницы, Раббен напомнил о себе, уничтожив стрелков парой метких выстрелов.
Гвардейцы были предельно сосредоточены, но Стражей Башни было слишком много, и они были сильны. Уже дважды Ришари получила раны, которые были бы смертельны, не обладай она такой регенерацией, и давно бы свалилась замертво от кровопотери из множества других, более мелких ран. Дженази тоже покачнулся, получив удар в голову от ловкого Мисторга, вооруженного топором и кинжалом, а Кенсэй не уклонялся вообще, пользуясь временным бессмертием. Трое Бронзлевенов не позволяли его пламени сжечь Стражей — они стояли позади остальных, прикрывая всех мистическими щитами из жидкого света лиловых оттенков.
Ришари обратилась молнией и пронзила один из мистических барьеров, оказываясь рядом с ближайшим к ней Бронзлевеном. Совсем юный Мисторг точно таким же образом оказался рядом и в последний момент отвел в сторону ее клинок, который должен был снести своей цели голову. Девушка резко изменила траекторию движения меча и отсекла синеголовому герою левую руку, получила от него удар мечом в живот и уже после этого добила, вынужденно отступая от Бронзлевена назад под натиском налетевшего сбоку Амавази.
А потом Дженази со всей силы ударил своим ледяным вихрем, и лиловые щиты отбросило назад, оставляя часть Стражей без мистической защиты. Этим тут же воспользовался Кенсэй, и воздух наполнился криками боли и вонью сожженной плоти. Ришари получила еще одну тяжелую рану в бок — и не без удовлетворения сожгла молнией Столсанга, который ткнул ее под ребра своим коротким копьем. А потом увидела, как прямо в глаз летит тяжелый метательный нож. Время замедлило свой бег, она зачарованно смотрела на приближение заточенного до бритвенной остроты клюва из вороненой стали. Пять шагов, три, один… На одной из граней лезвия Ришари смогла прочесть девиз ордена Стражей Башни — «Верные Свету» — и ловко поймала его двумя пальцами. Вернула владельцу из Великого Дома Сольряйн, который уже не смог вытащить его лезвие из своего горла.
А потом часть каменного свода над их головами обрушилась вниз, из пролома ударил столб золотого света, и в центре зала медленно разогнулся и расправил широкие плечи высокий безволосый мужчина. Из одежды на нем были только белые штаны, поэтому ничто не скрывало его сильной худобы: казалось, его тело состояло только из кожи, костей и жил. На вид ему было лет пятьдесят, но реальный возраст был куда солиднее — пришло время Глашатаю лично навести порядок в собственном доме.
— Уходите немедленно, — произнес он, и за его спиной в воздухе возник сияющий золотом овал портала. Кенсэй и Раббен одновременно вскинули руки, сконцентрировавшись на дыре в пространстве и бормоча под нос нейтрализующие заклинания, но судя по их разочарованным взглядам, преодолеть магию Глашатая они оказались неспособны.
— Мы не бросим вас! — горячо возразил чародею один из уцелевших Мисторгов с длинными, собранными в хвост синими волосами.
— Это приказ! — повысил голос Глашатай — за миг до того, как в него всей своей массой врезался Белгорро. Ярмир успел как следует разогнаться и разогреться, его черную кожу разрезали ярко-алые раскаленные прожилки, и воздух ощутимо нагрелся от одного его присутствия. Глашатай успел схватить и удержать его, но босые ступни проскользили по покрытому пылью и обломками мраморному полу целых полметра.
— Убирайтесь отсюда! — прокричал он, а слева и справа от него уже возникли из воздуха Дженази и Кенсэй, замахиваясь мечами для удара. На самом деле их замах длился малую долю секунды, но для Ришари, которая переместилась Глашатаю за спину и уже двигалась на скорости, близкой к скорости молнии, их движения казались невыносимо медленными. Ее клинок был направлен в шею чародея, и он даже достиг цели, но когда лезвие коснулось кожи, то лишь высекло из нее золотую искру. Мечи Кенсэя и Дженази оттолкнуло от тела Глашатая точно так же, и как бы не напрягался и не разогревался Белгорро, так и не смог сдвинуть его дальше ни на миллиметр.
