— Ребята, пошевеливайтесь! Младший сержант приказал, чтобы через пять минут все лежали в постелях...
И так день за днем. Эндре часто приходилось помогать Анти, который был физически слабее его и тяжелую работу выполнял с трудом. Когда им выпадало носить уголь вдвоем, Эндре всегда говорил: «Сядь, отдохни немного», а сам брался за лопату и начинал насыпать уголь в корзины. Потом он колол дрова на растопку и с улыбкой слушал, как Анти рассказывал ему что-нибудь смешное.
Однажды Эндре подсел к другу и, тяжело дыша, спросил:
— Анти, если ты, к примеру, женишься или, допустим, у тебя уже есть жена...
— Ну и что?
— Ты ведь будешь любить ее, не так ли?
— Разумеется.
— И вот однажды ты неожиданно вернешься домой и застанешь жену со своим подчиненным. Уловил ситуацию?
— Смотря что они делают. Может, кофе пьют.
— Черта с два! Наставляют тебе рога. Что бы ты в этом случае сделал?
— Рассмеялся бы! Это ведь такой удобный повод развестись...
— Ну, не дурачься. Я серьезно тебя спрашиваю.
— Если честно, я не знаю, что бы в таком случае сделал. Когда со мной случится нечто подобное, я обязательно тебе напишу.
— Я бы убил и жену, и ее хахаля, — вмешался в их разговор старшина Мартша, высовываясь из-за спины Эндре. — Ну а теперь разрешите поинтересоваться, чем вы здесь занимаетесь?
— Мы за углем пришли, — поспешно объяснил Эндре.
— А сами болтаете да раскуриваете как ни в чем не бывало. Что написано на двери склада, товарищ Штольц?
— Курить воспрещается.
— И еще воспрещается пользоваться приборами с открытым огнем. Если командование полка, опираясь на горький опыт, решило, что курить в топливном складе чрезвычайно опасно, о чем и доводит до вашего сведения в форме категорического приказа, то по какому же праву вы, дорогие товарищи, нарушаете этот приказ? Ведь он распространяется и на вас.
Оба солдата молчали и смущенно смотрели на потное лицо старшины, который был чересчур тепло одет.
— Я не собираюсь читать вам нотаций, однако полагаю, товарищи, вы и сами понимаете, что нарушили приказ.
— Мы действительно курили, — признался Эндре.
— А почему?
— Потому что во время работы мы всегда курим... А потом, мы не рассчитывали встретить здесь вас, товарищ старшина.
— И что же мне теперь с вами делать? — спросил Мартша.
— Что считаете нужным, то и делайте, товарищ старшина, — понурил голову Анти. — Спору нет, мы нарушили распоряжение...
— В эпоху феодализма вас бы за это наверняка четвертовали, — полушутя-полусерьезно сказал Мартша. — Что же касается меня, то я ограничусь меньшим дисциплинарным взысканием, учитывая ваше, так сказать, чистосердечное признание. Вас же, рядовой Варьяш, я попрошу сегодня в двадцать ноль-ноль явиться ко мне на склад, на второй этаж. А теперь, будьте любезны, заберите корзины с углем и доставьте их по месту назначения...
Эндре, как ему было приказано, ровно в восемь вечера явился к старшине на склад.
— Входите, дружище, входите! — приветствовал его Мартша. — Я для вас тут подыскал небольшую работенку. Вот, взгляните на это. — И старшина показал на кучу обмундирования, которая возвышалась в одном из углов. — Успех работы будет зависеть от ваших математических способностей, товарищ Варьяш.
— По математике у меня всегда были пятерки, — заверил его Эндре.
— Тогда все в порядке. Ваша задача заключается в том, чтобы разобрать обмундирование по размерам. Номера вы найдете на изнанке каждого изделия. Задание понятно?
— Так точно! — ответил Варьяш.
