- Ганьярд заплатит половину. Это будет на пользу и ему и нам. У каждого будет свой двор.
- Мне это не нравится, - сказал Филипп. - Ганьярд - парень славный.
- А мне нравится, - сказала Морванда. - И вообще, начиная с этого дня, держись от него подальше, от твоего Ганьярда.
- Он мне ничего не сделал.
- Неприлично мужьям дружить, раз жены не ладят.
- Вы опять поладите.
- Послушай-ка, Филипп. Оставь ты это, а то я вовсе разозлюсь. Я скорее поладила бы с нашей свиньей - да, да, с нашей свиньей!
- Ну, а что мне сказать Ганьярду?
- Ты ему скажешь, что больше не хочешь водиться с коротышкой, у которого ляжки в шесть дюймов - и сразу уже зад.
- Ноги, - благородно заметил Филипп, - надо говорить ноги, в шесть дюймов.
- А я говорю - ляжки! Скажешь, нет?
Она вскочила, готовая к бою. Стружки дрожали у нее на локтях, на юбке. Филипп снова надел очки и примерился рубанком к последнему сучку на своей наклонно поставленной доске.
- А ты не помолчишь? - сказал он в порядке скорее вопроса, чем угрозы.
- Замолчу, когда захочу.
- Ну так не молчи.
Филипп не помнил, чтобы он вышел из себя с тех пор, как научился соображать, а он научился соображать задолго до того, как женился.
Морванда с победоносным выражением лица набрала в передник стружек, что всегда делала, заходя к Филиппу. Вечером от яркого пламени будет и свет и тепло.
Она ушла. Несколько стружек вывалилось из ее передника, их тонкие кольца скатывались прямо в лужу. Так с головы пожилой, почтенной, дрожащей от ярости дамы спадают белые папильотки.
IV
Споры продолжались. Теодюль Ганьярд был неплохой человек, но очень упрямый. Он знать ничего не желал и все твердил:
- Это зависит!
- Будет сегодня хорошая погода, Ганьярд?
- Это зависит!
И у него все зависело. Сомневаясь во всех остальных, он и в самом себе не очень был уверен и в споре путался, словно в чаще леса.
Обсудить сооружение стенки было для них труднее, чем ее складывать. Сначала Филипп предложил высоту прямо на смех. Утка перебралась бы через нее, даже не подскочив. О каждом лишнем камне они говорили так, словно уже тащили его, надрываясь.
- Сделаем стенку в метр, и все, - сказал Теодюль.
- Да они через нее надают друг другу затрещин! - сказал Филипп.
- Ну, тогда прибавим еще ряд, - сказал Теодюль.
- Сделаем на известке?
- По-моему, сойдет, если мы просто поровнее сложим камни насухо.
- Наши женушки как двинут разок, так она и развалится, - сказал Филипп.
Теодюль упрямо проворчал, не поднимая головы:
- Это твоей жене пришло в голову. Значит, тебе и платить.
- Старина! - протянул Филипп.
И показал рукой сначала, будто сметал что-то с земли, вероятно стенку, а затем будто отшвыривал прочь что-то другое. Все это могло означать:
"Раз так, пусть моя жена треплет твою на здоровье".
Теодюль не стал упираться, но с уговором, что они подпишут условие.
Складывать стенку они, понятно, будут сами, ради экономии. Впрочем, это и не трудно, если имеешь вкус к работе. Тут мудрить нечего.
Уступка за уступкой - они в конце концов размякли. Хуже всего было то, что ссора угрожала их дружбе: ведь и Ганьярда тоже (как все сошлось!) заявила Теодюлю:
- Сделай мне одолжение и сейчас же рассорься с ее мужем!
- Вот напасть! - сказал Филипп.
Ни один из них не пойдет на это. Они оба состояли в муниципальном совете, оба голосовали за тех же людей и хоть и были неравны по росту, но равно уважали друг друга. Они сговорились притвориться, будто поссорились, чтобы отвести глаза женам, и видеться тайком. Один кивнет незаметно, а другой сразу сообразит. Они выйдут поодиночке и сойдутся в задней комнате кабачка. Такие непривычные осложнения были даже забавны, и Теодюль, успокоившись, вскричал:
- За дело!
Во время работы жены, словно подписав перемирие, подбадривали их. Они возглавили составление общего плана, а когда стенка подросла, и сами старались помогать.
- Держи-ка, Липп, душа моя! - говорила Морванда, подавая своему мужу лопаточку известки.
Ганьярда не отставала от нее:
- Лови-ка, Дюль, дорогой! - И кидала своему подходящий кусок кирпича.
Они обходились с мужьями ласково, стараясь доказать друг другу, что умеют поддерживать согласие в собственном доме:
"Видите, сударыня, как мой муж счастлив со мною! Значит, ясно, кто из нас злая тварь!"