Уже вечером, когда меня растолкали я узнал, что мы потеряли семнадцать человек, включая мастера Тито, наставника по воровскому делу, эксцентричного, но безобидного человека. Это была очень большая потеря, и сильный удар. Большой Бен рвал и метал, узнав кто все это устроил, нас предала Валери, это она накачала лук в кладовой отравой, а после сбежала. Чтобы ей не двигало, но она заработала серьезных врагов, которые будут ее искать повсюду, и не успокоятся пока не найдут. Когда донна Леона узнала о происшествии, она послала своих людей в лавку в среднем городе, купив с десяток эликсиров, что делают маги — светло зеленых мерцающих пузырьков с зельем восстановлении. Они стоили баснословных денег, пятьдесят золотых каждый и далеко не у каждого костеродного была такая сумма.
Но, тем не менее, выжили еще порядка тридцати пяти человек, включая Клето, Брогана и Карлотту. Бешеного Брата я вытащил буквально с того света. Их всех спасло мое противоядие, сваренное по рецепту старой Велии и я был горд собой по праву, с грустью вспоминая вечно ворчливую травницу. Я пока еще с трудом соображал, и сонно сидел за столом с кружкой травяного отвара заменявшего мне чай, в тупой прострации, которая бывает у человека который встал, но еще не проснулся. Когда за мой стол напротив сел Броган, внимательно смотря мне в глаза.
— Скажу тебе честно парень, я не люблю такое говорить. Но я у тебя в долгу, мы все у тебя в долгу. А долг жизни вещь довольно принципиальная.
— Перестаньте мастер. Я сделал то, что должен был, независимо от того будет кто-то должен или нет. Это моя работа, такая же как ваша обучать, вам же никто не говорит, что за ним долг жизни, после того как ваши уроки помогают им выжить после тяжелой схватки.
— И все равно за мной должок. Упрямо повторил он. Я вообще заметил, что Броган был принципиальным человеком, и совсем не походил на окружавших нас людей. Он бы больше подошёл школе меча для костеродных, с его четкими принципами и правилами. Он был честен и не врал никогда, если что-то думал, то говорил это прямо тебе в глаза. Так что совершенно непонятно как он оказался тут, хотя, думаю у него судьба так же как у меня, его связали долгом, обязательствами и принципами, которыми он руководствуется.
— Тогда у меня к вам предложение мастер. Обучите меня, чтобы я мог постоять за себя, и когда это спасет мне жизнь, мы будем в расчете.
— Договорились. Серьезно кивнул он. Я думал, что все продолжиться как было до этого, он периодически занимался со мной, когда Клето был на заказе или просто отлынивал, пытаясь протрезветь в очередной берлоге. И меня это все более чем устраивало, он был жесткий и жестокий, а так же был отличным мастером меча и прекрасно умел объяснять. Но я даже предположить не мог, что он оказывается меня толком не обучал, он просто терпеть не мог если кто-то занимался ерундой вместо тренировок. То с какой рьяной фанатичностью он возьмется вдалбливать в меня искусство песен стали, чтобы избавиться от долга, который он сам же придумал и на себя повесил. Я бы двадцать раз подумал, прежде чем такое ему предложить. Помниться я хотел найти наставника кто меня будет обучать, я нашел. Как говориться бойтесь своих желаний, они могут исполниться. Но я немного забежал вперед.
Как только Броган встал на его место тут же упал Клето с кружкой вина, обдав меня сшибающим с ног, чесночным амбре. Мимо постоянно кто-то проходил хлопая меня по плечу и высказывая благодарность.
— Спасибо Дарий. Я тоже у тебя в долгу.
— И ты туда же? Тогда мы в расчете, ты спас мою жизнь, я спас твою.
Клето скривился, как будто съел целый лимон.
— Видишь ли. Леона узнала, что ты получил лицензию, и она знала, что ты работаешь на старую Велию. Так как я знал и тебя и старую каргу, мне было поручено привести тебя в семью, но я не знал, что за тобой идет охота. В итоге вышло то, что вышло, так что за мной должок.
— Довольно быстро она узнала, я же только его получил прямо в этот день.
Клето лишь пожал плечами.
— Кто владеет информацией, тот владеет миром, да Клето?
— Как ты сказал? Кто владеет информацией, тот владеет миром? Отличная фраза.