— Чтобы не было скучно, я разрешаю вам курить. Теперь принимайтесь за работу. Если меня кто-нибудь спросит, скажете, что я буду на месте в двадцать два ноль-ноль.
Как только старшина ушел, Эндре принялся за работу. «Жаль, что я до сих пор не знал, какой шутник наш старшина, — подумал он о Мартша. — Здорово же он меня поддел!»
Одной из положительных черт Эндре было умение работать. Если уж он брался за дело, то делал его добросовестно. Филонить, как говорили ребята, не любил, особенно если дело ему не очень нравилось. В таком случае он даже больше старался, чтобы поскорее все закончить. Разбирать же обмундирование по размерам оказалось нетрудно, так что, работая, он мог спокойно думать о своем. И Эндре думал, а больше вспоминал...
Вот уже более шести недель, как он не получал от Жоки ни одного письма. В последнем она сообщала, что живет в квартире дядюшки Кальмана и чувствует себя превосходно. Из того же послания Эндре узнал, что отец все еще не успокоился: он нанес визит декану университета, где училась Жока, и пожаловался на дочь. Декан был не только другом Варьяша, но и поклонником его таланта. Он вызвал к себе Жоку и попытался уговорить ее вернуться домой. Даже не выслушав девушку как следует, декан встал на сторону отца, которого считал абсолютно непогрешимым, и обвинил Жоку в преступном легкомыслии. Эндре с чувством удовлетворения воспринял это известие — оно свидетельствовало не только о принципиальности сестры, но и о том, что Варьяшу все же не безразлична судьба его детей.
Эндре работал так споро, что ему даже стало жарко. Он радовался, что может побыть один, что никто ему не мешает. Сначала он разобрал обмундирование по размерам, а затем сложил его, как было приказано.
После сигнала «Отбой» на склад неожиданно пришел лейтенант Ковач. Эндре вскочил и по-уставному доложил, чем и по чьему приказанию занимается здесь в столь позднее время.
— А где старшина? — поинтересовался офицер.
— Докладываю: он вернется к десяти часам.
Ковач поправил очки и осмотрелся.
— Продолжайте работать, — сказал он Эндре и, прислонившись спиной к полке с бельем, закурил.
Окинув быстрым взглядом ладную фигуру солдата, он задержал его на шраме над виском и сразу вспомнил о своем разговоре с Варьяшем, который состоялся перед рождеством. Ковач помнил каждую фразу, каждое произнесенное ими слово. Тогда он думал, что сможет стать для Эндре другом...
А сейчас лейтенанту невольно пришла в голову мысль, что Эндре в то время, вероятно, уже ухаживал за Евой, и он удивился, как раньше не подумал об этом. «Может, Ева потому так торопилась в тот вечер, что знала: Эндре в Пеште и ждет ее. Они, видимо, провели в столице несколько дней, а потом вернулись в военный городок. Ева, конечно, затем и приезжала, чтобы проводить Эндре, а не для того, чтобы вернуться домой...»
И вдруг Ковач вспомнил о признании, которое Ева сделала ему после свадьбы. Она сказала, что у нее уже был мужчина... Теперь-то ясно, что это был за мужчина. Им был Эндре Варьяш, который работал в то время на киностудии, а Ева как раз снималась в массовых сценах... Там-то они и познакомились. Непонятно только одно: почему они не переписывались? Разве что они умело маскировали переписку и Ева писала Варьяшу не на войсковую часть, а на какой-нибудь другой адрес?..
— Вы давно знаете Еву? — неожиданно спросил он, удивившись своему вопросу и хриплому звучанию собственного голоса.
Вопрос застал Эндре врасплох. «Вот и пришла пора расплачиваться...» — мелькнула у него мысль.
— Я познакомился с ней в поезде в тот день, — ответил он.
— Не лгите, Варьяш. Это же бессмысленно.
Лицо Эндре исказила гримаса, шрам над виском побагровел.