— Понимаю, о чём ты думаешь, — кивнул Сосуд — Только у каждого своя свобода. Ты не хочешь выбраться за границы. Ты хочешь занять посреди этих границ достойное место. Ты хочешь иметь возможность выбирать, а истинный выбор может сделать только свободный человек.
Он очень умён, этот демон. И он слишком много знает обо мне. Хотя неудивительно: именно он управлял действиями Ньяны, а значит, не дремал ни единой минуты нашего совместного времяпрепровождения. Пожалуй, столичный золотозвенник мог бы попробовать поспорить со столь красноречивым и искусным собеседником. Но не я. Мне не справиться.
— Вижу, тебе трудно понять. А всё слова виноваты… Целый лес, в котором можно заблудиться. Не слушай их. Слушай, как звенит натянутая струной тишина. Слушай себя.
Он замолчал, и все звуки словно разом оборвались. Мне даже показалось, что я не слышу собственного дыхания. Но никакого внутреннего голоса не возникало. Зато, переместив всё внимание на указанный демоном предмет, я чуть было не проворонил собственную судьбу.
Худышка, сделавшая вид, будто и не смотрит в мою сторону, положила правую руку на стол. Сжала пальчики в кулак, о чём-то задумалась, да так, что свет её алых глаз чуть поблек, а потом раскрыла ладонь. Сначала я увидел только еле заметное сияние, но с каждым вдохом плоской груди оно становилось всё ярче и гуще, в конце концов разделившись на пригоршню уже знакомых мне синих звёздочек.
— Ну как, услышал? — поинтересовался демон.
— Нет.
— И это хорошо. Так тебе будет легче принять моих друзей.
Я откинул полу накидки и медленно поднял взведённый арбалет. Взвод случился сам собой, в тот момент, когда я услышал щелчок закрывающегося за моей спиной замка: палец дёрнулся, опуская скобу. А стрела с самого начала находилась на положенном месте.
Конечно, против демона моё оружие бессильно. Зато против его намерений — вполне действенно. Лучше и быть не может.
— Всё-таки решил попробовать удариться головой о стену? — спросил Сосуд, зевнув во весь беззубый рот. — Упорный ты, дяденька. Но если это тебе так уж нужно…
Худышка свободной рукой бесстыдно оголила остренькое плечико, а вместе с ним и большую часть груди.
— Стреляй. Хотя бы ради того, чтобы убедиться: всё напрасно.
Да, я думаю примерно о том же. Напрасно. Что бы я ни попытался сделать, выйти из этого зала мгновенно не удастся, а любое промедление принесёт выгоду лишь демону. Поэтому выходить не буду.
Лучше уйду.
Я поднял арбалет ещё выше, разворачивая наконечником стрелы вверх, но не к потолку, а к собственному подбородку. Поднёс так близко, чтобы чувствовать кожей горла чуть зазубренную кромку стального лезвия.
— Неправильное решение, — заметил Сосуд.
Мне и самому не нравилось то, что я собирался сделать. Но позволить, чтобы в моё тело ворвались демоны… А хуже всего было ощущение упущенных возможностей. Оно нарастало, как снежный ком, пущенный вниз по склону горы.
Почему всё это не случилось незаметно, когда не нужно было думать или понимать? Ночь Сева прошла мимо, и даже в той тюремной камере, когда ничего не понимающий юноша умер, из его тела наверняка вырвался на свободу демон, но не тронул меня. Почему? Побрезговал? Или в те минуты я ничего не желал? Наверное, так и было. Я прошёл мимо своего шанса в который уже раз. Но если тогда чудо могло случиться самостоятельно, то сейчас мне его навязывают, причём так упорно, что оно вызывает только отторжение и ничего больше.
Да, я хочу занять достойное место в жизни. Хотел, по крайней мере. Думал, что заслуживаю этого. А теперь получается, гожусь быть только безвольной куклой. Даже хуже того: всего лишь… Сосудом.
Если бы желание и вправду было одно, можно было бы попробовать поверить демону. Но он сам сказал, во мне много желаний, а это значит, что мою душу раздербанят на кусочки. Я всё равно умру. Перестану быть единым целым. Так не лучше ли умереть сразу, а не по частям? Тот прибоженный знал, что значит быть всего лишь половиной. И умер в отчаянной попытке обрести целостность. Так неужели я окажусь настолько глупым, чтобы расстаться с уже имеющимся сокровищем?
