— Теа, вставай! Очнись же, дочка!
Я ощущаю покалывание в чём-то, что когда-то было моими конечностями. Чувствительность по ихоньку возвращается к кончикам пальцев. Кто-то крепко сжимает мои бесчувственные ладони, кто-то…
Я вдыхаю новый энигматический воздух полной грудью, в ту же секунду открываю глаза и судорожно кашляю, не имея никакой возможности остановиться. Глаза не различают совершенно ничего, кроме ослепляющих белых полос.
— Держи, выпей! — Слышится страшно знакомый голос, и я различаю во всём этом свете какой-то тёмный объект.
— Что… что… — Только и получается вымолвить у меня сквозь приступ кашля. Вдруг это яд? Или какое-то неизвестное мне лекарство, с сотней побочных эффектов? — Это обычная вода, пей же!
Я большими глотками опустошаю стакан, первый раз прикасаясь к предмету этого мира. Он немного шершавый на ощупь, но очень лёгкий. Какая-то порода дерева? Странно, ведь я и сама была деревом, совсем недавно, или давно…
Белые полосы сменяются размытыми очертаниями, я лежу на какой-то мягкой подстилке на полу… Кашель отступает, но сразу же на меня накидывается новая неожиданность.
— Теа, ты меня так напугала! Ты такая глупая! Глупая! У-у-у-у-жас! — Выл мне прямо в ухо всхлипывающий детский голос, а его обладатель двумя руками обвил мою шею, не давая пошевелиться. Руки всё ещё меня не слушались, и ответить на объятия я не могла. Что-то тёплое и мокрое коснулось моей левой ладони, словно влажная кисть художника, словно папина щётка для бритья…
— Ти… Тигра. Прости.
— Никогда тебя не прощу! Слышишь? — Плакал брат не ослабляя хватки.
— Давай же, Тигра, пойдём. Сестре надо отдохнуть.
— Но…я ей не всё рассказал!
Я сильно потёрла оттаявшими ладонями, словно запотевшие глаза, и через какое-то время уже могла разглядеть лица, усевшихся рядом со мной людей. Растрёпанная кудрявая шевелюра отца казалась была путаннее, чем когда-либо. Мамины глаза на осунувшемся лице с острыми скулами опухли от непрекращающихся слёз. Лицо не так давно знакомой мне Марии, как обычно, совершенно ничего не выражало, а лицо стоящего чуть поодаль Капитана Тиона…
— Что?! Что он тут делает?! — Попыталась закричать я, но из горла вырвалась лишь сиплая пародия на крик. Я резко попятилась назад, сминая под собой тонкий матрац странного вида.
— Дочка, успокойся. Всё в порядке! — Успокаивали меня загипнотизированные родители.
— Ти, всё хорошо! Ты в безопасности! — Наклонился надо мной всё такой же здоровый и воодушевлённый Скала.
— Что ты тут делаешь?! Что я тут делаю?! Что ОН тут делает? Вам нужно бежать, он — преступник!
В ушах зазвенело, и я уже было подумала, что в этом устроенном моим воспалённым сознанием театральном представлении открылась оркестровая яма.
— Ну, я же говорил, что нужно ей всё рассказать! — Где-то вдалеке не унимался младший брат.
— Скала, помогите поднять Алатею. Нужно усадить её на диван в одной из комнат лазарета. Следуйте за мной.
Всё ещё слыша разрывающие барабанные перепонки трели скрипок, я со спокойной душой обвила руками шею Скалы и позволила отнести меня куда бы то ни было. По дороге я осмотрела помещение — без сомнения мы были в Аламейке, только «лазарет» выглядел травяным лабиринтом, если меня не обдуривало зрение — на стенах здесь росла самая настоящая трава. Скала завернул в одну из комнат — просторное помещение с несколькими белыми диванами, белыми столами и полками-нишами в травяных стенах. Друг опустил меня на самый ближний диван, а Мария что-то старательно печатала на панели-клавиатуре в одной из ниш. Моментально свет в палате стал менее ярким, что пришлось моим уставшим глазам очень по вкусу. Я осмотрела себя и с удивлением поняла, что вся одежда на мне высохла, а следов переохлаждения, если оно и было совершенно точно не было.
— Держи. — Мария протянула мне большую кружку в виде перевёрнутой пирамиды.
