гда разворачивается такой потрясающий сюжет? ФБР идет по следам двух таинственных стариков, именующих себя Богом и Дьяволом! Преступники обладают способностью растворяться в воздухе и перемещаться быстрее реактивного самолета.
-- Черт, верно. Надо пойти рассказать жене...
-- Валяйте.
Радостная улыбка сползла с лица проповедника.
-- Молитесь ли вы Господу" мистер Грин?
-- Нет, сэр.
-- Но вы христианин?
-- Нет, сэр.
-- И не хотите возродиться к новой жизни?
-- Нет, сэр.
Джои О'Бирал всхлипнул.
-- Я буду за вас молиться.
-- Не тратьте зря времени.
Преподобный удивленно раскрыл очи, такое безразличие было ему внове.
-- Вы агностик! -- уличил он агента.
-- Да, сэр.
-- И тем не менее готовы поверить, что какие-то двое фокусников -- Господь Бог и Сатана собственной персоной?
-- Да, сэр. И представьте себе, -я сожалею о собственном безверии.
-- Если хотите уверовать -- уверуете.
О'Бирал приблизился к Грину и попытался проникновенно взять его за руку, но агент увернулся и вместо своей ладони сунул проповеднику пустой бокал.
-- Нет, сэр. Уверовать я не могу, а при существующем положении вещей и не хочу. Из служебного опыта мне хорошо известно, что худший тип бандита в нашей стране -- тот, кто делает барыши на религии.
-- Есть и такие? -- поразился О'Бирал.
-- Есть... Причем вещают на сто с лишним стран планеты... так, кажется? В общем, к новой жизни мне не возродиться, а за коктейль спасибо. Он был... божественным.
Старик и мистер Смит материализовались где-то во внутренних покоях Белого дома. Из-за полуоткрытой двери доносился негромкий мужской голос -- кто-то не слишком музыкально полумычал, полунапевал арию из "Порги и Бесс".
-- Где это мы? -- гулким шепотом спросил мистер Смит.
-- Ш-ш-ш. Это так называемый Белый... м-м-м... особняк. Тут держи ухо востро. Если что, встречаемся в аэропорту.
-- Где именно? Аэропорт большой.
-- Ну уж друг друга-то мы как-нибудь разглядим.
-- О Господи... Ты храм мистера О'Бирала видел? Так вот, аэропорт раз в пятнадцать, а то и двадцать больше.
-- Правда? А как он называется?
-- Международный аэропорт Даллеса.
-- Ты хочешь сказать, что таким большим сооружением владеет всего один человек? М-да, Америка есть Америка.
Смит на минутку зажмурился, чтобы подавить раздражение, и терпеливо пояснил:
-- Даллес был государственным секретарем. Аэропорт назван в его честь. И не только аэропорт.
-- Спасибо. Что бы я без тебя делал? Поразительно, сколько ты всего знаешь.
Смит скромно пожал плечами:
-- Такая уж у меня работа. Разве я смог бы вводить людей во искушение, если б знал только, куда их заманиваю, но не знал бы, откуда выманиваю?
-- Но какое отношение имеет к искушению аэропорт?
-- К искушению все имеет отношение. Например, честолюбие. Или наркотики, позволяющие человеку на жалкие четверть часа ощутить себя повелителем Вселенной. Или несколько мгновений с мисс Карпуччи в закутке за алтарем. Или твой листопад из допотопных австрийских банкнот.
-- Верю тебе на слово. Однако сейчас не время философствовать, да и шепот для такой беседы не годится. Успеем наговориться в летающей машине. Тс-с-с! Он перестал петь. А мы еще не условились. Можем мы полететь на британском летательном аппарате?
-- Это еще зачем?
-- Там меньше шансов опять столкнуться с этими людьми из... той организации на три буквы.
-- ФБР?
-- Да-да. Я никак не запомню эти инициалы.
-- Это значит Федеральное бюро расследований.
-- В самом деле? Это гораздо понятнее, чем аббревиатура. А что касается британского воздухоплавания, то отведенный ему сектор в аэропорту, должно быть, значительно меньше американского, вот я и подумал, не будет ли нам легче найти друг друга именно там...
-- Толково. Значит, встречаемся в аэропорту Даллеса у регистрационной стойки "Бритиш эруэйз".
-- Тише!
В комнату вошел человек в нижнем белье -- пожилой, но в отличной форме, с профессиональной улыбкой, намертво застывшей на хищноватом, но не лишенном приятности лице. В руке человек держал очки в тонкой оправе. Водрузив их на нос, он принялся разглядывать приготовленную кем-то одежду. Рубашка ему явно понравилась, мужчина сдернул ее с вешалки и повернулся, чтобы продеть руки в рукава. Тут ему пришлось испытать нешуточное потрясение.