— Довольна? Ты довольна? — Бабушка потрясла трубкой и вдруг схватилась за сердце. — Ой… ой-ой.
— Что с тобой? — Кира шагнула к ней.
— Сердце, рука… — Бабушка вдруг начала оседать на пол.
Кира подскочила к ней и подхватила за локоть, помогла сесть в кресло.
— Принеси мне водички, пожалуйста, — попросила бабушка. — И валидол. Вы меня в могилу загоните со своими уроками.
Час спустя, когда всё успокоилось, Кира сидела за своим рабочим столом. Коленки больно упирались в напиханные под него книги, но Кира сидела, не шевелясь. Эту боль она заслужила. Перед ней лежали открытый учебник математики и чистая тетрадь. Поверх неё — другая, на половину исписанная неаккуратным почерком Киры. Буквы прыгали вверх-вниз. «Как курица лапой», — вечно говорила мать, глядя на её почерк. Киру и саму он бесил, но другого у неё не было. Она писала в каждой строке, не оставляя полей. После ей нравилось переворачивать плотно исписанные, тяжёлые страницы и слушать, как они хрустят. Кира, дописав очередной смысловой кусок, могла долго сидеть и просто листать их, нюхая чернила и слушая шуршание.
На страницах её тетради был совсем другой мир. Собственный мир, где у неё, у Киры, были силы. Где она могла на что-то повлиять. Там она была дочерью короля — любимой дочерью. Ей подчинялись армии. Ей благоговели подданные. Она принимала мудрые решения и вечно расхлёбывала дерьмо, заваренное всякими идиотами, окружавшими престол.
— Кирочка, иди за стол, — позвала бабушка. — Дедушка тоже уже моет руки.
— Сейчас, — отозвалась Кира и продолжила писать.
На последней фаланге среднего пальца появилось красное пятно, которое вроде бы начало проходить за лето. За два часа письма оно вернулось. Ручка была слишком тонкой. Нужно купить другую и перестать так сильно давить на неё. Первое — решаемо. Второе с Кирой навсегда.
Сегодня юная принцесса подавила восстание против отца. В тронном зале он награждал её на глазах у всего народа.
— Кира! Я не буду весь вечер стоять у плиты!
— Ну и не стой, — буркнула Кира. — Как будто тебя кто-то просит…
— Что ты говоришь? — В голосе пророкотала угроза. Помня о недавнем скандале и не желая провоцировать новый, Кира убрала свою «книжку» в рюкзак и с сомнением посмотрела на чистый лист тетради по математике, где должны были появиться формулы за те три часа, что она провела за этим столом. Но там появилась только дата.
— Кира! Мне ещё пять раз повторить? Да что я как прислуга в этом доме! — Что-то со звоном полетело в раковину.
Она встала из-за стола. Под коленками были красные горизонтальные полосы, надавленные за время сидения. Кира вздохнула и пошла на кухню.
Пахло вкусно. Бабушка поджарила курицу и картошку — тоненькими кружочками, которые красиво зажарились по бокам до золотистой корочки. Бабушка выложила всё на тарелку, украсила зелёным горошком и маслинами. Дедушка уже сидел за столом. Они с бабушкой обсуждали каких-то партнёров по бизнесу, которых Кира отдалённо знала и когда-то встречала у них дома, когда они приезжали к дедушке на встречи. Несколько лет назад дедушка уволился с текстильной фабрики и открыл собственную фирму по продаже металла.
— Чай с лимоном, Кира?
— Да, пожалуйста. — Девочка подцепила кружок картошки и отправила её в рот. Вкусно.
— Математику сделала?
Кира поперхнулась. Бабушка тут же налила ей стакан сока. Кира запила и кивнула.
— Как в школе дела? — спросил дедушка.
— Мы два дня учимся только, — Кира усмехнулась, — никаких дел пока нет.
— Тебя никто не обижает? — спросил дедушка.
