— А ты всё это проспала, Теа! Ну, последнюю часть. Во время первой ты сама была немножко занята. Как думаешь, нас пустят на суд?
— Ну что ты, Тигра. На Всемирный суд не пускают никого. Нельзя просто пойти и посмотреть. Это настоящее таинство. — Ответила Мария.
— Ну, и ладно. Мне ещё нужно записаться в школу Хранителей. Или как там она называется. Тебе тоже, да, Теа?
Отец подошёл к Тигре, сел на корточки и тихонько попросил его о помощи «где-то на ХХХ этаже». Все поблагодарили мальчика за более чем исчерпывающий рассказ и даже похлопали ему, а я всё также сидела на полу, поджав колени к груди, но уже с опущенной вниз головой. Так стыдно мне не было никогда.
— Доченька. Ты в порядке? — Мама присоединилась ко мне.
— Нет, мам. Я не в порядке. — В комнате остались только мы, Скала и Прим. — Ты не в порядке. Прим не в порядке. Скала уж тем более не в порядке! Ты можешь представить? Что… я даже имени её произнести не могу! Что с поселением? Что с ними?
— Температура медленно повышается. Так, чтобы поселение не затопило. Людям уже лучше.
Я с облегчением выдохнула.
— А что я вообще здесь делаю? Как я здесь оказалась?
— Тебя принёс Капитан Тион. Ты почти…
— Да. Мне казалось, что я …умерла.
— Не говори таких страшных слов, дочка! Ты — живая. Благодаря ему. И что это значит, что ты здесь делаешь? Ты что… — Мама поднялась с пола и отошла на столько, чтобы можно было видеть меня полностью — скрюченное, жалкое, отвратительное подобие человека. — Ты не планировала возвращаться?
— Нет, мам. — Ответила я, смотря куда-то в колышущуюся траву на стене. — Я решила, что всё это не для меня. Быть Хранителем. Узнавать что-то новое. Тигра — станет отличным Хранителем! Вы с папой ещё совсем не старые, вы будете отличными… Скала! Скала, друг! Как ты? Ты что-нибудь осознал? — Спрашивала я всё ещё глядя на траву.
— Теа, посмотри на меня. — Друг сел, скрестив ноги напротив меня. — Посмотри же. Так-то лучше. Мы все были полными дураками. Если ты думаешь, что совершила большую ошибку, то ещё раз, пожалуйста, посмотри на меня. Я — олух! Воплощение всех олухов мира! Нет, галактик! Или как там они называются. Брена обводила меня вокруг пальца всё это время! Она даже подарила знак моей преданности какому-то …Тьфу! Ироду! Да. Мы ошибались. И мы будем ошибаться. Много раз. Но мы смогли противостоять злу! Вместе! Я, может, и не очень большого ума, но я могу отличить добро и зло. А это, как мне сказали, самое важное для Хранителя. Меня кратко ввели в суть дела. Я пока ничего не знаю о пространстве и времени, но обязательно научусь. Думаю, родители простят меня, ведь я собираюсь служить благой цели. Давай оставим всё, что было в поселении — там. Наши люди теперь в полной безопасности. Ты видела их в самые худшие времена: их сплочённость, их вера помогла им пережить страшные события. А мы поможем пережить их другим людям. Ну, что скажешь? Ты согласна?
Я смотрела на Скалу и не могла узнать того мальчика, что в детстве помогал мне собирать яблоки. Его светлые волосы, даже шрам на щеке, казались мне теперь воплощением благородства и мудрости. «Я горжусь тобой, Скала» — подумала я. «Совсем необязательно быть умным, если внутри тебя умещается большое сердце и тяга к справедливости». Только мне вот не достаёт ни того, ни другого, ни третьего.
— Прости. Простите. Простите меня. Я. Я не могу. Я не достойна. Я — глупая, неотёсанная девица! Вам надо было оставить меня в поселении.
— Эх! — Обескуражив меня и присутствующих, засмеялся Скала. — Чужак бы ни за что тебя там не оставил! Как-то он так сказал заумно…А… «Лучше я здесь останусь, но ей умереть не позволю». А потом такой финт выкрутил с луком, покруче того раза на балконе! Это надо было видеть. А может, и увидишь, тут же везде слежка!
Скала не переставал смеяться, Прим сказал что-то очень ободряющее, потому что был рад, что ряды Хранителей пополнились, но у меня из головы не выходила фраза Тиона, если он и правда, так сказал.
Так или иначе, мне нужно было извиниться перед ним, даже если я собиралась уйти.