— Лунный напиток?
— Поможет восстановить силы. Чего вы там стоите? Проходите и объясните всё бедняжке Алатее. Мы как минимум обязаны ей этим. — Обратилась женщина в белом халате к небольшой толпе, образовавшейся у дверной арки.
Скала уже присел на ближний к моему диван, рядом с ним сели отец, Прим и Нелла, которых я раньше не заметила. В дверном проёме всё также стоял Чужак. А, нет. Капитан Алактион. Ко мне присоединилась мама, а на пол рядом с моими уставшими ногами уселся Тигра в обнимку со своим новым другом — Собачкой.
— Можно я, можно я расскажу, мам, можно?
— Конечно, сынок, ведь это полностью твоя заслуга. Если что, мы поможем. Начинай.
— Не полностью. Мне помогла Собачка. Слушай внимательно, Теа, это очень важный рассказ о том, как мы вычислили преступника.
Я отставила кружку и недоумевающим взглядом осмотрела присутствующих.
— Теа! Пей чай и не перебивай! — Скомандовал брат, и мне не оставалось ничего другого, как повиноваться. Хотя рассмеяться от его тона хотелось больше.
Теплота расплылась по всему телу, вкусовые рецепторы словно ожили вместе со мной, но я искренне не могла представить, что же приключилось в Аламейке, пока меня здесь не было. Тигриус Гал с самым серьёзным выражением лица чесал лабрадору за ухом и принялся вести свой рассказ так, как до этого раза не рассказывал ни один старожил поселения — с артистизмом, с богатым словарным запасом, с положенной в основу правдой.
Что случилось в Аламейке
Рассказ Тигриуса Гала
После ухода Алатеи в поселение, обстановка в Аламейке, до этого будучи совсем не радостной, ухудшилась в несколько раз. Все — от лаборантов до Хранителей, от мелких сошек до крупных собак чувствовали напряжение, были по-настоящему напуганы. Температура в поселении продолжала падать, а напасть на след предателя не представилось возможным, так как умелый преступник, не оставлял после себя никаких улик. Одна надежда была на ужасного поселенца, который, в порыве гнева мог выдать подельника. Но для этого ещё нужно было заставить Флору Ив признаться в содеянном.
Положение ухудшал и использованный зачинщиком бед голосовой фильтр, который не давал Наблюдателям услышать и пятнадцати процентов сказанного жителями поселения. Поначалу в их необъятных размеров операционную комнату с диковинным оборудованием разрешили войти самому младшему человеческому члену семьи Гал, но вскоре, устав от постоянного озвучивания происходящего, его отправили составлять подробную карту Аламейка. Наблюдателям нужно было сосредоточиться на работе, а надрывать животы от хохота не входило в их ежедневные обязанности.
Приступив к созданию карты бесконечного здания, Тигриус Гал, вооружившись самым настоящим ментальным пергаментом и многофункциональной кистью, очень скоро охладел к этой затее. После зарисованных пяти этажей с комнатами-цветниками у него пропало малейшее желание быть картографом.
Он обратился к одному из работников оранжереи с просьбой выполнить их с лабрадором по кличке Собачка давнюю мечту — показать, как устроена железная повозка. Не совсем поняв желание мальчика, садовник номер 568 обратился в вышестоящую инстанцию, точнее в наивысшую инстанцию, до которой ему было позволено обратиться: к Марии.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под «железной повозкой», Тигра. — Ответила женщина в белоснежной накидке с воротником стойкой и жемчужными пуговицами.
— В одной такой повозке мы приехали сюда, а ещё несколько приехали за нами, а десятки таких повозок стояли в вашей серой комнате ещё вчера. — Ответил умный не по годам мальчик.
— Ты имеешь в виду машины! Грузовики, если точнее? Пойдём же, я попрошу кого-нибудь рассказать тебе всё о машинах.
— Только можно мне наш грузовик? — Не унимался умный не по годам мальчик.
— «Наш»? — Переспросила Мария.
— Да. Тот, на котором мы ехали. Мы были в кузове, а я хочу посидеть прямо там, на месте водителя. Будет круто, да, Собачка? А потом мы пойдём посмотрим на Тею. Или даже поедем. — Мария отчего-то вскинула брови вверх, закатила глаза, будто ей резко стало нехорошо, и поспешила отвезти мальчика в «ангар».