— Но как бы там не было, я тебе скажу тоже что и Брогану. Я не считаю тебя должником, но если тебе так хочется, научи меня сражаться чтобы не сдохнуть в подворотне и мы в расчете.
Он ничего не успел мне ответить, потому что именно в это мгновение в дверь обеденного зала вошла Карлотта. Оглядев зал, она увидела нас с Клето и своей виляющей походкой от бедра направилась прямо к нам. Клето оглянулся через плечо и ухмыльнулся, такие улыбочки у него всегда были скользкие и мерзкие, а на заросшем недельной щетиной двойном подбородке это смотрелось еще хуже. Она остановилась напротив меня рядом с Клето, но не стала садиться, а встала одним коленом на табурет, уперев руки в стол в полунаклоне. Открывая шикарный вид на глубокий вырез в рубашке.
— Мне тут уже все подробно рассказали. Не то чтобы я была против, но что за странный, — заправив длинную волнистую прядь черных волос за ухо, она пощёлкала пальцами. — Метод спасения умирающего, лапать за грудь и целовать.
Я улыбнулся ей. Красивая все-таки зараза, фигура в виде песочных часов, идеальная кожа цвета чая с молоком, длинные волнистые волосы, большие, черные чуть раскосые глаза с пушистыми ресницами и пухлые губки бантиком. После зелья восстановления от ее ран остались лишь небольшие шрамы, и она просто пышет здоровьем и красотой. Если бы не одно, но. Эта самая роковая красотка обычно развлекалась тем, что вырезала сердца у еще живых людей, с той же самой милой улыбочкой, что сейчас смотрит на меня. Если Клето шел убивать, он рассматривал это сугубо как грязную, но работу. Бешеный Брат же делала это с огромным удовольствием, упиваясь болью и страданием своих жертв.
— Не целовать и лапать за грудь, а делать базовую сердечно-легочную реанимацию. У тебя сердце остановилось и ты не дышала. Мне пришлось дышать вместо тебя и давить на грудную клетку запуская твое сердце. Я кстати не был уверен, что у меня получиться, но решил попытаться и я рад, что ты все еще с нами.
— А я как рада. Она улыбнулась мне, пронзив улыбкой так, что я даже затылком почувствовал ее. — Я вот даже не знаю, что мне теперь делать, трахнуть тебя или убить. Она потянулась ко мне через стол, взяв за грудки и выдернула на себя, я совершенно не ожидавший подобного, вылетел из своего места как морковка из грядки. Я было открыл рот, чтобы запротестовать, но она впилась губами и мой протест заглох в зародыше, я лишь вяло сучил руками в воздухе. Тут же половина нашего трактира начала свистеть и улюлюкать видя небывалое зрелище.
Наконец оторвавшись, она одарила меня долгим взглядом.
— Не будь ты мелким засранцем, тебе бы точно что-нибудь перепало, но вот в чем загвоздка. Мне неинтересно спать с детьми, так что довольствуйся этим.
Тут дверь распахнулась от резкого пинка и в помещение вкатился Большой Бен, пытаясь перевести дыхание.
— Собирайтесь! На нашу точку напали, толстяк Го решил больше не прятаться по подворотням. Накроем уродов разом, они нам за все ответят.
Карлотта все еще держала меня за грудки повернув голову в сторону Бена. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула опустив голову, затем она подняла голову глядя на меня, и это был совершенно другой человек. Она была готова рвать глотки голыми руками. В ее глазах сверкали такая сверкающая ненависть и яростная решимость убивать, которую она до сих пор сдерживала в себе. Столь разительное превращение из красивой и аппетитной девушки, которая тебя только что целовала и заигрывала, в безжалостное существо, жаждущее только крови и страданий, не может не пугать. Полночь набухла в моей тени, пожирая страх щедро изливавшийся при виде жуткого, сардонического оскала в который превратилось красивое лицо Бешеного Брата. Она резко отпустила шиворот моей одежды и я шлепнулся, сначала на стол, потом ей под ноги, не удержавшись. Она широко шагая пошла на выход, расталкивая попадавшихся под ноги бойцов. У нее даже походка изменилась.