Чародей отшвырнул от себя ярмира, и оттолкнул Дженази, Ришари и Кенсэя разросшимся в стороны золотым куполом. Пистолетные выстрелы Раббена высекли из него череду искр, но куда успешнее оказалась атака Глории: ее корни вырвались из трещин в полу и оплели ноги Глашатая, не позволяя ему сдвинуться с места.
С другой стороны, он и так не собирался никуда идти… И оставшиеся в живых Стражи Башни один за другим стали уходить в портал.
Белгорро раскалился еще сильнее и со всей силы ударил по защитному барьеру Глашатая кулаком. Заклинание выдержало, хотя его золотистая поверхность пошла мелкой рябью; она стала еще сильнее, когда в щит ударило огненное копье Кенсэя. А затем Дженази и Ришари ударили одновременно: Ришари кулаком, накопив в своем теле чудовищный электрический заряд, а Дженази — двумя раскрытыми ладонями, передавая барьеру энергию огромной приливной волны. И заклинание на миг рассыпалось миллионом золотых искры, чтобы восстановиться вновь, но корни Глории воспользовались секундной слабостью Глашатая и сжались на его горле.
Чародей сорвал их с себя левой рукой, а из ладони правой в Белгорро ударил поток золотого света, выбросив того из башни. Ришари в ответ ударила тугим пучком молний, которые образовали вокруг защитного барьера сверкающий клубок из переплетенных между собой танцующих змей; второй луч Глашатая ударил в Дженази, и тот остановил его ледяным щитом, преломившим и рассеявшим свет. Но мистическая преграда продержалась недолго, и ее брату пришлось уклониться, чтобы не разделить судьбу ярмира. Который уже вернулся в бой, врезаясь в барьер Глашатая вместе с очередным огненным копьем Кенсэя.
Когда в портал оставалось войти всего паре учеников чародея, рядом с ним открылся еще один, из которого вышел Раббен — он нашел способ обойти защиту Глашатая самым неожиданным способом. Двумя выстрелами он убил оставшихся Стражей Башни, застывших в шаге от своего спасения, и приставил пистолет к виску их учителя. И даже успел нажать на спусковой крючок. Но одновременно с выстрелом Глашатай втянул в свое тело весь разлитый в воздухе золотой свет, создававший надежную преграду перед Гвардейцами, и его кожа, вспыхнув, словно нить накаливания в электрической лампочке, отразила пулю с глубоким чистым звоном. А потом Глашатай ударил Тоттенгрибера локтем в грудь — и бессмертного Гвардейца смяло и разорвало на куски, сплющившиеся о каменную стену.
Оставшиеся Гвардейцы разом посерьезнели. Глория пробила остатки каменного пола целой рощей древесных побегов, заполнивших зал, но Глашатай прошел сквозь них, словно через паутину, и выбросил из башни одним ударом. Белгорро добрался до него, раскалившийся уже докрасна, но не успел даже ударить — скорость чародея выросла многократно, и то, что его ступня врезалась в живот ярмира, стало понятно через долю секунды после того, как тот последовал за Глорией. Кенсэй ударил мечами — и лишился правой руки, которую оторвало мимоходом, и отлетел прочь с проломленной грудью.
Ришари высекла из шеи Глашатая новую искру, ударила молниями, увернулась от удара кулака и острием меча поразила его глаз. Но чародей успел мигнуть, и непробиваемое веко защитило глазное яблоко. А потом ударил Дженази.
Отвлеченный молниеносной Ришари, Глашатай не успел отразить его атаку, и острие меча ударило в грудь. Лезвие меча завибрировало, запело самой высокой нотой, как и кожа чародея, и обоих отбросило друг от друга на пару шагов назад. Оба устояли. Дженази, немалым усилием прекратив вибрацию стали, с разочарованием спрятал меч в ножны — и ударил льдом. Ледяные колья выросли из камней и пронзили место, в котором только что был Глашатай — которой исчез в яркой вспышке и обрушился на Дженази сверху. Гвардеец увернулся, в чародея сбоку врезалась Ришари, с некоторым запозданием ее поддержал Кенсэй, но его золотое пламя уже начало угасать, и приближался момент, когда он больше не сможет постоянно поддерживать защищающее его чародейское пламя.
