Стальное лезвие в руках Мэй раз за разом высекало искры из черных когтей буйствующего Шабири, едва поспевая за его размашистыми, но крайне стремительными ударами. Он уже задел ее несколько раз, оставив неглубокие резаные раны на левом предплечье и бедре, от которых по телу начало распространяться парализующее жжение, с которым девушка пока справлялась, но как долго это могло продолжаться? Если бы не помощь стремительного и неуловимого Фредерика, Шон нанес бы ей куда более серьезные повреждения, а так у них получалось сдерживать его — даже под подавляющим взглядом багровых глаз Шепчущего, наблюдающих за схваткой из стен и потолка.
А потом они исчезли, и Мэй перестала ощущать присутствие существа из иной реальности. И вновь получила полный контроль над своей мистической энергией.
Фредерик, изловчившись, всадил лезвие топора в плечо Шабири, заставив обезумевшего друга упасть на одно колено. Мэй обрушила на него сверху меч, который остановили скрещенные когти. Как только она ослабит давление, клинок соскользнет в сторону и ей придется уворачиваться от ответного удара… Только это не произойдет.
Мэй разбудила в глубинах своего сознания Винсенту.
Всего миг — и она стала иной. Сила и навыки, которые ей не дано использовать, пока она является девушкой по имени Мэй Квон, вновь вернулись в ее тело, и изменившегося Шабири еще сильнее придавило к полу. Мощный толчок, молниеносный взмах — и пальцы правой руки Шона отсекло так легко, словно они были из воска. И прежде чем он их регенерировал заново, она обрушила на его висок мощный удар клинком плашмя, сбивая с ног.
Но не оглушая.
Шабири лягнул ее длинной тонкой ногой, от которой она успела увернуться. И тут же Фредерик вонзил в бедро Шона топор. Раздался влажный хруст перерубленной кости.
— Шон! — в отчаянии закричала Мэй-Винсента. — Очнись!
Фредерик ударил Шабири обухом по голове — и отлетел в сторону, пропустив удар локтем по ребрам. Покатившись по каменным плитам, задохнулся и свернулся от боли: из локтя Шабири торчал короткий черный шип, оставивший в груди глубокую колотую рану. Она была не смертельна, но легкое было пробито, и Сольряйн больше не мог продолжать бой.
Мэй-Винсента зарычала. Она не хотела убивать Шона. Она не хотела терять еще одного старого друга здесь, так глупо и так бессмысленно. Ей хотелось кричать и плакать.
Не подпуская ее к себе широкими взмахами когтей, Шабири поднялся, на глазах залечивая раны, и медленно стал надвигаться на девушку, намереваясь оттеснить ее угол и завершить схватку. Мэй-Винсента не позволит ему этого, она убьет его, отрубив голову… Нужно только набраться для этого решимости.
— Шон! — вскрикнула она в последний раз, понимая, что дальше медлить нельзя. — Пожалуйста, приди в себя…
Тонкая синяя молния ударила в спину Шабири ровно в тот момент, когда клинок в ее руках занял начальную позицию перед ударом. Шона вновь бросило на пол, и Мэй-Винсента увидела Просперо Эспозито, ворвавшегося в зал из двери, ведущей в главный зал. Сконцентрировавшись на схватке с Шабири, она перестала наблюдать за ситуацией в замке, и определенно пропустила перестановку сил. И прибытия Раббена Тоттенгрибера: соратник императора Дакиэрро стоял за спиной Просперо, направив на Шона свои пистолеты.
Серия точных выстрелов перебила Шабири суставы, не позволив ему подняться на нога, а потом Раббен неуловимо быстро подлетел к Шону и опустил на его лоб свою ладонь. Зал осветило яркое белое сияние.
Когда мистический свет перестал слепить глаза, девушка увидела, что Шабири вновь стал собой — целый, невредимый и совершенно растерянный. Постепенно в его черных глазах просыпалось осознание произошедшего, и чем отчетливее оно было, тем ниже он склонялся к полу, пока не опустился на колени, спрятав лицо в ладонях.
Мэй-Винсента облегченно выдохнула. Шон был спасен. Она была спасена.
Раббен не остановился на этом. За пару минут своими легкими касаниями и белым светом исцелил рану Фредерика и привел в чувство Эхата Ястреба; в легком замешательстве замер над останками Арианы Рэйсток, явно недоумевая, как в этих обугленных костях может теплиться жизнь.
— Тебя я исцелю позже, — произнес он холодным голосом, поднимая с холодных камней то немногое, что от нее осталось.
