-- Никто, -- ответил Старик и, под давлением обстоятельств вновь вынужденный солгать,густо покраснел.
-- Чтоб мне провалиться, тут был какой-то косоглазый -- не то кореец, не то вьетнамец!
-- Никого здесь не было. Господа, мистер Смит -- человек общительный. Бродит где-нибудь по больнице, знакомится с людьми, болтает, сплетничает. Вы в столовую не заглядывали?
-- Ладно, Эл, пошли. Надо его разыскать. Где-то же он есть, черт бы его побрал.
-- Может, в родильном? -- сострил напарник.
-- Во-во, там ему самое место.
Стоило агентам удалиться, как мистер Смит снова материализовался.
-- Ну, я поехал, -- сообщил он.
Вздрогнув от неожиданности, Старик пробормотал:
-- Ты меня напугал. Я думал, тебя уж и след простыл. Смит обиделся и растворился вновь.
Сосед Старика, разбуженный агентами, решил утешиться чтением триллера и потянулся к книжке.
-- Вы моих очков не видели?
Старик хотел было отговориться незнанием, но вдруг испугался, что ложь во спасение может перерасти в привычку к постоянному вранью -- привычку крайне опасную, ибо она размывает самые основы нравственности.
-- Видел, -- выпалил он. -- Их украл мистер Смит.
-- Смит? -- тупо повторил страдалец. -- Какой кошмар. Я без очков ничего не вижу.
-- Тут были люди из ФБР, -- решил утешить его Старик. -- Они как раз ищут Смита.
Сосед просветлел:
-- Из-за моих очков?
-- Да, -- сдался Старик. Утомительное занятие -- говорить только правду. Нет вернее средства затянуть нудный разговор до бесконечности.
Тем временем в кабинете доктора Кляйнгельда происходила непростая беседа. Сам психиатр восседал за столом в вертящемся кресле, каковым искусно пользовался, когда хотел включиться в обсуждение или, наоборот, удалиться за кулисы. В настоящий момент врач располагался спиной к прочим участникам дискуссии, Гонелла нервно расхаживал по комнате, а что касается агентов -- один стоял, привалившись к шкафу, второй пристроился на подлокотнике. Двое сидели в креслах для посетителей: начальник 16-го полицейского участка Экхардт и специально приглашенный заместитель директора ФБР Гонтранд Б. Гаррисон.
-- Как же нам быть? -- спросил он.
-- Предлагаю восстановить всю цепочку событий, -- подал голос Гонелла.
-- Конструктивное предложение, -- одобрил Гаррисон. Гонелла зашелестел блокнотом:
-- Насколько я понял, началось все с того, что в участок капитана Экхардта обратился кассир отеля "Мертвый индеец", некий Подл Т. Рюк. Он принес на проверку в банк "Объединенный пилигрим" купюры, полученные от мистера Богфри главным портье отеля Рене Леклу. Менеджер банковского филиала Лестер Носе через минуту тридцать секунд установил, что банкноты фальшивые...
Доктор Кляйнгельд крутанулся на кресле и оказался лицом к ассамблее. Громко, ясно и отчетливо -- совсем не так, как во время консультации, -- он заявил:
-- Господа, мы уже несколько раз восстанавливали цепочку событий. Мы исследуем не уголовное дело, а психический феномен, и бесконечное углубление в малозначительные детали нам ничего не даст. Я не считаю, мистер Гаррисон, что предложение мистера Гонеллы было конструктивным. Типичное бюрократическое переливание из пустого в порожнее -- любимое занятие тупоумных функционеров.
-- Протестую, -- оскорбился Гаррисон.
-- Мое заключение таково: я отказываюсь как опровергать, так и подтверждать, что двое персон, доставленных ко мне на экспертизу, не являются теми, за кого они себя выдают.
-- Вы что, сбрендили? -- рявкнул заместитель директора ФБР.
-- Я тоже задал себе этот вопрос. Спросил Бога-четыре, как же мне быть. Он посоветовал говорить правду, а я ответил, что не хочу быть зачисленным в психи. Поэтому ваша реакция на мои слова меня не удивляет. И тем не менее другого заключения предложить не могу.
-- Доктор, -- воззвал к нему Гонелла, -- у каждого из присутствующих прекрасная высокооплачиваемая работа. Неужели вы хотите, чтобы мы послали ее псу под хвост, официально подтвердив, будто двое старых шарлатанов, освоивших несколько дурацких фокусов, -- это Господь Бог и Сатана собственной персоной? Да нас в суде на смех поднимут. Уверяю вас, вокруг полно желающих занять наше место... Мороз по коже!