Всё, что делает дурак, всё он делает не так… Любой другой на моём месте слушался бы старших и по возрасту и по званию, сидел бы тихо и не пытался барахтаться. Ведь у меня же всё было: должность, послушно исполняющие мою волю люди, покой, наконец. Так ведь нет, всё это казалось чужим, не принадлежащим мне. И сейчас кажется. У меня так и не появилось дома. Места, где я могу просто быть. Так зачем мне тогда быть вообще?
— Тебе не нравится?
— Нет, — подтвердил демон, но почему-то не продолжил свою песнь о том, что всё напрасно.
Значит, я выбрал правильный путь. Теперь только бы не упустить мгновение, когда нужно сделать первый шаг.
— Вы же не хотите умирать! — почти взвизгнула дурнушка.
Конечно, не хочу. Я хоть и дурак, но не сумасшедший. Был бы безумен, давно уже проглотил бы синие искорки.
Сосуд сузил нестерпимо пылающие огнём глаза:
— Надеешься оказаться быстрее? Что ж, давай сыграем в твою игру.
Его рука напряглась, готовясь отпустить в полёт охотников по моё тело, я сглотнул, прижимая вспотевший от ожидания палец к спусковому крючку. Время замерло, затаив дыхание, словно азартный зритель, даже движение воздуха остановилось, опустив на зал гробовую тишину, в которой яснее ясного прозвучало ленивое:
— Эх, дети, дети, нашли себе противников по разуму… Не боитесь, что придёт кто-то взрослый и отшлёпает вас от всей души?
* * *
Он прятался за одним из окон. Всё время нашего разговора? Или подошёл только сейчас? В любом случае убирать арбалет я не спешил, хотя добавившаяся в противостояние третья сторона явно собиралась выйти из сражения победителем. Причём единственным.
Высокая фигура просочилась сквозь прутья решётки так легко, как будто могла изменять размеры по малейшему желанию. Трёхцветные пряди чуть приподнялись и тут же вновь тяжело рассыпались по плечам. Охотник скрестил руки на груди и скучающе прислонился к стене.
— Ну давай выпускай своих птенчиков.
Сосуд зло раздул ноздри:
— Ты не сможешь проглотить их всех. Подавишься!
— Проверим?
Как я понял потом, выбора у демона всё равно не было, и он резко выпростал руку с огоньками. В мою сторону конечно же.
Синие звёзды взметнулись вверх, но вместо того, чтобы ринуться ко мне, растерянно подёргиваясь, зависли в воздухе, потому что зал накрыло шквалом желаний, каждое из которых по силе было не чета моим.
Да, я тоже всё это ощущал, хотя скорее зрением, нежели другими органами чувств. Достаточно было посмотреть на охотника за демонами, расслабленно и вроде бы неподвижно стоящего у стены, чтобы осознать всё его могущество. Нет, даже черты его лица не дрожали. Волосинки с места не страгивались. Но в глазах, вдруг ставших бесконечно многоцветными, горел огонь, по сравнению с которым алый взгляд демона казался всего лишь потухшим угольком.
Наверное, я никогда бы не смог так желать. Да, мне хотелось жить. И жить лучше, чем мнилось в воображении. Но в то же время я был готов отказаться от своих же сокровенных желаний. Готов уступить. Чему? Службе. Заботам других людей, которые казались мне более важными, чем собственные. Всегда ведь казались. Сопроводительская ли служба искромсала того, кем я был в детстве и юности, или так было предначертано задолго до моего рождения, не знаю. Но мне довольно было услышать слово «надо», и спрашивать согласия уже не требовалось.
Значит, я не просто дурак, а дурак безвольный. Находка для любого командира. Вот только ухитрился по глупости сделать так, что даже эти весомые достоинства померкли перед непредсказуемостью моей дурости. И зачем меня тогда спасать?
Хотя вряд ли охотник спасал именно меня. Ему нужно было обезопасить мир от кучки демонов, собравшихся в одном месте, и он это делал. Блестяще. Я бы даже сказал блистательно: облако синих искр дрогнуло, разорвалось, и огоньки один за другим покорно полетели к охотнику, чтобы раствориться в сиянии его взгляда. Наконец демон в зале остался только в единственном числе, но попытаться бежать или спастись иным образом не попробовал. Наверное, потому, что от охотника для него спасения не было.
— Я не слишком долго заставил тебя ждать?
Сосуд презрительно сплюнул на стол кусочек непрожёванного мяса:
— Да я и не тороплюсь.