Я вскочила и побежала буквально, куда глаза глядят. Я совершенно не знала этого этажа, я не знала, где искать Тиона или куда бы он пошёл…
«Если я его увижу, — подумала я — то извинюсь. Если нет — то уйду просто так».
Я обернулась и увидела в дверной арке людей, которых любила по-настоящему, горячо и крепко, настолько, чтобы уйти, не испортив им жизнь. Я подбежала к маме и поцеловала её в щёку, крепко обняв на прощание. Я обняла Скалу, словно ту самую яблоню, которую мы так любили. Я обняла Прима и вместе с тем — все знания, полученные благодаря ему.
Я бежала, не оглядываясь сквозь зелень этого чуднОго этажа, проводя по мягким стенам ладонями, по-детски радуясь, что я снова могу чувствовать. Настоящий лабиринт — этот безумный травяной этаж, он не заканчивался, мешал сосредоточиться, раздражал. Я боялась наткнуться здесь на Минотавра, ведь было бы полнейшей глупостью — умереть так, спасшись от чар Ледяной Владычицы.
Наконец, вдали показалась лифтовая плита. Я догадывалась, что она работает так же, как и комната — стоит тебе подумать о том месте, куда ты хочешь попасть, и ты окажешься там. Сначала я подумала о Чужаке, представила его лицо, окружённое понурым небом и грубыми белыми горами, так сильно оно мне запомнилось в тот почти предсмертный момент. Но, отогнав его образ прочь, я стала думать о серой комнате с плёнкой: я надеялась, что кто-нибудь там откроет проход, разрешит мне вернуться домой.
Неуместный вопрос маячил в голове всё время спуска: «Где теперь мой дом?».
Я парила между этажами неприлично долгое время, казалось, плита нарочно пытается запутать меня, сбить с толку, поменять место назначения… Но все её попытки были тщетными — я, наконец, достигла этой обители неуюта, врат в мой родной дом.
«Где теперь твой дом, Алатея?».
Я медленно двинулась в сторону врат, по которым, как и прежде, нельзя было судить открыты они или нет. Сначала я попробую пройти так, а если не получится, позову кого-нибудь.
— Я думал, что ты можешь прийти сюда. — Послышался сзади голос, который я одновременно жаждала и не желала услышать. — Тебе помочь? — Я обернулась. Капитан Тион стоял, скрестив руки на груди, облокотившись на панель управления, слившуюся с серой стеной.
Я сглотнула. Давай же, ты хотела извиниться. Помнишь? Почему сейчас молчишь?
— Попрощалась со всеми? Тигра, наверняка, будет скучать больше всех. Но, в Аламейке ему могут сделать новую сестру. Здесь же всё возможно, ты знаешь. Так что, он о тебе и не вспомнит. — Тион говорил совершенно серьёзно, при этом, совсем не пытаясь меня обидеть. Он говорил то, что я не хотела услышать. — Да и твоим друзьям будет легче, зная, что ты в безопасности, что ты счастлива. Хранители ведь могут десятилетиями жить в разных точках планет и не видеться друг с другом, представляешь, какое давление? А эта вечная жизнь, хуже ничего и придумать не могли. Поверь мне, мне почти триста, хоть и двадцать пять.
— Перестань. — К горлу снова подкатывали слёзы. Я давила в себе их так, как давила чувства: разум обязан взять верх! — Перестань. Не говори так.
— Я знаю, что тяжело слушать правду. Но я — тоже Хранитель. Я не могу лгать. А ты? Если ты солжешь, Алатея, то ты и, правда, не хранитель. Докажи. Солги мне! — Тион поменялся в лице: он не был зол, но каждый мускул на его лице дрожал.
— Перестань! Зачем? Зачем тебе надо было меня спасать? Я не заслуживаю спасения!
— Давай, Алатея! Солги!
— Здесь нет для меня места! Я не хотела покидать поселение! Как я могу быть Хранителем? Я даже не могу перед тобой извиниться! Ты должен меня ненавидеть! Я думала, что ты — чудовище! Несмотря на…
— Не говори чепухи! Я бы и сам заподозрил меня на твоём месте. Всё сходилось. Твоя находчивая подруга — настоящий паразит. Приспосабливается к любым условиям.
— Зачем ты меня выгораживаешь? Я уже поняла, что ты благородный! Открой ворота, пожалуйста.
Чужак подошёл ближе, на меня, облачённые в голубой саван скорби, смотрели его завораживающие глаза.
— Оставайся. Останься, Ти. Для тебя там ничего нет, ты же знаешь. Останься.
Я скорчила, наверное, самую жалкую и глупую мину на свете. От его слов мне стало спокойно, а что если и правда…
«— Папа, а что такое дом?
— Надо же. Ты умеешь задавать вопросы, Теечка?