Мэй-Винсента опустилась на колени у тела Вальда Брауна и с немой надеждой посмотрела на Тоттенгрибера.
— Мертвых я воскрешать не могу, — совсем тихо произнес он. — Нужно спешить. Бой еще не окончен.
Стальные пальцы глухой тоски сдавили сердце девушки, она провела ладонью по холодным векам Вальда, навсегда закрывая его опустевшие янтарные глаза. Рядом опустились на колени Ная, Римпо Лу, Фредерик, их тесным кругом обступили Просперо и Йохан, Ребекка Сатронг, Артур Коккинавье, Луис Амавази и Ренар Нок-Старвинд. «Алые» знали Вальда не один десяток лет, и пусть они никогда не были друзьями, вместе с остальными разделяли горечь утраты. Их вновь стало меньше — воителей старой эпохи, наблюдавших, как в пламени страшной войны был выкован новый мир. Тех, кто ковал его собственными руками.
— Надо спешить, — повторил Раббен Тоттенгрибер. Чуть поодаль от него стоял Эхат Ястреб — одинокий, потерянный в этих жутких и непредвиденных обстоятельствах. Он был верен Крэйну душой и телом, и должен был войти в его семью, а теперь у него даже не было выбора пути на внезапном распутье — Столсанг превратил его в марионетку, после этого встать на его сторону мог только сумасшедший. Единственное, что он мог теперь — это решить, сражать с ним или просто бежать с поля боя.
Мэй-Винсента сосредоточилась, пытаясь просканировать весь замок, и обнаружила непроницаемую для ее мистического зрения область на месте конференц-зала на первом этаже донжона. Там, где должны были быть Юрика, Ранмаро и Виктория. И увидела Крэйна Столсанга — на самом верху башни. Шепчущих не было, ни единого следа. Ни щупальца, ни пасти, ни глаза, ни бледной твари из иного измерения. Только с десяток бойцов, охранявших вход в кабинет Крэйна, разум которых контролировали присосавшиеся к их головам медузообразные существа.
И все. Больше живых в замке не осталось.
— Крэйн на последнем этаже башни, — произнесла она, выпрямляясь и сжимая пальцами рукоять меча. — Я не чувствую ребят… — она осмотрела тех, кто теперь мог стоять на ногах и контролировал свои действия. «Алые» были бледны и измучены, она сомневалась, что они смогут сражаться дальше с полной отдачей. Надежнее всех выглядели Просперо и Фредерик, и она ощутила неожиданную признательность их стойкости и жизнелюбию. А вот Римпо-Лу выглядел непривычно бледно — его мистическая энергия была практически истощена. Карлик не умел восполнять энергию у Врат Сердца Мира. И составляя на ходу план дальнейших действий, она даже не пыталась учитывать присутствие Раббена Тоттенгрибера — она не знала, что от него ждать.
— Я разберусь с Крэйном. А вы, — она внимательно посмотрела на Гвардейца, — найдите ребят.
Мэй-Винсента сорвалась с места, покинув подземелье и стрелой промчавшись по пустым залам замка. Она не боялась столкнуться с Крэйном в одиночку или налететь на Шепчущего — не тогда, когда с ней была необузданная сила приемной дочери Дженази. Приблизившись к конференц-залу, она остановилась, с изумлением рассматривая разгромленный интерьер, и чувствуя, как необычно ведет себя пространство. Реальность здесь была необычно зыбкой и неустойчивой, воздух дрожал и искажался, своей жизнью жили тени, отплясывая в неподвижном свете уцелевших ламп.
Фредерик немедленно возник рядом, спустя пару секунд — и Раббен. Остальные спешили сюда же.
— Они были здесь, — произнесла девушка, ощущая холодок ужаса при виде тени от обломка камня, пытавшейся оторваться от пола. И прыгнула вперед, понимая, что с ней может произойти все, что угодно. И чтобы быть готовой ко всему, до предела напитала свое тело мистической энергией, надеясь, что незримая сила этого мира защитит ее от неизвестности.
Не думая ни о чем, с совершенно пустой головой, она пронеслась сквозь конференц-зал, добралась до двери на противоположной стороне, за которой находилась лестница на второй этаж — и остановилась только тогда, когда покинула зону, в которой ее мистическое зрение отказывалось работать. Машинально осмотрела себя, проверяя, все ли в порядке.
С ней все было в порядке.
Выдохнула, сделала глубокий вдох — и продолжила восхождение.
Ее ждал Крэйн Столсанг.
