Блундвик пыхтел, а синдик дрожал всем телом.
Писарь, подражавший во всем своему начальнику, счел долгом также трястись, как осиновый лист.
Между тем посланники и сенаторы приветствовали царя и в высокопарных речах изъявляли свое изумление насчет того, что он, великий и могущественный государь России, добровольно взял в руки топор и несколько времени вел жизнь простого плотника.
– Господа! – возразил Петр. – Считаю долгом объяснить вам причину моего поведения. Поверьте, господа, я действовал не из прихоти и не для приобретения суетной славы. У меня были другие, гораздо более благородные и возвышенные побудительные причины. Во все время здесь моего пребывания я ни разу не забывал священной обязанности, лежащей на мне, правителе обширного царства. В этой скромной хижине я так же неусыпно заботился о благе России, как и в своем великолепном Московском дворце. Мой народ от природы добр, трудолюбив, сметлив, неустрашим. Но, выехав из своего отечества в иностранные земли, я приметил великое различие в торговле и промышленности, я увидел, что многого еще недостает в моей отчизне. Тогда я начал промышлять о том, как бы искоренить загрубелые предрассудки моих праздных дворян, препятствующие распространению просвещения, главного источника благоденствия! Собственным примером хотел я доказать, что труд не только не унижает, но приносит честь и славу, облагораживает человека. Вот почему я сделался простым плотником и вот почему с гордостью и пред целым миром готов сказать, что башмаки, которые у меня на ногах, я заработал собственным трудом! Кроме того, сношения с трудящимся народом научили меня познавать их нужды и печали, и мне теперь легко будет заняться улучшением участи низшего класса моего народа. Я избрал преимущественно ремесло корабельного плотника потому, что, несмотря на изобилие и богатство произведений моего отечества, оно не так богато, как бы могло быть, ибо торговля его, по недостатку кораблей и мореплавания, слишком незначительна. Для быстрейшего достижения своей цели я уговорил многих здешних ремесленников переселиться в Россию, где они будут приняты с удовольствием и где им будет оказана всякая помощь. Ручаюсь в том своим царским словом. Что, любезный синдик, веришь ли ты теперь, что я завлекал твоих соотечественников не одними пустыми обещаниями?
Синдик упал на колени.
– Ваше величество! – вскричал он жалобным голосом. – Всемилостивейший, всеавгустейший, самодержавнейший царь! Простите униженнейшему, покорнейшему рабу вашему!
– Простите все униженнейшему, всепокорнейшему, преподлейшему рабу вашему! – проговорил и писарь, который тоже упал на колени,
– Встаньте, встаньте! – сказал царь милостиво. – Вы исполняли ваш долг, и я не имею права гневаться на вас.
– О великий царь! – произнесли хором посланники и сенаторы.
– Нет, господа, – произнес Петр с величественным смирением. – Не хвалите меня за то, что я, владетель обширнейшего государства в мире, занимался ремеслом простого плотника, жил в этой бедной хижине и сам готовил себе пищу. Поступок мой есть слабое подражание целой жизни Того, Кто пострадал ради спасения всего человеческого рода и во всю земную жизнь Свою не имел верного места, где преклонить утомленную главу!
Великий царь и все присутствующие в благоговейном молчании опустили головы.
– Ну, мейстер Блундвик, – ласково продолжал русский царь, – теперь я готов удовлетворить твое любопытство. В пробеле ты можешь теперь вставить имя покупателя, и новый корабль будет называться его же именем: «ЦАРЬ ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ». Надеюсь, что он будет первым образцовым кораблем моего нового флота. Друзья мои! – продолжал Петр, обращаясь к своим бывшим товарищам. – Я никогда не забуду счастливых дней, которые провел между вами и в этой хижинке!
– Ура! Ура! – закричали все в один голос. – Да здравствует великий русский царь Петр Алексеевич!
Гаарден, жена и дети бросились к ногам царя.
– Ваше величество! Могущественный, славный государь! – вскричал старый плотник. – Не гневайся на нас, недостойных рабов твоих!
– Встань, старый товарищ, встань! – сказал Петр с некоторым неудовольствием. – Одному Богу подобает поклоняться. Я не люблю этого и даже своим русским наистрожайше запрещаю падать предо мною на колени! Встань, Гаарден, встань! Я не забуду тебя, и если ты хочешь последовать за мною со своим семейством в Россию, то найдешь у меня верное пристанище.
– С радостию, ваше величество! – закричал Гаарден. – Я готов последовать за вами хоть на край света!
– Не торопись, Гаарден, – возразил Петр. – Я не хочу пользоваться первой минутой: подумай хорошенько и потом дай мне ответ. Еще одно слово, старый товарищ. Неужели ты не примиришься в этот радостный для меня день со своим Вильгельмом? Будешь ли ты еще упорствовать, если сам русский царь попросит тебя простить молодому человеку и позволить ему следовать своей склонности?
– О! Всемилостивейший царь! – проговорил Гаарден. – Приказывайте: каждое ваше слово будет для меня законом.
– Гаарден, Гаарден! – сказал царь, погрозив старику пальцем. – Неужели просьба царя для тебя важнее заповеди Господней? Но все равно: благодарю тебя за согласие. Если я не ошибаюсь, то, кажется, твой Вильгельм прячется там в толпе, боясь показаться тебе на глаза. Сюда, Вильгельм! Обними своего отца.
Робко приближался юноша, боязливо взглянул на старика, но тот, проливая слезы, протянул к нему руки. Вильгельм бросился в его отверстые объятия.
– Благослови своего сына, Гаарден, – произнес Петр. – Я беру и его с собою в Россию. Он умный, благородный малый, а таким людям я рад, они всегда найдут во мне защитника и покровителя. Теперь вы все, мои добрые товарищи, вы, господа сенаторы и посланники, будьте сегодня мои гости. Мельник Фоэрбук, я приглашаю и тебя, чтобы доказать тебе, что я не злопамятен. Бестужев! Позаботься хорошенько угостить моих любезных гостей, с которыми мы выпьем стакан доброго вина за благоденствие Голландии и честных, добрых обитателей ее!
Сенаторы и народ замахали шляпами, а синдик и писарь его – париками, и все единодушно и с восторгом воскликнули:
– Честь и слава и многия лета русскому царю!
– Да здравствует Петр Алексеевич истинно Великий!
И все оживились, все дышало радостию и восторгом. В это самое время светлый золотой луч осветил Саардам и окрестности его, как бы приветствуя русского царя; легкий ветерок округлил паруса лодок, плывших по морю, и мельничные крылья закружились быстрее и быстрее, как бы принимая участие в общей радости.
Все веселилось, все ликовало, и долго-долго эхо вторило общему восклицанию:
– Да здравствует славный русский царь!.. Ура!.. Ура!..
1849
СПРАВКА ОБ АВТОРЕ
Фурман Петр Романович (1816–1856) – прозаик, журналист и живописец. Автор многих исторических повестей для юношества («Сын рыбака», «Александр Данилович Меншиков», «Дочь шута», «Наталья Борисовна Долгорукова» и др.).
ИСТОЧНИК ТЕКСТА
Фурман П. Р. Саардамский плотник. Впервые вышло отдельным изданием – Спб., 1849. Печатается по тексту первого издания.