— Не называй меня так, пап. Скажи.
— Дом — это здание со стенами и крышей.
— О. — Маленькая Алатея ходит по заднему двору босиком и безуспешно пытается поймать курицу. — А курятник, это дом для куриц?
— Получается, что так.
— А где наш дом?
— Теа, ты чего. Вот же он, видишь? Где мы живём.
— То есть дом, где ты живёшь? Это — дом?
— Получается, что так.
— Папа, не путай ребёнка! — На двор заходит мама с двумя стаканами морса и протягивает по одному уставшему от расколки дров Галу и не менее уставшей от гонок за курицей пятилетней дочери. — Все знают, что дом — там, где семья.
— О. Спасибо, мама. Значит дом у нас сейчас здесь? Во дворе?
— Если тебе так угодно. Можем устроить здесь палаточный лагерь! Будет — настоящий дом на свежем воздухе!
— Ах, мама Гал, ах, фантазёрка! — Отвечает молодой отец, осушив стакан одним глотком. — Кому, как ни мне сооружать этот лагерь? Итак дел куча!
— Поймала! Поймала! — Кричит радостная девочка, обнимая курицу, и относит её в курятник. — Будь дома, курочка. Там, где семья».
— Тион, скажи. Что такое дом?
— Дом? — Парень тушуется, не понимая вопроса.
— Нет…не так. Скажи, где он. Где он, дом?
— Дом…там где ты, где твоя семья, друзья, близкие. Так, наверное. А что? Что такое? — Испуганный Тион посмотрел на меня так, будто я открыла ему секрет существования человечества.
— Хорошо.
— Хорошо?
— Хорошо. Только обещай мне. Обещай, что поможешь стать Хранителем. Праведным. Настоящим. Обещаешь? — Слова дребезжали, отбиваясь от серых стен, как капли дождя по козырьку окна. — Чужак прижал меня к себе сильнее, чем когда-либо, словно не верил, что я и правда согласилась остаться, боялся, что я навсегда уйду. Я и сама не верила, что согласилась.
— Обещаю. Обещаю, Алатея Гал. Ты станешь самым настоящим Хранителем.
***
В досудебных покоях светло и чисто, приятно пахло печёными яблоками. Это же не камера пыток, в конце концов. Брена всегда любила печёные яблоки. Прошла уже неделя с момента моего возвращения в Аламейк, и я решилась посетить бывшую подругу. В просторной комнате она совсем одна. Её длинные чёрные волосы обрезали, и они стали даже короче моих. Но это не сделало её некрасивой, наоборот. Правильно говорят: «Подлецу всё к лицу». Она сидела на кресле, укутавшись в плед, и что-то активно рисовала на пергаменте. Кроме кресла в комнате только кровать и стол. С виду нельзя было сказать, что это — тюремная камера, только прозрачная стена напряжения отдавала рябью, если посмотреть на неё под определённым углом.
— Я всё гадала, когда ты придёшь. Негоже так друзей оставлять, в тюремных камерах.
— Пф. Едва ли это тюрьма.
— Но я рада, что ты пришла. О чём поболтаем?
— Я думала, тебе есть, что мне сказать.
— Ну… И да, и нет. — Ответила Брена, не отвлекаясь от рисования. — Как у Скалы дела?
— Правда? Не спросишь, как дела у Манрода?
— Вот ещё. Он сам себе могилу вырыл. Я ему доверилась, понимаешь? Думала, что он — настоящий! А он оказался…
— Простым прихвостнем старого Капитана. Кто знал, что тот оставит после себя очень убедительные заметки. Манрод всё-таки был не настоящим Хранителем, он не проходил испытаний. Ему просто повезло выжить.
— Именно. Так что, кто тут ещё жертва! Подумай, Ти. Ещё можно всё исправить! — Брена оставила, наконец, пергамент и, уронив плед на пол, подошла вплотную к разделяющей нас стене.
— Ты не должна бояться суда. Говорят, что процедура не опасна для тех, кто поистине не имел злого умысла. Если всё так, как ты говоришь, ты получишь настоящую работу в Аламейке. Всё, как ты и хотела.
— Может я тогда его имела, а сейчас нет. Помоги, Ти. Чего тебе стоит?
— Мне? Поставить под угрозу родных? Опять? Нет уж, спасибо. Я вижу, что поступила правильно. Прости, Брена. Мне тебя жаль. — Я обернулась и поспешила к выходу. В этот раз слёзы меня послушались, я была опустошена, но с лёгкостью это скрыла. У самой двери, не смотря на бывшую подругу, я бросила последнюю фразу и навсегда ушла.
— Мне нравится твоя причёска.