Взбежав по мраморной лестнице на последний этаж башни, Мэй-Винсента оказалась перед плотным строем облаченных в экзоскелеты бойцов, целившихся в пространство перед собой смертоносными электромагнитными винтовками. Медузообразные твари, контролирующие их сознания, облепили их шлемы с непроницаемыми забралами, демонстрируя, что от воздействия не спасает металл и углеволокно. Девушка не могла видеть лиц несчастных, но эмблема на броне — зеленая звезда с девятью лучами — показывала, что они принадлежат к личной гвардии Крэйна Столсанга, в которую могли быть приняты только представители вассальных домов Столсанг. Старые, опытные — командовать ими мог только человек, помнивший времена, когда над облаками парили сияющие твердыни Небесных Городов. Найти его в этом строю было несложно — он выделялся на фоне своих подчиненных золотыми полосками на высокотехнологичной броне, складывающимися в напоминавший чешую узор. И за миг до того, как бойцы выпустили в нее рой разогнанных до гиперзвуковых скоростей пуль, Мэй-Винсента врезалась в него, направляя ствол винтовки в потолок и разбивая углепластикове забрало рукоятью меча, калеча лицо и отправляя мужчину в глубокий нокаут.
Девять винтовок начали поворачиваться в ее сторону, вслед за лазерными целеуказателями шлемов — слишком медленно. Девушка разрубила винтовку в руках бойца слева от нее, правого пинком сбила с ног, и еще двоих за ним. Резко пригнулась, подныривая под линии огня левого фланга строя противника, рассекая еще одну винтовку, перекатилась по каменным плитам, подсечкой сбивая с ног еще одного телохранителя, перекатилась снова, выдохнула: двое обезоруженных, пятеро сбиты с ног — итого еще двое продолжают попытку навести на нее оружие. Самые крайние, левый и правый.
Вдох.
Практически растянувшись на полу, она резко бросила свое тело вперед и вверх, отсекая ствол винтовки в руках крайнего левого бойка и обухом клинка разбивая его шлем — два удара, слившиеся в один. Последний получился настолько чистым, что телохранитель только содрогнулся и уже без сознания начал заваливаться набок, разжимая пальцы на оружии.
Сухие щелчки выстрелов за спиной Мэй-Винсенты прозвучали в тот момент, когда она, уже чувствуя, как крайний правый боец успевает навести на нее винтовку, оттолкнулась ногами от падающего противника и отлетела в сторону. Но недостаточно быстро: веер пластиковых пуль оставил по одному сквозному отверстию в стопе и голени, и еще четыре — в груди сбитого бойца, оказавшегося на линии огня. И вместе с остальными гиперзвуковыми снарядами, пронесшимися в воздухе, разворотили каменную кладку позади.
Разрушительная очередь смолкла, но только потому, что боец прекратил стрельбу, доворачивая ствол в сторону отпрыгнувшей девушки. И она, коснувшись телом каменных плит, метнула в него меч. Клинок успел трижды провернуться в воздухе вокруг центра вращения, расположенного чуть выше рукояти, и вонзился в камень за спиной противника.
Боец окаменел.
Мэй-Винсента прыгнула в сторону телохранителя с целой винтовкой — им оказался тот, которого она мгновением раньше сбила с ног подсечкой. Вырвала оружие у него из рук, прикладом разбила забрало — и перекатившись на спину, из положения лежа перебила точными одиночными выстрелами локтевые, плечевые и коленные суставы всех, кто еще был способен сражаться.
Никто так и не издал ни единого звука — ни стона, ни вскрика. Мэй-Винсента поднялась и выпрямилась, опираясь на простреленную ногу. Она чувствовала боль, но мышцы еще могли сокращаться, а на раздробленные кости стопы можно было не обращать внимание. Почти не хромая, девушка подошла к торчащему из стены мечу и вытащила его. Сжимая его в левой, а винтовку в правой, она направилась к большой, тяжелой, покрытой резьбой двери, за которой находился Крэйн.
Боец, простреливший ей ногу и окаменевший после броска меча, вздрогнул, его колени подкосились. Из разрубленных шеи и груди ударили тугие струи крови.
Тонкие губы Мэй побледнели и сжались еще сильнее: ей не удалось закончить бой без очередной печальной смерти.
Тяжелый пинок — и дверь вышибло вместе с косяком. Девушка шагнула внутрь и навела винтовку на Крэйна. Он сидел за большим рабочим столом, подпирая подбородок сплетенными в замок пальцами, и внимательно смотрел на гостью. Мэй с раздражением отметила, что Столсанг буквально сверкал лоском, а Винсента внутри ее сознания похвалила идеально сидящий черный костюм и со вкусом уложенные длинные зеленые волосы. И обе внезапно пришли к одной ужасающей мысли.
