*место хранения — основной фонд Музея освоения околоземного пространства
3 августа
Будто бы в городе ночью ничего не случилось: куча народу на улице, мамаши детей поучают, те орут и плачут… гул голосов, движение машин. Всё, как обычно.
Интересно, есть ли среди толпы те, кто вчера ночью, украдкой, выглядывал, чуть сдвигая плотно сомкнутые шторы, чтобы глянуть на улицу? И увидеть там то, что видели мы?
Наверняка ведь есть. Что они думают? Померещилось? «Власти во всём разберутся?»
Власти, думаю, и сами были в нехилом офигении от этого вот всего. Как и я сама, кстати.
Выхватив ту коробочку, думаете, Даня что-то нам объяснил? Да фиг там. Только опять начал сыпать своими терминами да ссылаться на нашу необразованность. Я даже не сдержалась и указала ему на это. Хорошо хоть он краснеть умеет, даже в темноте было заметно…
В клабхаус вчера возвращались той же кружной дорогой, пока патрули не сняли. Хорошенькое такое кардио. Калорий нажгла столько, что сегодня можно с чистой совестью отжираться да пиво пить.
А в обед ребята пригласили нас в паб под прикольным названием «Ржавый Дед».
Место мне понравилось, атмосферно так и расслабленно одновременно. Без потуг на пафос, душевно.
В общем, сидели как обычно, общались. А потом Тим заявил, что поедет с нами. Говорит, чувствует, что надо. Ну мы то что? Мы-то не возражали. А Даня, похоже, вообще воспринял это как должное.
А вот дальше случился разговор, который я постаралась запомнить, максимально подробно. Не уверена, что прям слово в слово всё получилось, но я попробую записать максимально близко.
До этого как-то так само собой получалось, что мы просто прилипали к Дане как снег прилипает к плотному снежному шарику, когда из него катают шары для снеговика. А тут вдруг его будто прорвало. Начал говорить, отвечать на вопросы. Объяснять что-то.
Первым был Игорёк, этот смешной парнишка из Питера.
— Так что это за металлическая шутковина там была? — спросил он, и тут же уточнил: — Которую ты с асфальта поднял?
Все сразу примолкли.
— Лекарство. Или яд. Смотря как посмотреть, — ответил Даниил.
— Что-то бактериологическое всё-таки? — нахмурился Иван.
— О, нет! — Даниил улыбнулся. — Это я так, фигурально выражаясь. Скорее, технологическое. Если бы всё пошло так, как задумал господин Тофет, исследование резервуара привело бы к гибели мира. Примерно в течение года.
Все начали переглядываться, как школьники на уроке. Даже Иван.
— А почему лекарство? — спросила я очевидный вопрос.
— Потому что теперь развитием этой технологии будут заниматься Андрей и Алёна.
— Слушай, а можешь рассказать всё-таки, что это за штуковина? Откуда она? И что это за прозрачная тварь была там, у кладбища? — я решила развивать успех. Разве это плохо для всех нас, если мы будем знать больше?
Даниил улыбнулся своей обычной таинственной улыбкой. Я уже решила, что сейчас он снова сядет на своё место и на этом всё закончится. Но нет. Вечер откровений только начинался.
— Это энергетический резервуар, который откроет дорогу квантовой теории гравитации, — сказал он. — Изучив его, можно оперировать энергиями, до этого совершенно недоступными науке. Например, поглотить энергию целого коллапсара для того, чтобы сформировать стабильный пузырь Алькубурье.
— Алькубьерре, — автоматически поправил Андрей.
— Точно, — улыбнулся Даниил, — постоянно путаю произношение фамилии.
— Какой пузырь? — вмешался Иван.
— Это для путешествий между звёздами, — вмешалась Алёна, — верно? Читала большой материал на эту тему, когда готовила реферат по теоретической физике.
— Верно, — кивнул Даниил. — Правда, там всё немного сложнее, чем представляется учёным сейчас. К примеру, конфигурация транспространственной капсулы должна быть четырёхмерной и… — он осёкся. Впрочем, вы сами всё поймете. Источник энергии остался от одного несостоявшегося переселенца на нашу планету. На его беду, и к счастью для нас, он недооценил скорость адаптации микробиологических агентов нашей биосферы. И погиб раньше, чем смог найти решение. А то, что вы видели это… скажем, чтобы вам понятнее было, это защитная программа, которая от него осталась. Я знаю, как с такими иметь дело, и смог нейтрализовать её установки до того, как она смогла причинить серьёзный вред.