На этот раз грузовики находились совсем на другом этаже, и было их здесь ещё больше, чем видел Тигриус в первый раз. Зелёные, белые, жёлтые, с кузовами и без, мальчик даже задумывался, что это вовсе не грузовики, а обычные повозки! Мария теряла терпение — ни Тигриуса, ни Собачку не устраивали эти жалкие подобия машин. Всё, что им было нужно — серая неприметная махина с пыльным кузовом. Как раз такую увидел Тигра в самом конце необъятных размеров ангара, когда пунцовое лицо Марии стало великолепно контрастировать с перламутровыми пуговицами.
— Манрод! Слава Богу! Забери парня, покажи ему, как устроен грузовик. У меня уже сил нет. Ему нужен именно твой грузовик, веришь или нет. — Уже знакомый мальчику Манрод с неизменной причёской как раз высасывал пыль из кузова каким-то небольшим трубчатым агрегатом. — Я, кажется, предлагала воспользоваться функцией автоматической очистки. К чему эта пещерная деятельность?
— Мне нравится по-старинке. Аутентично. — Бросил красивое слово Манрод и убедил Марию, что всё будет в порядке. Через полминуты её и след простыл, а водитель ласково попросил хозяина Собачки подождать, пока тот не приберётся в машине. Тигриусу стало немного грустно оттого, что такую громадину надо чистить и мыть, и он мысленно пожурил Манрода за то, что тот отказался воспользоваться функцией автоматической очистки.
Собачке, однако, необычайно понравилась смена обстановки. Щенок лабрадора прыгал, скакал и игрался вокруг любимого автомобиля хозяина, лаял на немного шумящий трубчатый агрегат и даже позволил молодому человеку с хвостиком погладить ему живот. Его всячески интересовали различные тряпочки и жидкости в чудаковатых бутылках, а ещё…
— Так, сынок, давай перейдём к делу, тряпочки сейчас не настолько важны.
— Прости, мам. Увлёкся…
Прождав так вот уже пятнадцать минут и не находя никакой забавы в том, что так сильно грело душу Собачке, Тигра попросил у виртуального помощника стул и стакан сока. Но новоиспечённый друг так и не дал мальчику насладиться напитком — он пытался запрыгнуть на чистившего обивку водительского сидения Манрода, пока из заднего кармана его чёрных штанов не показалась контрастирующая, как пунцовое лицо Марии со всем вокруг, яркая алая лента.
Собачка вытащил ленту из кармана штанов и стал носиться с ней, как бешеный, пытаясь точить об этот некогда прекрасный кусок ткани свои зубы. Тигриус Гал поспешил спасти ленту от неминуемой гибели, но его опередил коварный Манрод, жестоко пнувший Собачку прямо в живот, по которому он ещё совсем недавно его гладил.
Тигриус сообразил, что спасать нужно не ленту, а своего друга и, подбежав, вырвал ленту из пасти острозубого малыша, точнее то, что от неё осталось.
— Держите. — Мальчик протянул красную ткань насупившемуся Манроду. — Извините, обычно он так не делает. — Агрессивный молодой человек снова засунул «ленту» в карман штанов и молча продолжил чистку машины.
— Знаете… — Начал рассуждать вслух умный не по годам мальчик. — Точно такую же ленту носит моя подруга Брена. Точнее подруга моей сестры, но мы все состоим в клубе БАТС. Этот клуб только для избранных. Где-то есть такая фабрика, где делают такие…
Я облила себя чуть тёплым лунным напитком и отдала причудливую кружку-пирамиду матери. Наконец-то кусочки паззла собрались в более или менее отчётливую картинку. БИНГО, Алатея. Ты выиграла приз. Ты чуть было не совершила чудовищную ошибку, но возможное отвратительное положение вещей спас твой младший брат. И собака из его фантазий.
Я встала с дивана на уже окрепших ногах, зашагала взад-вперёд около стены, продолжая почти судорожно мотать головой и дико, почти зверски хохотать.
— О, Предки! Ха-ха! Собака! Ха-ха! Какой кошмар! Манрод! Манрод предатель! Ха-ха!
— Мария… Мария, с ней всё в порядке? — Спросила обеспокоенная мама.
— Полагаю, что да. Так Алатея справляется с шоком.
Я резко уселась на пол рядом с братом и его собакой, прижала их обоих к себе, не переставая устрашающе смеяться.