— Дверь была незаперта, — произнес Крэйн Столсанг усталым голосом. За его спиной находился панорамный экран во всю стену, который сейчас был переведен в режим зеркала, из-за чего кабинет казался просто огромным. — И открывалась в другую сторону.
— Где все слуги, Крэйн? — с яростью спросила Мэй-Винсента. — В замке только бойцы. Что ты сделал с прислугой?
— Ты уверена, что хочешь услышать ответ именно на этот вопрос? — спросил Крэйн, лениво рассматривая черное дуло винтовки, указывающее ему в голову. — Почему бы тебе не предложить мне сдаться, раз вы перебили всех моих подчиненных и союзников? И спросить, зачем я все это устроил, заключил союз с такими ужасающими существами, ну и так далее в том же духе? Или спросить, не сожалею ли я о том, что все так обернулось? Тебе не интересно, о чем я вообще думаю?
Услышав слова о том, что все союзники Крэйна перебиты, девушка на мгновение растерялась. Союзниками Столсанг мог назвать только Шепчущих, все остальные противники находились под их контролем. Ее команда не убивала Шепчущего, и Раббен с Просперо ничего не сказали о том, что смогли справиться хотя бы с одним из них. Это значило, что Шепчущих перебили Юрика, Ранмаро и Виктория. Из чего следовало, что либо дети оказались намного сильнее, чем она думала, либо… Шепчущие представляли собой не такую уже устрашающую силу. Из чего следовал еще один вывод.
Буравя взглядом невозмутимого, абсолютно спокойного Крэйна, Мэй-Винсента вспомнила, что в магазине винтовки осталось всего двадцать снарядов. Крэйн не безумец, он ни за что не стал бы играть с силами, которые не способен подчинить. Его разум не находился под контролем, в его теле и разуме не было ни следа присутствия Шепчущих. Или… Она всмотрелась в него внимательнее. И поняла, что то, что показывает ей внутреннее зрение — иллюзия. Маска, созданная специально для таких, как она.
Она не знала, кто на самом деле сидит за этим столом напротив нее.
— Что ты сделал со слугами, Крэйн? — спросила Мэй-Винсента снова. — Что ты сделал со всеми, кто не мог сражаться?
«Кто контролировал этих мерзких медуз, управляющих мозгами бойцов, если все Шепчущие уже повержены?» — еще одна мысль мелькнула в их объединенном сознании.
— Видишь ли, — произнес Столсанг, опуская ладони на стол и откидываясь назад на кожаную спинку кресла, — когда Шепчущий поселяется внутри твоей головы, — он постучал пальцем по своему виску, — то начинает пожирать тебя изнутри. Иссушать твое тело и твой разум, превращая в мумию. Видела бы ты тела Эмиссаров… Ужасающее зрелище. Такова плата за силу и бессмертие — настоящее, совсем не эта длинная, но тем не менее не бесконечная жизнь представителя Великих Домов. Но особо ценным кадрам Шепчущие предлагают альтернативу. Если ты не хочешь расставаться со своими телом и разумом, то просто скорми чудовищу внутри себя чьи-то еще тело и разум. И чем больше скормишь, тем сильнее станешь. Новые, просто невероятные способности и возможности…
— Чудовище, — сухо констатировала Мэй-Винсента — и выпустила в Крэйна остаток магазина винтовки.
Пули прошили тело Столсанга насквозь, разрывая грудь и дробя череп, разнося спинку кресла и оставляя аккуратные ровные отверстия в зеркальном экране позади.
— Следующей, кого я скормлю Шепчущему, будешь ты, — усмехнулся Крэйн половиной челюсти. Голос был жутко искажен: пули разорвали гортань и легкие, перебили шейные позвонки, но это не помешало тому, что осталось от голосовых связок, выполнить свою задачу. Хотя все же куда больше девушку испугало то, что голосовым связкам нечему было ставить задачи — ее выстрелы начисто снесли большую часть черепа. Половина челюсти была единственной уцелевшей частью.
— А потом я скормлю ему и Дженази! — прорычал он, собираясь обратно. Процесс регенерации так и выглядел: все, что было оторвано от тела длинной очередью, приросло обратно, отрываясь от заляпанных ошметками плоти поверхностей и прыгая к хозяину. Словно у каждого лоскутка кожи, мышц, осколка кости был собственный крошечный разум.
