-- Смит.
-- У нас тут принято называть друг друга по имени, а не по фамилии.
-- Это у меня имя такое.
-- Ну хорошо. Сюда, Смитик, сюда, душка.
Мистер Смит последовал за хозяином и оказался в некоем подобии тропического леса. Вскоре джунгли расступились, и впереди чудесным образом обнаружился мраморный бассейн в псевдоримском стиле, украшенный на манер помпейских терм похабными мозаиками и скульптурами. Вода в резервуар изливалась из позолоченного мужского органа, игравшего всеми цветами радуги. Два непременных атрибута этой конструкции, также покрытые позолотой, пульсировали, создавая волны и подводные завихрения. В ядовито-зеленой воде плескались совершенно голые мужчины, шумно демонстрируя свое хорошее настроение. На краю бассейна неподвижными статуями застыли два негра, весь наряд которых состоял из хрустальных сережек в ушах. Правда, у одного из них еще висело на шее ожерелье фальшивого жемчуга.
-- Это мои туземцы, -- хихикнул Уайльд. -- Ну-ка, ребята, поприветствуйте Смита.
-- Джамбо-джамбо, бвана! -- хором прокричали "туземцы", синхронно покачивая бедрами и приплясывая.
Плескавшиеся в воде радостно заулюлюкали.
-- Мальчики и девочки! --Уайльд лукаво повел бровями и сделал паузу, чтобы у слушателей была возможность наградить шутку аплодисментами. -- Это Смит. -- Вой и свист. Уайльд строго хлопнул в ладоши и, когда восстановилась тишина, игриво сообщил: -- Смит в полном порядке. Уайльд видел, что у него в саквояже. -- И сладкоголосо пропел: -- Иди сокройся в нашей дивной раздевалке
и скинь с себя эти ужасные одежды, явись к нам в своей истинной славе!
Снова взрыв энтузиазма в бассейне. Когда Уайльд уже уводил новичка, один из пловцов крикнул:
-- Я балдею от веснушечек! -- и был тут же шутливо укушен своим любовником, у которого на лице не было ни единой веснушки.
-- Оставляю тебя здесь одного, -- сказал в раздевалке хозяин. -- Но торопись -- тебя ждут. Ах ты мой рыжик!
Мистер Смит огляделся по сторонам. Белые стены, красные плюшевые портьеры, статуи римских юношей в бессмысленных позах. Отдернув портьеру, Смит увидел альков и вешалки с одеждой. В глаза злоумышленнику сразу бросились джинсы, расписанные павлинами и райскими птицами. Смит испытал полузабытое чувство радостного возбуждения. Примерил штаны -- в самый раз. Ничего столь же восхитительного в тон джинсам обнаружить среди тряпья не удалось, и в конце концов Смит остановил свой выбор на просторной, фиалкового колера маечке с надписью на груди "ЗОВИТЕ МЕНЯ МАДАМ". Осмотрев себя в зеркале, он остался доволен.
Далее Смит действовал стремительно: скучную одежду бедного мистера Ксилиадиса повесил на вешалку вместо похищенной, схватил саквояж и ринулся вон из раздевалки, чуть не сбив с ног сначала Уайльда, а затем и мускулистого матроса. Проститутка все еще томилась на том же месте. Мистер Смит дернул ее за руку и прошипел:
-- Живей! Куда идем?
По-лошадиному цокая своими ходулями, девица успела только пискнуть:
-- Стольник! Я меньше не беру!
-- Ладно-ладно.
Она затащила клиента в темный подъезд, где сидел какой-то нахохлившийся субъект, разглядывая пол у себя под ногами.
-- Это я, Долорес.
Не поднимая головы, субъект сунул девице ключ с биркой:
-- Сто шестнадцатый.
По узкой лестнице они поднялись на второй этаж. Найдя нужную дверь, девица включила свет и подтолкнула клиента вперед, чтобы он смог по достоинству оценить спартанскую простоту этого алтаря быстротечного служения пороку.
Дверь Долорес предусмотрительно заперла, а ключ спрятала. Затем клиент получил приглашение сесть на кровать, что и исполнил. Девица щелкнула выключателем, и слепящий белый свет сменился унылым красным. Закурила сигарету, предложила Смиту, тот отказался.
-- Долорес, -- произнес он.
-- Ну?
-- Красивое имя.
Но девица не была настроена тратить время на пустую болтовню.
-- Ты по какой части?
-- То есть? -- не понял Смит.
-- Я же вижу по твоему прикиду, что ты не просто перепихнуться пришел.
-- Не знаю что и сказать...
Она раздраженно фыркнула табачным дымом.
-- О'кей, тариф у меня такой. Цены, может, покажутся тебе крутоватыми, но зато я мастер экстра-класса по всем видам секса -- от нормального до самого кудрявого. Программа-минимум -- стольник, это ты уже знаешь. Каждые десять минут нормального траха сверх минимума -- двадцатник.
-- Нормального? -- угрюмо переспросил Смит.
-- Ну да, нормального, без выкрутасов. Если хочешь, чтобы я тебя отшлепала, как школьника, -- по полтиннику за каждые десять минут помимо основного
тарифа. Я только сбегаю наверх и переоденусь учительницей. Если хочешь поиграть в раба -- семьдесят пять за четверть часа. Одеваюсь богиней, госпожой -- кем скажешь. Захочешь меня постегать -- это уже стольник, и сильно не бить, понял? Могу нарядиться французской горничной, могу школьницей. Если надо, есть кожаные браслеты с шипами, ошейники, деревянные колодки на щиколотки, зажимы для сосков, вибраторы, пластиковые хрены -- в общем, что хочешь.
-- А страсть? -- трагически звенящим голосом вскричал Смит.
-- А -- что -- перепугалась Долорес.
-- Страсть! -- вознегодовал он. -- Не бывает порока без страсти, без опасного, головокружительного парения над бездной, без сладостного, подобного смерти забвения, без фейерверка чувств! Да разве это опишешь словами? Страсть! Какие там еще тарифы?
-- Тогда пошел вон! -- завизжала Долорес, собрав всю храбрость. -- Без тарифа ни шиша тебе не обломится. Мистер Смит сменил тон:
-- Вот тебе тысяча долларов, и обслужи меня по первому классу.
-- Целая тысяча! -- ахнула Долорес. -- Ты что, связать меня хочешь, да?
-- Я не хочу ничего делать. Я очень устал. Давай сама.
-- А как мне одеться?
-- Я плачу не за одежду, а за тело.
-- Тогда раздевайся.
-- Ну вот, снова ты хочешь, чтобы я что-то делал. Долорес растерялась, но ненадолго.