— Программа? — нахмурился Андрей. — Оно выглядело вполне материальным.
— Наша Вселенная — это информационная машина, — пояснил Даниил. — Зная основные принципы, любая материя и энергия, что, кстати, одно и то же, поддаётся программированию.
Мы какое-то время молчали, переваривая информацию. В это время официант принёс очередные кружки пива и закуски и, надо сказать, после пары глоточков портера вся эта высоконаучная хрень перестала казаться такой уж непонятной. Суть-то была простой: мы вытащили из-под носа того хмыря важную вещь, которую можно было бы превратить в оружие. Мне пришло в голову, что самое время спросить про Чёрного Человека — кто он такой и что ему надо? — Но Даниил снова заговорил.
— А вообще я рад, что мы заговорили об этом, — сказал он. — Пора уже, я думаю… хотя тут люди все разумные, уже начали догадываться, что к чему, так?
Мы промолчали.
— Каждый из вас ведь чувствует, что в последние годы происходит что-то не то, так? Что мир, как принято говорить, слетел с катушек и несётся в пропасть, верно? И каждый из вас выбрал свой способ реагирования на стремительно меняющуюся реальность. Кто-то, вроде Ивана, пытается построить что-то позитивное. Взять на себя какой-то участок и сделать там хорошо. Хотя до этого его «высокие материи» вроде общественного блага не особо-то волновали. А начали волновать, когда проявились контуры той пропасти, в которую катится мир, так, Иван? Я верно говорю?
По-чесноку я думала, что Иван ответит резко. Поставит Даню на место какой-нибудь едкой репликой. Он ведь не из тех, кто позволяет так просто рассуждать о своей мотивации. Но нет. Тот медленно, будто бы голова стала тяжёлой, кивнул.
— Так, — ответил он. — И не я один такой.
— Нет, конечно, — Даниил пожал плечами. — Многие чувствуют, что происходит. Некоторым это даже нравится. Вкус блюд на пиру последних дней особенно сладок. Если понимаете, о чём я.
Возможно, он процитировал тут кого-то, но я не опознала цитату. А специально искать в поисковике как-то пошло. Поэтому пусть останется в моих записях так, как я запомнила.
— Другие предпочитают эскапизм, — продолжал Даниил. — Увлечение мотоциклами очень яркая форма, практически, универсальна во времени. Это своего рода попытка обратной эволюции, попытка снова сделать мир огромным, свести экспансию к покорению давно покорённых пространств.
— Слушай, мы такой хренью не паримся! — усмехнулся Тимур.
— Разве? — улыбнулся в ответ Даниил. — Я ведь читал твой «Манифест о внутренней свободе».
Тим сделал круглые глаза, потом вздохнул и махнул рукой.
— Это… сложнее, — произнёс он.
— Наверно. Но сути это не меняет, — Даниил пожал плечами. — Но в нашем случае важно не то, как мы реагировали до сих пор. А то, что с нами произойдёт в будущем.
— И что с нами произойдёт? — заинтересовался Андрей.
— Много чего, — уклончиво ответил Даниил. — Но, самое главное, вы снова поверите в экспансию. Вы, все вместе, и каждый на своём участке сможете найти выход из тупика.
— Блин, ты же сам сказал, что я вроде как этим и занимался! — Иван развёл руками.
— А ты уверен, что именно там, где ты на это действительно способен? — переспросил Даниил.
— В смысле?
— В смысле, действительно ли ты на своём месте. Может, тебе бы хотелось заняться чем-то иным?
— Блин, мне под полтинник! Чем — иным? Я — состоявшийся в жизни мужик. Я могу дофига сделать там, где я есть! И мне это нравится!
— Правда? — по интонации было понятно, что вопрос был риторический. — Не потому ли ты старательно обходишь всё, что связано с войнами, конфликтами и силовиками? Скажи, если ты вошёл туда, куда тебе предлагали, полгода назад?
— У меня есть свои принципы!
— И всё равно ты под санкциями уже три месяца. С точки зрения чиновников с той стороны ты ничем не отличаешься, скажем, от главы Ростеха.
Даниил сделал паузу. В тот момент мне показалось, что Иван встанет и молча уйдёт. Разговор был явно за гранью, по его понятиям. И всё же он оставался на месте.