Еще не восстановившись до конца — хотя на самом деле процесс регенерации был очень быстрым, пара секунд — Крэйн швырнул в девушку тяжелый стол. Мэй-Винсента припала к полу, пропуская его над собой, и отбрасывая пустую винтовку, нырнула вперед, намереваясь добраться до Столанга. Замешкалась, когда поняла, его нет перед ней, и на голых инстинктах откатилась в сторону. Как раз вовремя: нога Крэйна разворотила пол в том месте, где она была мгновение назад. Он спрыгнул сверху, из зубастой пасти-портала, раскрывшейся на потолке.
Девушка взмахнула мечом — и лезвие легко отсекло праву ступню Столсанга. Выпрямившись, она рассекла ему живот, и он отшатнулся, теряя равновесие. Она шагнула вперед, намереваясь отсечь голову, но внезапно укороченная нога распалась пучком щупалец оранжевого цвета, а рассеченный живот раскрылся шире, и из него излился целый поток лиловых отростков, нацеленных на нее.
Мэй-Винсента рассекла их и отпрыгнула назад. Ей нужно было понять, как победить врага с подобными способностями.
«А что тут думать? — безрадостно усмехнулась Винсента внутри сознания Мэй. — Однажды я уже ранила противника с куда более совершенной регенерацией».
«И погибла при этом,» — мысленно напомнила ей Мэй.
«У меня было много времени на то, чтобы провести работу над ошибками…»
И Мэй внезапно поняла, что осталась одна. Винсента ушла, чтобы коснуться Врат Сердца мира.
Открыть их.
«Винсента!» — мысленно и вслух воскликнула она, когда ощутила, что потеряла свои молниеносные скорость и реакцию. Конечно, ее тело сразу же стал наполнять поток мистической энергии, но Мэй не могла справиться с этим ощущением невероятной силы, оно делало ее тело тяжелым и неповоротливым. А ведь Винсента еще даже не начала давить на железные створки. Если они приоткроются хоть немного, ее просто разорвет изнутри…
А между тем, Крэйн не мешкал ни секунды. Он прыгнул на нее, в полете превращая левую руку в пучок из четырех щупалец, которые попытались схватить ее. Мэй отсекла их, но из мест рассечения выстрелили новые, делясь и множась, и она попалась. Щупальца оплели ее тело, Крэйн дернул их, отрывая девушку от пола и притягивая к себе. Пальцы его правой руки сжались в кулак, она некстати подумала, что Столсанги умеют разрушать связи между атомами в молекулах, просто касаясь вещества, и раз ее тело не разрушается при контакте с щупальцами, то либо Крэйн не может использовать эту способность через свои мерзкие щупальца, либо не хочет, чтобы не уничтожать ее тело.
Правильным оказался первый вариант.
Мэй не почувствовала удара, когда кулак Крэйна встретился с правой стороной ее лица. Только увидела уцелевшим левым глазом в зеркальном экране, что правой стороны ее черепа больше нет.
Органические ткани распались на атомы, едва коснувшись человеческой кожи Столсанга.
Мэй не умерла сразу, потому что те части мозга, которые отвечали за жизнедеятельность ее организма, уцелели. Но ее сознанию был нанесен непоправимый ущерб. Собственное отражение в зеркале было последним, что смогло запомнить ее сознание, а потом связь с реальностью была разорвана, ощущение пространства-времени — потеряно, а левая сторона тела потеряла чувствительность. И почти сразу она ослепла полностью, хотя и не могла понять, что лишилась зрения.
Девушка по имени Мэй стремительно исчезала, растворялась, ей оставалось жить всего пару ударов сердца.
А потом, внезапно, она очнулась. Сознание вернулось, ощущение пустоты с правой стороны головы исчезло, и зрение вернулось полностью. В себя она пришла на полу у стены, сидя, опираясь спиной о стену, в тени нависающего над ней Крэйна Столсанга. Он смотрел на нее сверху вниз, изумленно, фиолетовые глаза расширились в странном выражении иррационального ужаса, которое существовало всего долю секунды, но Мэй увидела его — и прыгнула в сторону, ускользая от его щупалец, отрастивших острые костяные шипы. Они пробили стену, но девушка уже была на безопасном расстоянии, и искала взглядом меч. Нашла только обломки: Крэйн уничтожил его.
И увидела наконец свое отражение в зеркале.