— Пора присоединяться к друзьям.
Демон кивнул, поднимаясь на ноги. Выпрямился во весь рост, выпятив плоскую грудь, замер на мгновение, а потом с сухих губ сорвалась последняя синяя искорка, и худышка, судорожно дёрнувшись, безжизненно осела на пол. Охотник вздохнул, протянул ладонь навстречу огоньку демона, поймал звёздочку, стиснул в кулаке, а когда разжал, синих отсветов в зале больше не осталось.
Дурнушка, обречённо наблюдавшая за происходящим, всхлипнула, но не испуганно, а скорее обиженно, как поступают дети, не получившие желанного подарка, воткнула себе под подбородок стилет, незаметно появившийся из узкого рукава, и тихо опустилась рядом с Сосудом. Иттан бесстрастно посмотрел на два неподвижных тела и спросил:
— Ты за ними отправишься или останешься?
Только тут я сообразил, что всё ещё прижимаю наконечник арбалетной стрелы к своему горлу, и опустил оружие.
— Откуда ты взялся?
— Проходил мимо. И, как оказалось, не зря, — ответил охотник, приблизившись к двери и коротким ударом выбив запертый замок вместе с обломками досок наружу. — Прогуляемся?
Я шагнул через порог зала, чтобы едва не споткнуться о тело привратника. Успокоительно мёртвое.
— Ты его прикончил?
— Больше некому было.
Пожалуй. Вот только как он успел повсюду, ума не приложу. Хотя, как вскоре выяснилось, даже охотник не смог быть вездесущим, когда это требовалось.
Трупов оказалось немного, но, наверное, именно малое количество и заставляло каждый из них принимать особенно тяжело. Несколько служек, изломанными куклами навечно застывшие в коридорах Наблюдательного дома. Кто-то из местных Звеньев, попавшийся под горячую руку убийцы. Коротышка с накинутой на голову всё той же мантией, испачканной пятнами, к которым теперь прибавилось ещё одно, большое и кровавое. Чистильщица, вытянувшаяся на кровати и пустыми глазами глядящая в потолок. Киф, скорчившийся в углу смежной комнаты…
Киф?!
Я остановился в паре шагов от длинноносого, боясь услышать уже многократно повторенное охотником: «Мёртв», но слишком долго не нарушаемое словами молчание заставило обернуться и вопросительно посмотреть на Иттана, получая в ответ:
— Он ещё с нами.
Я присел рядом с золотозвенником, стукнувшись коленями об пол, и осторожно коснулся прожилки, прячущейся под посеревшей кожей шеи. Пульс нащупывался очень тихий, но он был. Так же как был и никуда не хотел деваться нож, рукоять которого насмешливо торчала из груда длинноносого. О таких ранениях нам рассказывали во время обучения. Особенно о том, что ничего нельзя сделать, пока оружие не будет удалено из раны, но как раз его удаление и убьёт человека.
— Что, стыдно?
Я, растерянный от того, что меня застали врасплох, поднял голову:
— О чём ты говоришь?
— Да у тебя просто такой вид, как будто ты виноват в его… неприятностях.
Но ведь так и есть. Киф вполне мог ещё вчера днём благополучно оказаться в столице, живой и невредимый. Хотя… В конце концов, решение было не только моим, но и его тоже. Потому что он, как и я сейчас, чувствовал себя необъяснимо виноватым. Но куда больше меня обеспокоило и одновременно обнадёжило слово, произнесённое охотником.
— Неприятностях? Он же при смерти!
— Ага. Точно так же, как ты при должности.
— Которую я не могу оставить.
— А кто же намедни собирался проткнуть себе голову стрелой? — хмыкнул Иттан.
Ничего не понимаю. Не могу даже заставить себя понимать.
— Что ты хочешь сказать?
— Есть один способ… — туманно протянул охотник, выходя в коридор. — Сейчас вернусь, только кого-то из посыльных найду. А ты пока тут посиди да пригляди, чтобы он ненароком не шевелился.
Его шаги быстро стихли за поворотом, и я остался наедине с Кифом, синеватые губы которого вдруг дрогнули и прошептали:
— Может, всё-таки вынешь его?
— Кого?!
— Нож. Я сам не могу. Пробовал, только от боли рука отнялась.
Длинноносый имел право умереть так, как желает, но мне почему-то вдруг захотелось повторить слова демона про «неверное решение».
— Я этого не сделаю.
— Ну и гад.
— Знаю.
