Портье был в явном затруднении, не зная, как разговаривать с этим восторженным провинциалом, который, однако, держал дистанцию и вел себя более чем уверенно. Но упускать инициативу было нельзя. Всякий уважающий себя портье должен уметь не только замечать существенные мелочи, но и игнорировать вещи, которые мешают добросовестному исполнению профессиональных обязанностей.
-- Отличные экскурсии устраивает фирма "Наследие янки", -- сообщил служитель, доставая стопку рекламных буклетов. -- Вы сможете посетить и Национальную галерею, и Смитсоновский институт, и...
-- Белый дом, -- подсказал Старик, заглядывая в какую-то бумажку.
-- Ну, это несколько сложнее, -- улыбнулся портье. -- Туда туристические группы больше не пускают. Соображения безопасности.
-- Да я бы с группой и не пошел, -- утешил его Старик. -- Один схожу. Ну, может быть, с другом.
-- Для этого необходимо особое приглашение. Старик внушительно сказал на это:
-- Ни от кого никогда не ждал приглашения, а теперь переучиваться уже поздно.
-- Вас никогда никуда не приглашали?
-- Никогда. Мне возносили молитвы, меня умоляли, мне приносили жертвы, даже всесожжения -- в давние времена, -- но приглашений я не получал ни разу.
В этот момент внимание портье привлек еще один старик, застрявший с чемоданами меж вращающихся входных дверей. Чемоданы были преотвратные, пластмассовые. Старикашка же выглядел так: черные буйные патлы, зловеще обрамляющие лицо; физиономия разительно контрастировала с фарфоровой румяностью первого долгожителя -- жуткая, вся какая-то мятая и искореженная, в глубоченных морщинах, прямо не лицо, а застывшая маска отчаяния; черные глаза, казалось, вобрали весь мрак и ужас мироздания, с подрагивающих век то и дело сбегали слезы, теряясь в бороздах пергаментных щек.
-- Mon Dieu, -- пробормотал портье, наблюдая за схваткой старичка с дверями. -- Он старше самого Господа Бога.
-- Нет, мы примерно одного возраста, -- возразил Старик.
-- Бертолини! Анвар! -- позвал портье.
Двое привратников были так увлечены впечатляющей картиной, что лишь теперь вспомнили о своих обязанностях и стремглав бросились выручать страдальца. Чемоданы у него оказались подозрительно легкими.
Неровной походкой старикашка приблизился к стойке.
-- Ну наконец-то, -- недовольно пробурчал Старик.
-- В каком смысле "наконец-то"? -- огрызнулся вновь прибывший.
-- Я тут стою, жду, болтаю о всякой ерунде. Ты же знаешь, как это меня утомляет. Откуда чемоданы?
-- Украл. Ты ведь не думал, что я стану их покупать? Да и денег у меня не было.
-- Ваше имя? -- вмешался портье, делая вид, что разговор приятелей его совершенно не интересует.
-- Смит, -- быстро ответил за своего товарища Старик.
Не поднимая глаз от регистрационной книги, портье едко заметил:
-- Постояльца, который регистрируется под фамилией "Смит", обычно сопровождает "миссис Смит".
Этот комментарий Старика явно озадачил, а у его напарника вызвал недовольную гримасу.
-- В данном случае никакой миссис Смит нет, -- промямлил Старик. -- Брак, знаете ли, дело хлопотное, столько всяких сложностей, обязательств.
-- Это ты виноват! Ты вообще во всем виноват! -- выкрикнул мистер Смит, и влага из его глаз брызнула во все стороны -- будто лошадь фыркнула. -- Если б не ты, я тихо-мирно жил бы в кругу семьи и горя бы не знал!
-- Ну хватит! -- гаркнул на него Старик, да так свирепо и зычно, что немногочисленные постояльцы, по воле случая оказавшиеся в эту минуту неподалеку, ринулись врассыпную.
-- Номера пятьсот семнадцатый и пятьсот восемнадцатый! -- заорал портье что было сил, но по сравнению с величественным басом Старика его голосок прозвучал жидковато. Однако служителя это обстоятельство ничуть не обескуражило -- в гостиничном бизнесе приходится обходиться тем, что есть. Тут главное -- уметь закрывать глаза на кое-какие вещи, но клиента в любом случае надо видеть насквозь.
-- И заберите свои деньги, пожалуйста.
-- Пусть полежат у вас.
-- Нет уж, лучше заберите, -- проявил мужество портье. Старик отщипнул от горки несколько купюр.
-- Остальное вам -- за труды.
-- Остальное мне? -- недрогнувшим голосом переспросил служитель.
-- Вам. Как вы думаете, сколько там? Просто любопытно. Портье покосился на банкноты.
-- Думаю, от четырех до пяти тысяч.
-- Вот как. Вы счастливы? Я ведь не знаю цены деньгам.
-- Вижу, сэр. Отвечая на ваш вопрос, счастлив я или нет, скажу: не первое и не второе. Я -- гостиничный работник. Если передумаете по поводу денег...
Но было поздно. Ажурная решетка лифта уже закрылась за обоими пожилыми джентльменами, их кошмарными чемоданами и двумя носильщиками, Бертолини и Анваром.
Разведенные по соседним комнатам, приятели не без труда сообразили, что можно открыть внутреннюю дверь, ведущую из одного номера в другой. В качестве чаевых Анвар и Бертолини получили от рассеянного Старика несколько древнегреческих драхм и удалились, так и не решив, нужно ли в этом случае говорить "спасибо". Долгожители обосновались в номере мистера Смита.
Водрузив один из чемоданов на столик, мистер Смит щелкнул замками и заглянул внутрь.
-- Что ты там рассматриваешь? -- поинтересовался Старик.
-- Ничего. Я всего лишь открыл свой чемодан. Что тут необычного?
-- Все. Ты отлично знаешь, что чемодан пустой. Немедленно закрой и не притрагивайся к нему больше до тех пор, пока мы отсюда не съедем. Мистер Смит подчинился, проворчав:
-- Ничуть не изменился. Все командует...
-- Если я что-то говорю, на то есть своя причина, -- веско пояснил Старик.
-- Это-то больше всего и раздражает.
-- Если мы хотим, чтобы наша миссия удалась, нужно вести себя как можно естественней.
-- Ага, "естественней". С нашими-то патлами и в этих хламидах?
-- Возможно, в интересах дела мы будем вынуждены несколько изменить свой облик. Я заметил, что люди теперь одеваются иначе. Некоторые носят волосы длинными, как то предусмотрено природой, другие коротко стригут их, или укладывают в зверообразные прически, или намазывают жиром, превращая в подобие липких и сальных сталагмитов черного цвета.