— Я же говорила, что провела работу над ошибками, — произнесли ее собственные губы. Мистическая энергия, хлынувшая в ее тело из едва приоткрытых Врат Сердца Мира, водопадом падала в некую внутреннюю пустоту, которая заполнялась быстро — но недостаточно стремительно, чтобы процесс вышел из-под контроля. И когда этот сосуд заполнился, Винсента позволила Вратам закрыться.
Винсента? Или она сама? Мэй?
Отражение в зеркале показало, что ее голова была цела. Вот только… Это была уже не совсем ее голова. Ее волосы были иссиня-черные, прямые и жесткие, а эти, которые выросли на восстановленной части головы — темно-русые, более мягкие и послушные. Правый глаз из карего превратился в серый, характерный для яо разрез глаз и кожная складка исчезли, как и выразительная скула. Изменилась и остальная часть правой стороны лица, став лицом девушки-гемини.
Лицом Винсенты.
Мэй стала Винсентой в большей степени, чем могла ожидать.
— По крайней мере, ты жива, — произнесла Винсента ее собственными губами. Они уцелели после удара Крэйна, как и нос, но в тот момент, когда приемная дочь Дженази говорила, Мэй не могла ими управлять. Хотя то, что Винсента хотела сказать, она узнавала до того, как слова срывались с ее губ.
Осознать, что правая сторона мозга в твоем собственном черепе принадлежит не тебе, приводила Мэй в ужас, хотя это чувство скорее принадлежало Винсенте, чем ей самой.
— Как ты это сделала? — спросила она, возвращая контроль над губами. Принять новую реальность оказалось на самом деле не так уже сложно. В конце концов, ей уже много лет приходится жить с осознанием, что в глубинах ее сознания скрывается чужая личность. Просто теперь у нее стало неизмеримо больше свободы. А ее самой — Мэй — стало немного меньше. Но не так, как можно было бы опасаться: десятилетиями сосуществуя с ней, Винсента сохранила в своем сознании память и образ мышления девушки, и они вернулись к ней, искалеченной Крэйном.
После такого ужасного повреждения она смогла полноценно восстановиться как личность только благодаря ментальному паразиту в собственном разуме.
— Эй, полегче! — возмутилась Винсента. — Я понимаю, что тебе не нравится мое соседство, но я предпочитаю называть наши отношения симбиозом.
— Какого черта с тобой происходит? — спросил, напоминая о себе, Крэйн Столсанг. Пытаясь понять, что произошло, он перестал атаковать и держался на почтительно расстоянии. Щупальца на месте руки угрожающе шевелились, потрясая белыми шипами, зеленые волосы превратились в настоящих змей, которые шипящим облаком поднимались к потолку, извиваясь в гипнотизирующем танце. Дыра на месте живота давно затянулась, стала нормальной отсеченная нога.
Мэй поняла, чего он опасается — этого колоссального объема мистической энергии, заключенного в ее обновленном теле. Нечто подобное она ощущала только в Дженази и Ришари. Она точно знала, что Винсента никогда не обладала такой мощью, а ее собственное тело тем более не могло справиться с таким океаном энергии. Но то, что сделала Винсента, изменило такое положение дел.
— Я отращиваю лица, ты — щупальца, — ответила Винсента. Когда она брала контроль над голосовыми связками Мэй, голос менялся, становился куда более сильным и уверенным. — Чему ты удивляешься?
Щупальца Крэйна выстрелили в нее костяными гарпунами, но она изящно ускользнула в сторону, чувствуя, что может двигаться еще быстрее.
— Это твоя вторая мистическая способность? — Крэйн задал новый вопрос. Они кружили по комнате, не сводя друг с друга глаз. — Какое-то экстремальное раздвоение личности? Мне перейти на обращение «на вы»?
— Нет ничего страшнее пытки неизвестностью, — проиронизировала Винсента, и снова ускользнула от щупалец Столсанга.
«Не только он хочет знать, что произошло,» — подумала Мэй. Она ощущала как собственные только поверхностные мысли и чувства Винсенты. То, что находилось глубже, было от нее скрыто.
«Это моя мистическая способность,» — так же мысленно ответила Винсента.
«Но ведь у тебя… Так ты ее наконец открыла».
Крэйн снова ударил щупальцами, Винсента отпрыгнула вправо, и кто-то еще — влево. Мэй ощутила, как сильно снизился внутренний объем энергии — мистическая способность была использована.
Отпрыгивая от Столсанга подальше, она с удивлением наблюдала за тем, как тяжелый удар кулака полностью обнаженной девушки сминает его грудную клетку и вбивает монстра в стену. Это была точная копия Винсенты, созданная буквально из воздуха. Такая же сильная, такая же стремительная.