Сомневаюсь, что все цепочки событий были случайны, ложные заказы, отравление нашей еды и последующая атака явно отдавали четким планом. Но как бы там не было, у них ничего не получилось, нам нанесли удар и рана наша кровоточит. Но это лишь разозлило всех, и нам нужен был любой повод для драки, чтобы отвести душу и отомстить. Это было большой ошибкой со стороны того, кто это все задумал, кем бы не был этот толстяк Го, но его план не удался, мы не только не повержены, а рвемся в бой. Жаждая крови и мести! А отдельных личностей, чтобы остановить, вообще нужен полк солдат с арбалетами и копьями. Так что собирались мы недолго, вооружившись мы пошли мстить. Народ разбегался в стороны при виде вооруженной и злой толпы, все отчетливо понимали кто мы такие и что мы идем убивать.
Точка которую у нас захватили, было здание начальника порта, так что наглости толстому Го было не занимать. Это был показательный удар, рассчитанный и выверенный. Показывающий наместнику и черному барону, что власть донны Леоны слаба, и она не может удержать поводья. А власть и репутация в криминальном мире все.
Заходили мы разделившись на две группы, основная ударная сила в двадцать человек ведомая Бешеным Братом, вошли через центр и небольшая группа в семь человек которых вел Клето зашли через черный ход, меня естественно отрядили к наставнику, вручив арбалет и сказав, чтобы не высовывался. Было так же три тройки на улице. Они должны были или предупредить, если подойдет подкрепление или встречать выбегающих.
У нас на семь человек было три круглых щита и три арбалета, выбив заднюю дверь мы гуськом ввалились в складское помещение. Тут было пусто, никто нас не встречал, потому что в здании через стены со всех сторон неслись крики, стоны и звуки сражение. Карлотта не стала ждать и церемониться, а пошла в лоб, убивая всех кого видит.
— Упрямая дура. Выругался Клето, — Сейчас половину наших бойцов положит, лишь бы найти этого толстого урода.
Из склада вело три двери, он решил разделиться. Разбив на две двойки и тройку. В каждую двойку вошел боец с щитом и гладиусом. Страшное оружие ближнего боя кстати, позволяющее рубить и колоть в замкнутых пространствах. Для боя внутри трюма кораблей и зданий, лучше не придумаешь. И боец с арбалетом в пару к щиту. У нас в тройке остался здоровенный дуболом с щитом, я арбалетом и двумя скимитарами и сам Клето, который стоил два десятка. В следующей комнате заставленной ящиками и бочками было темно и тусклый свет одинокого фонаря на входе, совершенно не разгонял полумрак стоящий в складском помещении. Видимо на стоящий в комнате полумрак, заставленное пространство, а также внезапность и рассчитывали те кто тут укрылся за стопками ящиков, мы только зашли, как я увидел шевеление слева.
— Слева!
Они поняли, что были замечены и дружно ринулись в бой, подбадривая себя слитным криком. Я заходил в помещение последним, после Клето и сонной тетери с щитом. Он вздрогнул, но хоть щитом прикрылся, когда ближайший противник нему подбегал. В него то я и разрядил арбалет. Бандит занес тесак и уже был рядом с нашим щитоносцем, собираясь развались ему его тупую башку как переспелую тыкву, в то время как наш тупо пялился на приближающегося противника. Но получив арбалетный болт в ребра, странно подпрыгнул вбок откинув правую ногу параллельно пола, с поднятой рукой это смотрелось как будто он внезапно захотел исполнить танцевальное па. Этого самого мгновения и хватило нашему сонному болвану, чтоб собраться и вступить в бой. Я откинул бесполезный арбалет и едва успел выхватить свое оружие как на нас налетели противники. Их было больше и замкнутое пространство сыграло конечно свое дело, схватка была короткой, и ожесточенной. Нас было десять человек в тесном помещении, и кидаться было некуда, кроме как на противника. На нашего щитоносца напало двое и они гремя ящиками отлетели в сторону. В Клето влетело трое, одному он сразу умудрился разворотить уколом гортань, и тут на него навалились остальные дружки. Ты можешь хоть как отлично фехтовать, но в клинче всем наплевать на твое мастерство, все решает ярость и физическая сила. Мне тоже досталось двое, один из них был ненамного старше меня, второй же, был взрослым здоровым мужиком, дезертиром, если судить по старой, уже порядком поношенной с кучей заплаток казенной одежде и тяжелому солдатскому мечу, и та кипучая ярость, что исказила его физиономию, отчетливо говорила мне, что вступать в клинч сразу с двумя, смерти подобно.