Оглушительно заревел Белгорро. Его тело раскалилось уже добела, и просто находиться рядом с ним становилось опасно. Вместе с температурой росла и его скорость, и вернувшись в бой, он обрушил на Глашатая шквал ударов, в равной степени работая кулаками, локтями, коленями, голенями и ступнями. Одни удары проходили мимо, другие достигали цели, высекая искры и заставляя тело чародея гудеть, словно огромный бронзовый гонг; Глашатай бил в ответ, но Белгорро уже держал удар, и подпрыгнув и раскрутив свое массивное тело в воздухе, рубящим ударом ноги вогнал чародея по колено в камень. Дженази, разогнавшись, вмял локоть в покрытую мистическим золотом грудную клетку.
Раздался отчетливый хруст, Глашатай громко хакнул и согнулся, обхватив грудь руками. Дженази отступил, правая рука повисла, согнутая под неестественным углом. Подоспевшая Ришари, объятая покровом из молний, обрушила на открытую шею Глашатая меч, но на его пути вспыхнула золотая сфера, и клинок отвело в сторону. Дженази ударил снова, целясь ногой в голову, но и его удар остановила такая же, уже вторая сфера, возникшая в воздухе. Оба шара, резко сорвавшись с места, ударили брата и сестру, отбрасывая их назад.
Белгорро, сцепив кулаки в замок, обрушил их на Глашатая, и его удар достиг цели. Чародея вбило в камни еще глубже, и даже вернувшиеся к нему золотые сферы, ударившие ярмира в спину, не остановили град ударов пришедшего в неистовство Белгорро. Казалось, он вознамерился пробить противником дыру и добраться до ядра планеты.
Но этого было недостаточно. Глашатай все же смог подняться, и его кожа засияла еще ярче, и из этого света вокруг него сформировался силуэт из преломленных лучей, соткавших человеческую фигуру в два раза выше чародея. Она двигалась сама по себе, и схватив Белгорро, отбросила его от себя. Тело чародея подняло в воздух, и он завис над камнями на уровне груди своего чародейского творения, внутри его полупрозрачного тела.
— Внутренний голос подсказывает мне, что нам нужно немного отступить, — произнес Кенсэй, рассматривая новое заклятье Глашатая. — Он входит в резонанс со своим Забытым Богом, и будет бить намного сильнее.
— Знаешь, мне не нравится та часть предложения, в которой ты говоришь «входит в резонанс», — пророкотал Белгорро, поднимаясь на ноги. — Как-будто он может стать еще сильнее.
— Он только начал высвобождать свою силу, — ответил ему мрачнеющий Дженази. — Если тебе больше нечего ему показать, то будь добр не лезть под руку.
— Сопляк! — немедленно оскорбился ярмир. И громко расхохотался.
Восстановившийся Раббен отошел к выходу, рядом с ним возник закончивший регенерацию Августо.
— Нам нужно отойти от башни, — прошипел он. — Сигурд готов ударить оставшимися ракетами.
— Да они его даже не… — договорить Кенсэю не дал сам Глашатай. Рассматривая Гвардейцев сверху вниз, он проревел громовым голосом:
— Мерзавцы! Вы убили моих учеников! Смерть! Смерть всем вам! — и из рук призрачного колосса ударили потоки жидкого света, от которых увернулись все, кроме Августо, Раббена и Глории. Урон оказался сокрушительным, от них остались только ошметки, и великан вырос еще больше, упираясь головой в каменный свод.
— А ведь я честно хотел никогда больше не сражаться всерьез, — разочарованно вздохнул Белгорро. Жар его тела начал спадать, и исходящее от него сияние начало смещаться обратно к красному спектру. Ярмир тяжело топнул ногой — и со всей силы ударил кулаками о камни.
Через пару секунд остров сотряс ответный толчок земных недр.
— Эй, Дженази… Кто тут под руку лезть не должен?
Дженази усмехнулся. Земля под ногами с каждой секундой сотрясалась все отчетливее, и не было ни каких сомнений в том, что здесь, в данный момент времени, начинается самое настоящее землетрясение.
У Ришари зазвенело в ушах, она ощутила вибрацию всем своим телом — и осознала, что слышит звук раскалываемых глубоко под ногами горных пород. И этот звук нарастал.