— Это ты? — в изумлении прошептала Мэй, наблюдая, как клон Винсенты перемешивает тело Крэйна с осколками каменной стены и фрагментами облицовки. Столсанг быстро пришел в себя и отбросил девушку выстрелом десятка щупалец с костяными наконечниками, пронзившими ее тело. Раны были смертельны, хлынула кровь.
А спустя пару секунд тело исчезло.
— В каком-то смысле, — ответила Винсента. И создала новую копию себя. И сразу же, следом, вторую и третью.
Мэй с надеждой наблюдала за тем, как обнаженные клоны сообща атакуют Крэйна, но их удары, какими бы разрушительными не были, не могли причинить ему настоящего вреда. Он слишком быстро восстанавливался, и разорвав их на части, обратил свой пылающий яростью взгляд на Мэй-Винсенту.
— Довольно игр, — прорычал он, увеличиваясь в размерах. Столсанг вырос на целую голову, раздавшись в плечах и груди. Одежда на нем затрещала по швам и лопнула, обнажая бугристые мышцы, которые сразу же покрылись подвижным и гибким хитиновым панцирем ярко-оранжевого цвета. Щупальца на месте правой руки сплелись в тугой кокон, который затем расцвел жутким цветком с лепестками, усеянными шипами, и пастью в центре. Соцветие из лиловой плоти было окаймлено кольцом длинных щупалец с костяными наконечниками, более тонких и быстрых, чем прежние.
Мэй ощутила, как мистическая энергия, разлитая в пространстве, меняется, в ней стало больше чужеродных оттенков, свойственных Шепчущим. Ее мистическое зрение было ограничено стенами замка, но находясь здесь, на самом верхнем этаже, она почувствовала, как что-то очень большое и злое начинает разрастаться высоко над ними… Что-то невыносимо зловещее.
Винсента создала новых клонов, но новые щупальца Крэйна расправились с ними еще быстрее, чем раньше. Костяные гарпуны пронзали воздух и плоть словно бронебойные пули, наполняя комнату пронзительным свистом, и он начал свое наступление.
Перестав создавать клонов, Винсента направила дополнительную энергию в их с Мэй общие мышцы, и им удалось увернуться от первых выпадов Столсанга. Преследуя девушку, Крэйн навел на нее цветок из плоти, и тот, резко сжавшись, выстрелил в них потоком сжатого воздуха. В последний момент они увернулись, и невидимый снаряд проломил стену башни, оставив огромную дыру. Комнату залило неприятным желтым светом, совсем не похожим на сияние заката.
У Мэй и Винсенты не было времени выяснять, что не так с небом, мощный толчок ног оттолкнул их общее тело от пола и импульсом прижал к потолку. Здесь их нашел второй выстрел Крэйна, еще более разрушительный, и ускользая от него, они почувствовали, как за спиной образуется холодная, затягивающая в себя пустота.
Приземлились, ударившись о пол, в паре шагов от Крэйна. Совсем немного опередили его, он не успел уследить и среагировать на немыслимо быстрый бросок их тела. Проскользнули между нацеленных на них гибких щупалец — и тяжелым ударом кулака отправили Столсанга вверх, прямо в им же созданный пролом в крыше. Дыра была огромная, метра четыре в поперечнике, вниз все еще сыпались обломки и фрагменты крыши. И сквозь нее, провожая взглядом взлетевшего вверх врага, Мэй и Винсента увидели его — чудовищное спиральное облако, закрывшее собой небо над замком. Оно было ядовито-желтого, лимонного оттенка, с черной пустотой в центре, за которой, казалось, не было абсолютно ничего. И загипнотизированные его видом, они упустили момент, когда стреляющий цветок Крэйна вырос в размерах, превратившись в шипастую пушку, и выстрелил, подбросив его еще выше.
В последний момент Винсента поняла, что уворачиваться от этого выстрела бесполезно. И из всей доступной ей мистической энергии сплела вокруг их тела защитный кокон, до предела укрепляя кожу, мышцы и кости.
Удар был страшен. Они пришли в себя на первом этаже башни, на полу, лежа на груде обломков, рядом с дверью в конференц-зала, и с растерянностью смотрели вверх, на дыру в потолке. Все тело невыносимо болело, а ядовитый желтый свет в дыре вверху был ниже, чем должен был быть — словно башня стала ниже на три этажа.
Крэйн одним выстрелом снес добрую треть главной башни своего замка.
***
Когда Юрика вернулась из Абстрактной Области в реальность, в конференц-зале было всего три человека: Просперо, Фредерик и… Раббен Тоттенгрибер.