Он помолчал, потом, собрав ещё одну горстку сил, сказал:
— Я всё равно не выживу.
— А мне обещали другое.
— Кто?
— Охотник на демонов. И знаешь, я ему верю. Особенно после того, как остался жив благодаря его помощи.
— Охотник! — брезгливо выплюнул Киф. — Он никогда и никому просто так не помогает.
Об этом я догадывался. Нет, знал наверняка. Потому что сам задолжал Иттану уже не одну ответную помощь.
— Если есть шанс остаться в живых, им надо воспользоваться.
— Шанс… Если бы ты знал, о чём говоришь, — выдохнул длинноносый, явно собираясь что-то рассказать, но не успел, потому что в комнату весёлым вихрем ворвалась уже знакомая мне низенькая толстушка в ярко-синей мантии.
— Что же это тут у нас? Ага, негодный мальчишка, из-за которого пришлось проделать не самый приятный путь! Ну ничего, вот на тебе сейчас всё недовольство и вымещу!
Она щёлкнула пальцами, подзывая к себе безволосое создание, очень похожее на давешнюю худышку, но вполне одетое и не выглядящее истощённым.
— Поди сюда! Нет, не настолько близко. Вот так, хорошо, — одобрила дёрганые действия Сосуда сереброзвенница и обратилась к Кифу: — А ты сейчас малость подремлешь, и всё будет исправлено.
Тот попробовал отшатнуться, но наткнулся на мою руку.
— Не надо, прошу вас…
— Это ещё почему? — удивилась толстушка.
— Я не хочу, чтобы во мне был… один из…
— Боишься! — понимающе заключила женщина. — Так это неудивительно. Все боятся. Поначалу. Ничего, привыкнешь!
— Нет… — Длинноносый умоляюще взглянул на меня. — Выдерни его. Или мы никогда не станем друзьями.
— Врагами тоже не станете, — спокойно сказал с порога мой знакомый золотозвенник, явившийся в Литто не при всём параде, как Киф, а в невзрачном тёмно-сером костюме. — Не позволю. Как не позволю тебе взять и уйти. Молод ещё, чтобы принимать такие серьёзные решения. А вы придержите его. — Эти слова уже предназначались мне и дополнились репликой толстушки:
— Только осторожно!
В следующее мгновение я понял почему: сереброзвенница вдула в ноздри Кифа какую-то пахучую пыль, и парень закатил глаза, расслабляя все мышцы разом. Женщина не мешкая положила одну свою ладонь на лоб длинноносого, второй коснулась щеки Сосуда, и уловить, как и когда синяя искра переместилась с места на место, оказалось почти невозможно. Был только короткий росчерк крохотной молнии, следом за которым толстушка отточенным движением вырвала нож из раны.
По телу Кифа тут же прошла судорога.
— Держите крепче!
Он не пытался вырываться. Разве что потом, когда начал приходить в себя. Зло скинул мою руку со своего плеча, поднялся, опираясь о стену, хмуро посмотрел на золотозвенника по имени Керр.
— Я это запомню.
— Надеюсь, — довольно улыбнулся тот.
— Ну вот, все живы, все здоровы! Больше желающих на мои услуги нет? — игриво осведомилась сереброзвенница.
Ответом послужило дружное молчание. Женщина усмехнулась, помахала нам всем ладошкой и, смешно переваливаясь с ноги на ногу, всё столь же быстро и энергично вышла из комнаты, как будто только что не совершала никакого чуда. Следом, чуть не втыкаясь в нас, отправился и Сосуд, чьи глаза, в которые я невольно заглянул, были пустыми по-настоящему.
— Тебя ждут в столице, — сказал золотозвенник Кифу, — Ты и так уже запоздал с отчётом.
Длинноносый промолчал, хотя по губам было видно, что он многое хочет сказать своему начальнику. Причём вовсе не лестное.
— Давай-давай, не задерживайся! Я притащил сюда портальную группу, так что отправишься сразу.
— Как прикажете.
— И не дуйся заранее. Ещё будет повод, и не один! — пообещал золотозвенник в спину Кифу, потом повернулся ко мне и спросил: — Ну как, исполнилось ваше желание?
***
Сначала я вообще не понял, о чём он говорит, потому что беседа, проводившаяся в одной из комнат Наблюдательного дома Веенты, ушла в слишком далёкое прошлое относительно сегодняшнего дня. В прошлое, которое, похоже, покинуло меня безвозвратно.
— Покой обрели? — уточнил Керр.