Большинство смертельных схваток заканчивается в течение короткого времени, пара минут не больше, дорогие друзья. Это малоизвестный факт — особенно для тех из вас, кто предпочитает читать о них, а не участвовать. Но на самом деле требуется лишь одна ошибка, чтобы обречь себя на смерть, когда кто-то замахивается на вас большим и острым куском металла.
Искаженное в крике лицо подростка мелькнуло передо мной, я едва успел выхватить свои мечи. Он пытался меня запугать, но не знал, что я не чувствую страха. Вернее я не чувствую своего страха, а вот от него отчетливо тянуло липким и сковывающим словно вязкий клей, который наливает тяжестью твои руки и ноги, мешает думать. Он боялся, и пытался криком заглушить это чувство. Наши мечи, издав жалобный стон, слились в мимолетном поцелуе. Слились лишь для того, чтобы ровно через секунду вновь отскочить друг от друга. Я протанцевал назад, чуть не запнувшись об ящик. Затем отбил его удар и нанес свой.
Парирование. Удар. Блок. Выпад. — все как меня учили последние два месяца. Мечи со свистом выводили в воздухе почти гипнотические узоры. Места было мало и я встал на линию, чтобы закрыться первым противником от второго, чтобы они мешали друг другу, отступая в проход между ящиками.
Громила с длинным тяжелым солдатским мечом хотел вступить в бой, но с одной стороны ему мешали ящики, с другой у него на дороге мелькал его младший напарник, мешая ему. Он, разозлившись, крикнул на него и оттолкнул в сторону, именно этого я и ждал. Парень просто физически не мог отойти в сторону, а отбить двойной выпад, ему не хватало мастерства, это я уже понял по тем немногим ударам, что мы обменялись. Я ринулся на них, отгоняя громилу взмахом и закрывая подростка в углу. Я прям прочувствовал, как мой скимитар вспорол ему брюхо от края до края.
Малиновые витки внутренностей парня вывалились наружу. Его глаза широко распахнулись, меч выпал из ослабевшей руки, и придерживая свои рваные кишки он пытался засунуть их обратно. Он попытался заговорить. Попытался вдохнуть. Но во всем потерпел неудачу. И, забулькав алым, парень сполз по ящикам на пол. Он был вне игры, его оглушенный болью и скованный холодным ужасом подступающей смерти разум, шептал ему, что ему надо вести бой за выживание, пытаясь засунуть свои поврежденные внутренности назад.
Что может быть это ему поможет.
Мой маневр удался, и я избавился от первого противника. Но оказался слишком близко ко второму. Просто удивительно, как мало надо чужой крови, чтобы впрыснуть в тебя адреналин, мгновенно придающий силы и убивающий боль. Буквально дрожа от ярости, я обернулся и увидел, как он отшатнувшись от моего обманного выпада замахивается своим тяжелым мечом в страшном нисходящем ударе. Его искаженное лицо с оскаленными зубами и дико вытаращенными глазами — ни дать ни взять разъяренная собака, которая обзавелась к тому же сверкающим стальным клинком.
В ту самую секунду, когда, казалось, его тяжелый солдатский меч раздробит мне ребра. Я встретил падающий клинок, вкладывая в собственный меч всю свою быстроту и всю свою жажду жизни, заодно отступая назад. Но как бы там не было, я был всего лишь четырнадцатилетний подросток, роста и сил у меня было соответственно. Я встретил его удар левым мечом, и сила и ярость которую он вложил в удар отозвались глухой болью, через всю руку в плечо. Мой блок не помог, и его удар провалился вниз выбивая мой меч, чуть не развалив мне грудную клетку. Я отклонился назад, насколько позволял позвоночник, и вспышка обжигающей боли в груди дала знать, что он все-таки меня задел.
Но он допустил ошибку. Во-первых, набросившись на меня и вспоров мне двумя перекрестными ударами грудь и предплечье, он сделал шаг назад и выставил меч, описывая им в воздухе фигуры, вместо того чтобы продолжать кромсать меня и разом завершить начатое, а потом пойти помогать дружкам. Должно быть, он был так уверен в своей победе, что решил продлить удовольствие, поиграв со мной. Но какова бы ни была причина, он уступил мне преимущество, сделав этот шаг назад, приговорил себя. Он дал мне время встать в стойку, достать кинжал отчима вместо утерянного скимитара, как следует ухватить его и ринуться в бой. Я заметил удивление в его глазах, и это был сигнал для контратаки. Но самое главное было то, что Полночь материализовалась рядом с ним. Я отчетливо видел весь тот спектр эмоций; удивление, страх, и замешательство скрутившиеся в гремучую смесь у него в глазах. Он инстинктивно взмахнул мечом, пытаясь разрубить непонятный силуэт из теней и дыма рядом с собой.