Через минуту остров под башней Глашатая раскололся, и она рухнула в разверзшуюся пропасть, навстречу бьющим вверх потокам лавы и клубам вулканического пепла. Гвардейцы успели отойти, и теперь с края огненной пропасти смотрели снизу вверх на зависшего над кратером Глашатая внутри стремительно растущего все выше и выше сотканного из света золотого колосса.
Его рост остановился только тогда, когда голова коснулась стаи собравшихся над островом грозовых облаков.
— Ты, — ответил наконец Дженази, — если, конечно, у тебя нет вулкана побольше.
***
Раббен Тоттенгрибер вытащил регенерирующие останки Августо прямо перед обрушением башни, и теперь равнодушно рассматривал колосса Глашатая, ноги которого опирались о края кратера. Чародей внутри его сияющего тела стал неразличим, и можно было только примерно предположить его местоположение.
— Это частично высвобожденная форма Лон-Ри-Ба, Владыки Света, — произнес он, и Ришари стало немного не по себе. Она уже успела узнать, что чародеи крайне неохотно произносят вслух имена Забытых, и то, что Раббен вот так просто нарушил неписанное правило, говорило о том, что теперь все стало действительно серьезно. На карту как минимум поставлена судьба всего дела Гвардии Хаоса, и все то, что раньше представляло собой определенные оправданные препятствия на пути к их общей цели — традиции, законы, совесть — перестало иметь какое-то значение. Они были обязаны победить Глашатая.
— Он может вырасти еще выше. Когда увидите, что у него отрастают лишние пары рук — берегитесь.
— Куда уж выше, — пробормотал Белгорро. — В нем уже километра три.
— Я перенесу Августо на катер, — продолжил Раббен. — Здесь, внизу, мы с ним бесполезны.
Тем временем «Игла» выпустила в колосса весь запас ракет. Тот их даже не заметил. Попытался прихлопнуть катер, как назойливого комара, но тот выскользнул в последний момент, нырнув вниз. Его корпус оплели дополнительные витки чародейского щита Сигурда, но никто не надеялся, что он выдержит прямой удар этого гиганта.
Раббен открыл портал и скрылся в нем вместе с Августо. На земле осталось только пятеро Гвардейцев — Ришари, Дженази, Белгорро, Кенсэй и восстановившаяся Глория.
— Вам нужно подняться повыше, — сказал Белгорро. — Я постараюсь выбить у него почву из под ног, и вас точно заденет.
Кенсэй тяжело вздохнул, сосредоточился — и его угасшее золотое пламя вспыхнуло вновь, за плечами выросла пара широких крыльев, с которых искрящимся водопадом осыпались огненные перья.
— Это будет мне дорого стоить, — мрачно произнес он и стрелой взмыл вверх, облетая колосса по восходящей спирали.
— Ты знал, что он так умеет? — спросила Ришари у брата.
— Нет, — покачал головой удивленный Дженази. — Вообще он высоты боится.
Ришари улыбнулась — и обратившись молнией, последовала за Кенсэем. Одной вспышкой оказалась над головой гиганта из света и позволила себе свободное падение, собирая силы для удара. Дженази взмыл в воздух, используя воздух в качестве опоры, и оказался на ее уровне через несколько секунд.
А потом внизу грянул взрыв. Чудовищной силы, земная кора под колоссом вздыбилась, поднимаясь горой, и разлетелась на куски, наполняя пространство тысячами обломков и вулканических бомб. Ударная волна в один миг разогнала стягивающиеся облака, очистив небо правильным кругом, а колосс скрылся в столбе пепла, из которого начало формироваться грибовидное облако. В его темно-серых глубинах сверкали фиолетовые молнии, а под ним остров заливало неудержимыми потоками оранжевой лавы; ударная волна сокрушила, выровняла все неровности его живописного рельефа.
Ришари выдохнула: волна сжатого воздуха отбросила ее на несколько сотен метров, и она не сразу вспомнила, что нужно сделать, чтобы набрать прежнюю высоту. В ушах отчаянно звенело.
Золотой колосс выплыл из облака пепла, сжавшись в тугой комок; оказалось, он может летать, прижав руками колени к груди и подбородку. И развернувшись, подтвердил слова Раббена, став еще выше. У него выросло еще две пары рук, а на безликом лице проступили черты кого-то, совсем не похожего на нормального человека. Две пары глаз точно были лишними.
Лон-Ри-Ба, Забытый Владыка Света, воплотился.