— Хм… Да. Чуть было не обрёл. Причём вечный.
Золотозвенник рассмеялся, и теперешнее его поведение так резко противоречило прежнему, что можно было подумать: передо мной тогда и сейчас были совершенно разные люди.
— Довольны?
И как ответить? Всё, что просил, получено. Хотел высокую должность? В Блаженном Доле и нет никого выше меня. Хотел покоя? Вон он был, совсем рядом, на блюдечке, только руку протяни и бери. Хотел чего-то замечательного и чудесного? Насмотрелся за несколько дней на чудеса так, что уже отрыгивается.
— Наверное, должен быть.
— А вот это вряд ли. Никому вы ничего не должны. Даже мне, хотя ни за что не смогли бы получить свою должность без моего участия.
И ведь он не намекает, что рассчитывает на мою благодарность. Нет, всего лишь упоминает о своём участии в деле. Небрежно так, мимоходом, будто то, к чему он приложил руку, не требовало усилий. Почти никаких.
— А зачем вы вообще меня сюда отправили? Неужели не было других кандидатов? Более подходящих?
— Имеющейся у вас подготовки вполне достаточно, — заверил золотозвенник — Так что из всего ряда людей, способных принять должность Смотрителя, вы ничем не выделялись в худшую сторону.
О, как это мне знакомо! Не выделялся. Вот чему я выучился исправно. Но он упомянул лишь об одной границе.
— А в лучшую?
Керр на мгновение отвёл взгляд, словно прикидывая, говорить всю правду или обойтись её кусочком.
— В вас было и есть некое благоприобретённое качество, лично для меня перевешивающее многие способности других достойных людей.
И хотя казалось, что он говорит искренне, я всё же усомнился:
— Что-то не верится.
— Вы помните ночь, проведённую в тюрьме? Ночь, когда мы с вами впервые встретились?
— Разве такое забудешь!
— То была ночь Сева. — Он испытующе всмотрелся мне в глаза, проверяя, значит ли для меня что-то упомянутое слово, и, получив безмолвный ответ, удовлетворённо кивнул самому себе. — Они всегда случаются неожиданно, через разное количество времени от предыдущего.
— Да, об этом мне уже рассказывали. Некая Элса Квери.
— Как у неё дела? — тут же тепло и с интересом осведомился золотозвенник.
— Живёт не тужит. И почти распрощалась с наследством, оставшимся от службы.
— Замечательная новость! Надо будет непременно передать её… — Он осёкся и вернулся к прежней теме: — Так вот, в ту самую ночь неизвестное количество демонов нашли себе пристанище. Да, на всех людей их бы не хватило, но я мог быть уверен только в одном человеке, что он совершенно чист. Догадываетесь, о ком я говорю?
Понятно, что обо мне. Но дальше-то куда двинемся?
— Демоны обошли меня тогда стороной, верно. Но что в этом хорошего для вас?
Он с притворной строгостью сдвинул брови:
— Неужели не понимаете? Только не говорите «да», иначе я в вас разочаруюсь!
— Да пожалуйста. Разочаровывайтесь. Божа ради.
Золотозвенник хохотнул:
— Теперь эта маска упрямого невежества вам уже тесновата. Вы показали себя если и не в лучшем виде, то вполне достойно. Да, я говорю обо всём, что вы успели натворить в должности Смотрителя. Спросите, откуда знаю? Есть разные способы. Один, например, стоит сейчас за дверью и подслушивает.
Охотник оскорблённо поправил, выглянув из-за косяка:
— Не подслушиваю, а слушаю!
Они что, вместе ведут свои дела? Ну ничего себе…
— Но главное ваше достоинство, как я уже сказал, состоит именно в том, что демоны прошли мимо. По какой именно причине, сейчас уже неважно. Зато вы остались человеком.
То ли на своё счастье, то ли на свою беду. И не поймёшь сразу. Да и человек-то из меня всё такой же, не выделяющийся.
— Впрочем, хватит шуток. — Золотозвенник тревожно посерьёзнел. — Сев прошёл, а это означает, что скоро начнётся война.
Равнодушный всплеск на границе слуха. Война? Это нам знакомо. Это привычно. Только врага назначьте, а уж мы ату его, ату! Та же самая служба, на которой не нужно думать, кто прав, а кто виноват.
— Людей с демонами?
— Если бы… Тогда всё было бы куда проще. Нет, сражаться эти твари будут между собой. Делить захваченное добро. Но людям, конечно, при этом не поздоровится. В такое время мне важно знать, что есть те, кого можно будет призвать…
— В ополчение?
