Из глаз Серафима потекли слёзы.
— Ты вернулась.
— Конечно, я вернулась, Сераф. Я люблю тебя. Без тебя я не найду покой ни на этом свете, ни на том. Мы должны быть вместе, — её глаза блестели. Влад задумался над тем, насколько искренне звучали её глаза. Чего она добивалась? Мести? Слушая Лену, Влад слышал только любовь и горечь сожаления. Вот только способна ли эта любовь спасти Серафима от той обиды, что таилась за ней?
Свободной рукой Серафим вытер сначала сопли, а потом слёзы.
— Ленк, прости меня. Я не понимаю, как так получилось, я этого не хотел, клянусь! Я уехал на работу. А там у начальника был юбилей. Ну мы и отметили. И наша секретарша, Алёнка…
— У которой маленький ребёнок?
— Да. Да. Вроде да… Я не помню. Она… Она пошла в туалет, и я пошёл за ней. И она мне отсосала. И я подумал, что, чёрт… Не приковывать же мне и себя к батарее? Кто тогда нас кормить будет? — Он хохотнул и шмыгнул носом.
— То есть ты мне изменил? — Лена склонила голову набок.
Сераф расхохотался.
— Ты — совсем как ты.
— Что бы это значило? — спросила Лена.
— У тебя её лицо. И тело. Но говоришь и двигаешься ты совсем иначе. Как говорила и двигалась до всего этого.
— До того, как ты обвинил меня в измене, а потом трахнул секретаршу?
— Стой, стой! — замахала рукой Кира, внезапно заинтересовавшись рассказом. — То есть она обвинила его в измене, а не в том, что он избивал её и посадил на цепь?
— Похоже на то, — пожал плечами Влад.
Кира посмотрела на Свету.
— Это нормально?
— Ты спрашиваешь, нормально ли, что мёртвая женщина в теле моего шефа обвиняет своего мужа-убийцу, обвязанного взрывчаткой, в том, что он ей изменял? Прости, конечно, но, на мой вкус, это самое нормальное во всей истории.
Кира несколько секунд удивлённо смотрела на Свету, а потом рассмеялась.
— Может быть, ты и права. Продолжай, — попросила она Влада.
— Так вот. Лена расспрашивала Серафима о том, почему он не пришёл тем вечером домой. Он говорил, что собирался, но эта секретарша, а потом наступило утро — и пора было на работу. Сказал, что вечером хотел её освободить. Понял, что перегнул. А пока она заговаривала ему зубы — мы стали выводить людей. По одному, по двое. Максимально тихо и беззвучно. Лена обходила Серафима по большому кругу, пока он не оказался спиной ко входу. И мы смогли вывести всех. Он был… одержим. Смотрел на неё, как завороженный. В итоге в помещении остались только они, мы с сапёром и снайпер.
— Когда я пришёл и понял, что ты мертва, я хотел убить себя. Я ведь люблю тебя больше жизни!
— Я знаю, Сераф. Я тоже тебя люблю.
— Но я думал, что ты мне изменила! И разлюбила! Я не мог умереть, не узнав наверняка. Поэтому я положил тебя в машину и поехал к этой ведьме. Она сказала мне, как сильно я ошибся, что я наделал. Я не могу жить с этим грузом, Лена, не могу…
— Поэтому, ты пришёл сюда убить ещё больше людей?
— Тут мы поженились, помнишь? — Он внезапно сменил тему и улыбнулся. — В этом атриуме играл вальс, и мы танцевали, помнишь?
— Конечно, — улыбнулась Лена. — Вальс из «Анастасии». «Как узор на окне снова прошлое рядом», — напела она.
— Ты была так чиста и прекрасна в тот день! Я так любил тебя тогда… А потом вся эта история с изменой… Когда ты перестала быть чистой и прекрасной?
— Но я тебе не изменяла. И ты это знал, — возразила Лена.
Сераф растерянно огляделся по сторонам.
— Постой… А где все? Куда все ушли? — заорал он. — Ты! — указал он на Лену. — Ты никакая не Лена! Ты та ведьма пришла меня отвлечь и обмануть!
В этот момент выстрелил снайпер, а сапёр, который был уже совсем рядом, прыгнул между тобой и им и закрыл тебя от взрыва.
— С ним всё хорошо? — спросила Кира.
— Да. У нас есть протоколы. Когда поняли, что будет взрыв, мы успели установить противоударные экраны и отойти со снайпером в укрытие. И сапёр был в защите. Он ранен и в больнице, но выживет — экип и экраны приняли удар на себя. Он сумел оттолкнуть тебя за колонну. Прогремел взрыв. Внутри, конечно, всё побили, но никто из людей не пострадал. Кроме самого Серафима, конечно. Он умер на месте.
— Всё как она и хотела, — кивнула Кира. — Отомстила.
— Она могла тебя убить, — заметила Света.
— Но я тут, — улыбнулась Кира.
— Ты знаешь, она пыталась сбежать в твоём теле. Хорошо, что взрыв оглушил её и я смогла снять платок. А то искали бы тебя потом с собаками.
— Не долго бы пришлось искать, — поморщилась Кира. — Наша сделка была ограничена определёнными событиями. Если бы она нарушила её условия — то вернулась бы… туда, откуда я её вытащила.
— А ты бы вернулась в своё тело?
— Скорее всего, да. Но я не уверена, — покачала головой Кира. Скорее всего, тело бы не выдержало такой нагрузки и разрушилось.
Призраки, лишённые своей телесной оболочки, могли заимствовать чужие. Но они расходовали ресурсы организма-хозяина гораздо быстрее, чем в нормальной жизни. И буквально через несколько дней наступает смерть. Формально не нарушив сделку, Кира бы просто не смогла вернуться в себя. Потому что возвращаться было бы некуда. Даже сейчас она чувствовала дикую усталость. Ей потребуется много времени, чтобы восстановиться.
— А что стало с Леной? Она теперь свободна? — спросил Влад.
— У тебя остался её шарф? — поинтересовалась Кира у Светы.
Та кивнула и достала из сумочки перепачканный шарфик. Кира взяла его в руку — и ничего не почувствовала. Понюхала. Тонкий, едва заметный, исчезающий след. Она улыбнулась. Упокоенных с миром и обретших прощение в безвременье нет.
— У неё всё хорошо, — сказала она Свете и Владу. — Теперь всё точно хорошо. А теперь отвезите меня домой, пожалуйста. Я так сильно хочу спать…
Интерлюдия 2. Бунтарка
Кира бросила сумку на кресло, а сама завалилась на диван. С покатой спинки ей в руки соскользнула книга. Кира провела пальцем по обложке и поддела мизинцем закладку.
Песчаный мир сильных людей и грязных космических интриг моментально увлёк её. Она знала книгу наизусть и встречала знакомые повороты сюжета, как старых друзей. Повороты сюжета в жизни юного наследника титула занимали её гораздо больше реальных историй однокашников из её выпускного класса школы.