Кира с теплотой посмотрела на него. Хоть кому-то интересны не только её жуткие промахи в виде четвёрок в году.
— Нет, — покачала она головой.
— Учителя не занижают оценки? — продолжил дедушка, и Кира поняла, что он спрашивал не про друзей. Она вспомнила, что когда-то, кажется, много жизней назад она маленькая лежала у него на животе, а он рассказывал ей про НЛО, инопланетян и жизнь на других планетах. Что-то он придумывал на ходу — но в вымысел искусно вплетал факты про чёрные дыры и звёздное вещество, про галактики и снимки с телескопов. Вместе они ждали 2000-й год: новый год, новый век, новое тысячелетие. Дедушка говорил, что Кира ещё может застать празднование нового столетия — он верил, что люди смогут добиться очень, очень долгой жизни. Кира смеялась и говорила, что, конечно, дедушка тоже его застанет. Ведь бесконечно долгой жизни осталось ждать совсем недолго. Да и со смертью она была знакома только по книгам и фильмам. Кира засыпала под рассказы дедушки, и ей снился космос. Огромное ничто не пугало её, а скорее манило. Она любила летом, сидя в траве после дедушкиных вечерних рассказов утром смотреть на капельки росы и представлять космос наоборот: многочисленные миры-матрёшки в маленьких капельках.
Однажды она рассказала об этой игре маме. Та лишь дёрнула плечами.
— Это страшно, — сказала она. — Понимать, насколько ты ничтожный и хрупкий.
Кире это не казалось страшным. Её манила эта неизвестность… и ценность собственной жизни, ценность момента. Как из всех миллионов, миллиардов возможностей получилась именно она? Почему именно здесь и сейчас?
— …а не четвёрки приносить, — заканчивал дедушка какую-то мысль.
— Ты музыкой сегодня не занималась? — спросила бабушка.
— Нет, — кисло ответила Кира.
— Вот так вот! — Горькое торжество в голосе бабушки и вечное «я так и знала, можно было и не спрашивать» между строк.
— Сейчас поиграю, — вяло отозвалась Кира. Спорить не было сил и желания.
— Какой поиграю, одиннадцатый час!
— Я тихо. На педали.
— Не придумывай. Раньше надо было делами заниматься, а не книжечки читать по сотому разу.
Кира видела, что движения бабушки становились угловатыми и отрывистыми. Она знала, к чему всё идёт, поэтому постаралась доесть всё как можно скорее и ретироваться из кухни. Грязную посуду она составила в раковину (бабушка помоет) и скрылась у себя в комнате. Писать больше не хотелось. Кира разобрала диван и завалилась на него. Пружины протестующе заскрипели. Затем достала книгу.
— Кира! — позвала бабушка. Та закатила глаза. Её когда-нибудь оставят в покое?
— Чего? — крикнула она, не вставая.
— Ложись спать! Завтра вставать рано.
Кира услышала, как пищит таймер на плите. У них не было будильника. И каждый вечер бабушка считала, сколько им осталось спать, чтобы завести таймер на плите, который будет тонко и мерзко пищать следующим утром, пока кто-нибудь не подойдёт и не заставит его замолчать. При этом проснутся все — даже те, кому ещё слишком рано вставать. Но будильник всё равно никто покупать не думал.
Кира выключила свет и забралась под одеяло.
В её мире, где она была принцессой, имелся генерал королевской стражи. Высокий, черноволосый с ледяными серыми глазами. Его все ненавидели за мерзкий характер. Но принцесса Кира знала, что это маска, защитный механизм. Однажды вечером она прогуливалась в саду и встретилась с ним там. Он был на службе.
— Вы не возражаете, если я составлю вам компанию? — спросила принцесса.
— Что вы, миледи. — Его тон оставался вежливым, хотя челюсти плотно сжались.
Принцесса усмехнулась.
— Вы сами проводите патрулирование?