Состав лиц, который лишь частично соответствовал ее ожиданиям.
И сколько бы она не была изумлена присутствием здесь бывшего Гвардейца, являющегося союзником Сигурда, куда больше ее встревожил факт отсутствия Римпо Лу.
Римпо Лу знал ее отца.
А потом из воздуха друг за другом выпорхнули Ранмаро и Виктория, и Юрика вспомнила, что должна была переживать за их жизни и здоровье — они ведь, как и она сама, столкнулись лицом к лицу с Шепчущими. Но судя по всему, брат и племянница тоже прекрасно справились.
Она сама не поняла, когда Ранмаро и Виктория оказались прижаты к ее груди.
— Эй, не так резко… — коротко выдохнула дочь Валерии, с большим трудом сумев набрать воздуха в стиснутую в стальных тисках грудную клетку; ребра отчетливо хрустнули. Ранмаро не смог сделать даже этого, и сейчас его глаза старались не вылезти из орбит: физическая сила Юрики выросла вне пределов всякого разумного ожидания.
Юрика опомнилась и выпустила их из объятий.
— Где Мэй и остальные? — спросила она у Просперо. — И что здесь делает… — она одними глазами указала в сторону Раббена. И вспомнила о вежливости. — Что вы здесь делаете? — спросила она уже у самого Тоттенгрибера.
Раббен не успел ответить: замок до самого основания сотряс тяжелейший удар. Пол резко ушел вниз и вернулся обратно, больно ударив по подошвам стоп, сверху оглушило грохотом мощного взрыва. Свод и стены конференц-зала покрыла густая сеть трещин, на искореженный в прошедших схватках пол посыпались довольно увесистые обломки. Дверь в противоположном конце зала выбило с той стороны воздушным тараном ударной волны, из проема ударил густой поток серой пыли.
Не успела пыль осесть, как за проемом прогремел новый взрыв, многократно слабее предыдущего, но на этот раз с волной обломков к Юрике и остальным выбросило Мэй. Ее было сложно узнать под толстым слоем пыли, покрывавшем лицо, волосы и обрывки одежды, но сомневаться не приходилось: эта гибкая подвижная фигура могла принадлежать только ей.
Несмотря на то, что ей явно пришлось прочувствовать на себе куда больше воздействия от этих странных взрывов, чем им всем, Мэй ловко отскочила от пола и в боевой стойке замерла между ними и выбитой дверью, за которой клубились густые пыль и тьма.
— Мэй! — Юрику остановил предупредительный взмах руки девушки, который помешал ей обнять ее и удостовериться, что с ней все в порядке.
— Приготовьтесь! Он идет, — сухо произнесла Мэй, сосредоточенно смотря вперед. Юрика последовала ее примеру — и вместе с остальными увидела, как из облака пыли выходит двухметровый громила с шевелящимися змеями вместо волос, покрытый оранжевой броней. Вместо правой руки у него было странное бутонообразное образование с щупальцами, которые выглядели слишком уж хищными и агрессивными, вооруженные костяными зазубренными шипами.
— Это кто? — спросила Юрика, хотя используя метод исключения, уже предположила, что это сам хозяин замка. Но нужно было удостовериться. Тот вроде человеком был…
— Крэйн Столсанг, — представился громила. Юрика наконец рассмотрела, что глаза у него фиолетовые — почти как у дяди.
— То есть в бою один на один ты с конкурентом на право возглавлять «Стаю» не справилась? — чуть слышно, торопливо прошептала девушка, обращаясь к Мэй.
— Я не претендую на власть над вашей никчемной «Стаей», — широко усмехнулся Крэйн Столсанг, делая уверенный шаг вперед. Несмотря на расстояние, Юрику он прекрасно услышал. — Мне нужен весь этот мир.
Точку в этом предложении поставил звонкий звучный выстрел, и лоб Крэйна расцвел алым цветком, а стену за спиной окрасило в красный, белый и зеленый фонтаном, вырвавшимся из затылка.
Юрика повернула голову — и увидела тончайшую струйку дыма, поднимавшуюся от ствола большого пистолета Раббена Тоттенгрибера.
Крэйн усмехнулся. Дыра в черепе, вопреки ожиданиям Юрики, сообразившей, что к чему, не спешила затягиваться. Только сгладились края, принимая противоестественно естественный вид, словно для данной биологической формы Столсанга сквозное отверстие в голове было предусмотрено самой природой.
— Весь мир — и ни песчинкой меньше.