Детина осклабился.
-- Теперь я знаю, как я вас узнал.
-- Как же?
Лютер постучал пухлым пальцем по своей здоровенной башке:
-- Мозги сработали.
Старик серьезно кивнул и сказал, обращаясь к доктору:
-- У вас больше не будет с ним хлопот. Кстати говоря, никакой он не сумасшедший. Он просто фантазер, а это редчайшая и самая ценная из форм психического здоровья.
Бэйсинг обернулся к санитарам:
-- Ладно, мужики, пошли. Жрать охота.
Подхватил своих конвоиров под мышки и, не обращая внимания на их вопли, вынес из кабинета.
-- Вы, должно быть, очень собой гордитесь, -- уязвленно молвил доктор Кляйнгельд.
-- Это мне не свойственно. Ведь мне не с кем себя сравнивать.
-- Господи, что же мне написать в заключении?
-- Правду.
-- Чтобы меня сочли психом?
Старику дали успокоительное, и он сделал вид, что тут же уснул, -- не хотелось тратить время на болтовню с хорошенькой чернокожей медсестрой, чьему попечению его вверили. Нужно было как следует обдумать все случившееся.
Когда сестричка вышла из палаты, Старик чуть приоткрыл веки и увидел, как мягком свете гаснущего дня меж коек пробирается некий азиат в больничной в пижаме.
Старик окончательно открыл глаза и строго спросил:
-- Что ты тут делаешь, Смит?
-- Ш-ш-ш, -- шикнул азиат. -- Я примеряю камуфляж. Теперь я Тосиро Хавамацу. По-моему, неплохо получилось. Пора отсюда сваливать, а ты можешь оставаться, если хочешь.
-- И куда же ты намерен отправиться?
-- В Нью-Йорк. Вашингтон не по мне, тут твоя епархия: дискуссии о морали, лоббисты, коррупция в верхних эшелонах власти и прочая, и прочая. А я подамся в Нью-Йорк. Его называют Большим Яблоком. Помнишь то маленькое яблочко в саду, название которого я забыл? Мне еще пришлось там научиться ходить на чреве своем. В Нью-Йорке правит плоть: тут тебе и наркотики, и проституция, а ко всему этому -- аккомпанемент высоконравственных речений. В общем, как там говорят, моя тусовка.
-- А как же ты без денег?
И из-под одеяла выпорхнули радужные купюры -- миллионы и миллионы иен.
-- Вот спасибо, -- обрадовался Смит, распихивая деньги по карманам. -- То есть я хочу сказать, домо аригато годзаимас . Правда, немножко "зелени" я уже наворовал. В больнице это проще простого. Здесь на первом этаже есть чудесная комнатка, где хранятся ценности, принадлежащие пациентам. Теперь мне нужна какая-нибудь одежда и еще очки. Ага!
Мистер Смит как раз заметил на соседней тумбочке очки. Они принадлежали болящему, который размещался на соседней койке и имел неосторожность уснуть. Смит проворно цапнул их, и страницы книжки, в которой очки выполняли функцию закладки, неспешно сомкнулись.
-- Зачем ты это сделал? -- укорил похитителя Старик. -- Тебе и очки-то никакие не нужны. У нас с тобой зрение идеальное, а этот бедняга в них нуждается.
-- Настоящий японец без очков не бывает.
-- А что я буду делать, если этот человек проснется и спросит, где его очки?
-- Очень просто. Он просыпается -- ты засыпаешь.
-- И ты оставляешь меня без легальных долларов?
-- Так пойдем вместе! Сейчас я наведаюсь в рентгеновский кабинет, разживусь какой-никакой одежонкой. Кстати, в карманах и доллары наверняка обнаружатся. На дорогу должно хватить. В семь тридцать отходит "Борзая", это такой автобус-экспресс. К полуночи или около того будем в Нью-Йорке.
-- Что ж, поезжай. Я попозже.
-- А если на экспресс опоздаешь?
-- Ничего, разыщу тебя в какой-нибудь обители порока.
-- В Нью-Йорке их без счету. Что меня несказанно воодушевляет. Например, я слышал много хорошего о бане для голубых на Сорок второй улице. Называется "Оскал Уайльда".
-- Баня для голубых? Что это? Какие-нибудь оргии с использованием краски?
-- Да нет, обычная педриловка. Баня для гомосексуалистов.
-- Правда? Есть такие бани?
-- Ох, до чего же ты темен.
-- Но зачем японскому бизнесмену идти в такое место?
-- К тому времени я уже перестану быть японским бизнесменом. Поменяю иены на доллары и вновь превращусь в Смита. Эта ипостась более приемлема для туземцев. Что же касается бани, то туда я отправляюсь вовсе не любоваться земными пороками. Меня интересует раздевалка, где наверняка можно раздобыть прелюбопытные тоги, оставленные купающимися.
-- Ты что, решил наворовать себе целый гардероб? Я этого не допущу. Пока ты со мной, я за тебя отвечаю.
-- Я поступлю по-честному. Вместо того, что сопру в бане, оставлю то, что спер здесь. Это будет не воровство, а честный обмен.
-- Честный обмен -- это когда меняются добровольно. И скажи, чем тебя не устраивает наряд, который ты намерен похитить здесь, в больнице?
-- Стану я носить такую дрянь! Ты бы видел, что за публика приходит сюда на рентгеновское обследование! -- И он закатил глаза, как бы не находя слов для описания безнадежной заурядности здешних пациентов и их одежд.
В этот момент в палату с топотом ворвались два агента ФБР, очевидно, не слишком озабоченные тем, что могут разбудить больных.
Мистер Смит незамедлительно дематериализовался.
-- Здесь Смита тоже нет! -- крикнул один из агентов.