— Мирное строительство — это хорошо. Это правильно. Но Иван, то, что вокруг этого можно выстроить что-то толковое, игнорируя бушующую вокруг бурю и её первопричины — это иллюзия. Твою тщательно выстраиваемую конструкцию уже отжирают. Те, у кого иные принципы. Верно? Ты ведь уже это чувствуешь, и предательство близких учеников — это ведь только начало.
Иван долго молчал, и никто не решался прервать его размышления. Зато пиво в кружках быстро «испарялось».
— Но я действительно не вижу выхода. Если я вмешаюсь… я ведь стану орудием этого всего. Эффективное уничтожение. Ты ведь знаешь, что сейчас требуется на высоком уровне? Больше нет возможности осторожной прополки. Там сейчас те, кто готов мочить.
— Ты пока что сам этого не знаешь, но ты умеешь управлять этим. Ты в состоянии гасить неразрешимые конфликты. Ты всегда это умел. Просто убедил себя в том, что это «не твоё».
Иван молча кивнул. И сразу стало ясно, что разговор о нём и его способностях закончен. Наверно, он понял про себя что-то очень важное.
— А я? — вдруг спросил Тимур, — я тоже стану кем-то вроде миротворца? Или я вообще здесь случайно?
Даниил улыбнулся.
— Думаю, все уже поняли, что здесь нет случайных людей, — ответил он. — Но у вас может сложиться превратное представление обо мне. Будто я какой-то оракул, вещающий о Правильном Пути и дающий верные наставления. Это не так, конечно. Просто с Иваном это было действительно необходимо. А так — каждый из вас будет вполне в состоянии найти свою дорогу. Больше скажу: кое-кто уже её нашёл, и с ним мы больше не увидимся. А с кем-то нам ещё только предстоит встретиться.
— Мне нравится моя жизнь, — упрямо повторил Тимур.
— Через девять месяцев всеобщая мобилизация. Через девять месяцев и семь дней использование тактического ядерного оружия в Европе, — голос Даниила стал жёстким; теперь он не говорил, а будто кирпичи укладывал. — Через девять месяцев, восемь дней и тринадцать часов последует первый удар стратегическим ядерным оружием. Ваш клабхаус находится в зоне поражения заряда, кстати. Тебя не мобилизуют по здоровью и та жизнь, которая тебе нравится, продлится немного дольше, чем у большинства твоих братьев.
Я видела, как Тим сжал челюсти. Но промолчал.
— Но нет, это не будет конец всему. Человечество выживет. Это потрясение резко сместит шкалу ценностей. Не сразу, но она придёт в норму. Все последствия этого безвременья, в котором вы живёте, со временем уйдут… может быть. Потом будет следующая развилка. И так далее… только те люди, которые будут жить там, с вами не будут иметь ничего общего. Ваши мечты и все те смыслы, которые вы могли бы создать, останутся в потенциале.
Снова молчание.
— А вот теперь ты действительно похож на грёбанного оракула! — вдруг сказал Иван, широко улыбаясь.
— И правда, — Даниил неожиданно улыбнулся в ответ. — Легко пугать страшилками, которых уже не будет. То, что я рассказал — могло бы случиться. Если бы Игорь прошёл мимо меня в Питере, например. Но впереди ещё несколько серьёзных развилок: биологическое оружие, психотронная агрессия, прямое вторжение внешних сил… это всё ещё возможно. В самое ближайшее время. Именно поэтому мы должны пройти наш путь до конца. Ребят, это правда очень важно. Не всё я могу сходу объяснить так, чтобы было понятно, но одно я могу обещать точно: со временем вы все поймёте.
— Значит, мы тут, чтобы каким-то образом избежать полного п***ца? — спросил Тим, не стесняясь в выражениях.
— Нет! — Даниил помотал головой, — совсем нет. Мы тут для того, чтобы множество людей снова поняло что-то очень важное в этой жизни. Для этого сложно слова подобрать… знаете, какое самое важное свойство жизни?
— Размножение? — предположила я.
Моя реплика будто бы разрядило напряжение за столом, все заржали как кони.
— Шире, — кивнул Даниил. — Это экспансия.
На этом серьёзный разговор закончился. Мы заговорили о планах и завтрашней дороге до Омска. И уже под конец, когда все вставали из-за стола, я вдруг с досадой вспомнила, что так и не задала вопрос про Чёрного Человека.