Этой доли секунды мне хватило, чтобы кинуть в него скимитар отвлекая, и преодолеть те парушагов, что нас разделяло. От броска моего меча он увернулся, изогнувшись словно скользкий угорь. Но тут я врезался в него, входя в клинч, делая его длинный тяжелый меч бесполезным. К тому же он был правшой, а я заходил как раз с правой руки, лишая его маневра. Он попытался меня ударить кулаком левой руки, но я уже был рядом и тычок получился смазанный. Я схватил его левое запястье правой рукой, идя на сближение с ним и воткнул кинжал ему в грудь. Я метил в сердце или в легкое, но из-за его удара попал в мягкие ткани под ключицей. Кинжал вошел по самую рукоятку. Он вскрикнул от боли, когда я завел за его правую ногу свою, закрывая на замок, держа его левую руку своей. В то время как его правая рука держала уже бесполезный меч между нами. Я успел еще раз вонзить в него кинжал, как он сбросил свой меч и схватил меня за руку с кинжалом.
После второго удара он предпринял отчаянную попытку выбраться из западни, и в результате мы оба оказались на полу и я выронил нож при падении. Он пытался оторвать меня от себя, но я цеплялся за него руками и ногами как вьюн за жерди. На его стороне были ярость и физическая сила, в то время как мне помогали чистая свирепость и годы обучения борьбе. Но если вы думаете, что можно побороть противника который вдвое тебя больше и втрое тяжелее, вы друзья, никогда и не боролись. Я извивался и крутился как только мог. Мы как животные молотили друг друга, кусая и ломая как только могли, катаясь по полу, сплетясь в рычащий клубок. Перевернувшись, я укусил его в лицо за щеку, но он стал так быстро мотать головой из стороны в сторону, что я невольно выдрал зубами кусок с его лица, выплюнув, я решил вместо этого бить его по лицу головой. Он схватил меня своими ручищами за горло и начал стискивать его в стальных тисках. Я колотил его по физиономии как только мог, но я понял, что следующий глоток воздуха смогу сделать только в том случае, если прикончу громилу. С отчаянным усилием я ткнул правой рукой ему в лицо, намереваясь попасть большим пальцем в центр глаза. Но он дернул головой, и удар пришелся в край глаза, у самой височной кости. Я давил изо всех сил, пока глаз не выскочил из глазницы и не повис на своем канатике. Я хотел оторвать глаз, но его владелец сумел так далеко убрать голову, что я не мог дотянуться до него и лишь продолжал мутузить противника по лицу. Наконец он вскрикнув, оторвал руку от моего горла и откинул мой кулак, чтобы я перестал стараться оторвать ему глаз. Именно это мне и нужно было я оттолкнулся от него ногами по полу в сторону своего ножа, делая судорожный вдох.
Но он вцепился в мои ноги и потащил меня назад, как черепаху, запутавшуюся в сетях. Когда он подтащил меня к себе, я занес нож, и пырнул его снова. Он вскрикнул от боли отпихнув меня, и теперь уже он пытался отползти от меня. Моя голова была на уровне его ног. Схватив его одной рукой за ремень и используя его как рычаг, подтянувшись, я нанес ему несколько ударов в бедро. Когда нож попадал в кость, я всей рукой чувствовал, как он царапает ее и отклоняется в сторону. И я попал в бедренную артерию. Щедро полившаяся толчками кровь из раны явно об это говорила. Жить ему осталось пара минут, до того как его убьет собственное сердце. Он пока об этом не знал, упорно пытаясь ползти от меня по лужи крови, что натекла от его товарища. Уползая он оглянулся, его окровавленное и обезображенное лицо было искаженно, через вырванный кусок были видны его зубы, один глаз висел, болтаясь на нервных окончаниях, а целый был расширен от страха, и в нем я увидел, как в зеркале судьбы, то уродливое, оскаленное в кровавой улыбке и полное ненависти существо, в которое я превратился во время драки.