— Молодцы! Просто красавцы! Собака! Чудесная, волшебная, лучшая на свете с-о-б-а-к-а! — Глаза вновь застилают слёзы — на этот раз не от досады, я обнимаю и глажу обоих — Тигру, Собачку — без разбора.
— Ти, перестань, мне щекотно! Я ещё не дорассказал историю! Ты обещала не перебивать! — Надулся младший брат. Я перестаю докучать им обоим и сажусь под диван, обхватив колени руками.
— Давай, продолжай.
— Наверное. — Ответил Манрод. — В галактиках куча таких Фабрик.
Остаток дня для обитателей Аламейка прошёл в том же напряжении, однако для Тигриуса Гала лучшего дня нельзя было представить. Он всё ещё немного побаивался Манрода с хвостиком, но тот разрешил ему посидеть на месте водителя, показал, за что отвечают какие провода и даже прокатил парнишку по ангару. Почти перед сном мальчик зашел в Наблюдательную, пожелал работающей не покладая рук сестре «спокойной ночи», подождал, пока она не доберётся до их жилища и отправился спать в свою комнату.
Когда отец попросил сына рассказать ему о дне, проведённом в Аламейке, тот без утайки выдал ему всё, начиная с Наблюдательной комнаты и рисовании карт, заканчивая устройством грузовика и красной лентой в кармане водителя.
— Что? Он пнул Собачку?
— Ага. Своим огромным дурацким ботинком!
— Не выражайся, Тигра. Но я понимаю твою злость, никому нельзя прощать подобного отношения к животным.
— А всё из-за этой алой ленты, представляешь?
— Какой ленты? — Без особого внимания, уставившись на пламя, завораживающе полыхающее в камине, спросил обременённый думами отец.
— Такой, как у Брены в волосах, помнишь?
— Ты что-то напутал, сынок. Зачем Манроду такая лента?
— А вот и не напутал! Правда-правда видел. Собачка её чуть не съел. Манрод сказал, что в галактиках много таких фабрик, на которых эти ленты делают. Может он свой хвостик ею завязывает?
— Может быть, сынок. Может быть.
Вскоре после этого разговора, обессиленный от тяжёлого трудового дня, Тигриус погрузился в крепкий сон. Его разбудил разгорячённый отец, забрав прямо из личного самолёта. Пока мальчик просыпался, отец нёс его по многочисленным коридорам, пока наконец, не усадил прямо в спальном костюме на мягкое кресло. На сонного Тигриуса глядели десятки пар глаз, вопрошая: «В чём же дело?».
— Давай же, расскажи про ленту.
— Про какую ленту?
— Про алую, сын. Про алую ленту.
— А-а-а. — Потянувшись на кресле, протянул мальчик. — Про алую ленту? Ну, Собачка игралась, вытащила из кармана Манрода такую ленточку, начала её грызть. А он её как бум — пнул своим сапожищем. Я сразу на помощь, достаю слюнявую ткань и ему отдаю. Говорю «У моей подруги из БАМС-а такая же лента, У Брены». А он ничего не ответил. А, сказал, что много фабрик делают такие ленты. Вот.
Вперёд выступил Капитан Сийт и поблагодарил сначала мальчика, потом его отца.
— Найти. Найти и привести в досудебные покои. Живо!
Но Манрод не хотел так просто сдаваться. Рассказчика уже не было непосредственно при его поимке, но из первых уст он услышал, как гнусного типа задержали при попытке побега из Аламейка. Рассказчик также не видел всей погони, он видел только кульминацию — высокий парень с высоты спускающейся лифтовой платформы выстрелил из совершенно обычного лука совершенно обычной стрелой с тупым наконечником, пропитанным снотворным раствором, прямо беглецу в шею. Тот упал посередине этажа с тропическими птицами, у него смешно подкосились ноги. И он громко захрапел.
Совершенно точно Манрода и его подельницу из поселения ожидает ответ перед Всемирным судом. Те, кто выживают после этого суда, либо лишаются рассудка, либо навсегда получают разум ребёнка и отправляются пожизненно в тюрьму Орея. Там им дают несложную работёнку — перепечатать учебник или отправляют на какое-нибудь производство, чтобы до конца своих дней они дарили галактикам только пользу и ничего кроме пользы.