-- Взглянем на ситуацию с другой стороны, -- вновь взял слово ничуть не поколебленный доктор, к которому прямо на глазах возвращались и уверенность, и солидность. -- Абстрагируемся от религиозных соображений. Религия, которая якобы является великим стимулятором и антидепрессантом, на самом деле только нервирует людей.
-- Протестую, -- вставил Гаррисон.
-- И тем не менее так оно и есть. Во всяком случае, этому учит меня врачебный опыт... Давайте попробуем взглянуть на произошедшее с точки зрения... м-м-м... научной фантастики. На телеэкране мы сплошь и рядом видим, как на нашу планету вторгаются всевозможные пришельцы -- то желеобразные, то с раздутыми головами и тельцем ребенка-дистрофика. Идея инопланетного вторжения никому не кажется дикой, и силы правопорядка доблестно вступают с агрессорами в схватку, к которой по ходу развития сюжета в дальнейшем обычно подключается вся мощь вооруженных сил. Победу, как правило, одерживает сиропная "добрая воля человечества", подкрепленная завыванием голливудских скрипок. Миллионы зрителей с глубоким волнением следят за перипетиями этого противостояния. Фильмы подобного рода полезны и с государственной точки зрения, так как способствуют развитию военной технологии. Вместе с тем они прославляют мир во всем мире и смазывают душу аудитории густым медом любви к человечеству. Помните, как в эпоху всемогущества радиоприемника Орсон Уэллес напугал американскую публику, передав репортаж о нашествии марсиан? Однако никому еще
не удавалось вызвать всеобщую панику, объявив о сошествии на Землю Бога и Дьявола.
-- Вы хотите, чтобы это сделали мы? -- съязвил Гонелла.
-- Я всего лишь пытаюсь вам втолковать, что это невозможно. Интересно только почему... Каждый кандидат в президенты изображает набожность и истово предается молитве -- пусть даже для вида. Молитва -- неотъемлемая часть американской традиции: молятся дома, молятся по случаю любого торжественного события, но идея физического воплощения Того, Кому возносятся молитвы, почему-то кажется людям невозможной и даже кощунственной. Легче поверить в злокозненное инопланетное желе или ожившего динозавра.
-- Скажите, сэр, а вы сами молитесь Всевышнему? -- сухо осведомился Гаррисон.
-- Нет, -- коротко ответил Кляйнгельд.
-- Оно и видно. А я, к вашему сведению, молюсь. Вот почему ваши слова вызывают у меня острое чувство протеста. К тому же мы не на университетском диспуте, перед нами чрезвычайная и очень сложная проблема. Завтра утром Бог-фри и Смит предстанут перед судьей по обвинению в мошенничестве и изготовлении фальшивых денежных знаков. Мы надеялись, что, учитывая преклонный возраст задержанных, вы найдете какие-нибудь смягчающие обстоятельства психопатологического свойства, которые могли бы воздействовать на решение судьи. Судья -- человек занятой, времени входить в существо дела у него не будет. У меня времени было больше, и то я ничего не понял. Однако, как я вижу, на вашу помощь рассчитывать не приходится.
-- Вы хотите, чтобы я слегка смошенничал, как делаем все мы, -- чуть-чуть, по мелочи. Я должен дать заключение, что задержанные не вполне отвечают за свои поступки, что их, как трудных подростков, нужно поместить под особый надзор, дабы они не могли далее приносить вред обществу, что они нуждаются во врачебном уходе и прочее, и прочее. Все это будет звучать в суде очень гуманно, а в результате старики попадут в психушку, из которой уже не выберешься. Однако хочу сказать еще раз: в ситуации с Богом-три Бог-четыре проявил исключительную выдержку, тактичность и лаконичность, которой каждый из присутствующих мог бы только позавидовать.
-- Это ваше последнее слово?
-- Разумеется, нет. Я не знаю, каким оно будет, мое последнее слово. Могу лишь признаться, что сейчас я впервые в жизни попробовал молиться -- в порядке эксперимента.
-- Ладно, джентльмены, идем отсюда, -- сказал Гаррисон, поднимаясь. -- Я безмерно разочарован. Капитан Экхардт, предъявляйте задержанным стандартные обвинения. А что касается необычных аспектов этого дела, забудем о них. Раз и навсегда.
-- Слушаюсь, сэр, -- кивнул капитан и, немного подумав, прибавил: -- А что, если они возьмут и растворятся прямо в зале суда?
-- У ФБР достаточно средств, чтобы помешать этому.
-- Легко сказать, сэр. Вы не видели, как они это проделывают.
-- Говорю вам, капитан, ФБР тоже знает толк в фокусах.
-- Вы меня успокоили, сэр.