— И туда тоже. Видите ли, помимо Сева у демонов очень мало возможностей попасть в человеческое тело, и, если кто-то уцелел в Ночь синих звёзд, он драгоценен, как корона Дарствия.
— Даже если бесполезен?
— Пользу можно извлечь из чего угодно, — заявил золотозвенник. — Но, разумеется, обученные и неглупые люди будут и вовсе на вес золота. Именно поэтому я так спешил отослать вас из столицы в то единственное место, где появления демонов не могло случиться.
— Ну как это не могло? — Я вспомнил спятившего пастуха. — И там до одного добрались.
— В горах, уже за границей Дола, — сказал охотник. — Если бы он не забрёл так далеко, остался бы цел.
— А что такого в Блаженном Доле, если демоны туда не суются?
— Его жители не объяты желаниями, — улыбнулся Керр.
— И этого достаточно? Ведь бывают же случаи, когда…
— А на всякие другие случаи есть я, — просто и одновременно гордо сказал Иттан.
— Блаженный Дол всегда находился под покровительством охотников за демонами, — пояснил золотозвенник. — Так уж повелось. Там вы могли находиться в полной безопасности.
— Тогда вы выбрали мне не самую подходящую должность. Смотрителю ведь часто приходится отлучаться.
— На такие случаи есть защитники.
Керр словно намеренно, чтобы я не мог не обратить внимания, произнёс это слово во множественном числе. Ну насчёт Ньяны всё понятно, и даже спрашивать не нужно. А как меня мог защитить Натти? Натти, которого уложила в постель странная лихорадка? Натти, в чьих волосах появилась и пропала серебряная седина, очень похожая цветом на треть прядей из шевелюры охотни…
Рядом с физиономией охотника в дверном проёме возникла ещё одна, венчающая плотную фигуру в кроваво-белом мундире.
— Все на местах и ждут распоряжений, — доложился «багряный». Золотозвенник кивнул и, словно разом растеряв весь интерес к разговору со мной, стремительно шагнул за порог комнаты, но прежде, чем последовать за своим подчинённым, строго сказал Иттану:
— Не забудь сдать расходники.
— А зачем? — широко улыбнулся тот и похлопал ладонью по животу.
— У меня целее будут.
Керр нахмурился было, но охотник, почувствовав, что его собеседник на какое-то время перестал воспринимать шутки, добавил:
— Да сдал уже, не волнуйся!
— Не шути так. Не надо, — тихо попросил золотозвенник и поспешил туда, где его, судя по всему, настойчиво ждали. Пока я наблюдал за исцелением Кифа, оказывается, кто-то уже прибрался в смежной комнате: ни трупа чистильщицы, ни прочих следов убийства нигде не было видно. Словно ничего и не происходило. Охотник проследил направление моего взгляда и подтвердил:
— Быстро работают. И на совесть.
— Ты работаешь вместе с ними?
Иттан скривился в попытке улыбнуться:
— Нет. Я сам по себе.
— Что-то непохоже!
— Цепи и рады бы заполучить меня к себе. Особенно «духовники». Но нам с ними не бывает долго по пути.
— А что так?
Он хмыкнул:
— Не люблю делиться секретами.
— Это я заметил.
— Ты насчёт того маленького обмана?
Ничего себе маленький! Взять хотя бы фокусы с изменением внешности.
— А кстати, как это тебе удаётся?
— Что? — спросил охотник, глядя на меня ржаво-карим взглядом.
— Ну вот так… меняться?
— Ах это… — Он пожал плечами. — Я думал, ты уже догадался. Способ-то тот же.
Тот же? Возможно. Да не совсем.
— Элса сказала, что охотники умеют не только убивать демонов, но и подчинять их. Каким образом?
— Убить-то? Легко! — ответил он, ловко обойдя вниманием вторую часть моей фразы. — Заполучить демона можно на сильное желание, как на крючок с наживкой. А потом остаётся только подсечь и вытащить из воды. Вернее, из того тёплого местечка, где Семя может прорасти.
— А попроще можешь объяснить?
— Попроще? — Иттан, теперь уже наполовину являвшийся Натти, чуть подумал и улыбнулся: — Пожелал. Поймал. Перестал желать.
Я представил себе все перечисленные шаги и недовольно качнул головой:
— Чистильщики тоже так делают, когда наполняют свои Сосуды. Но ведь в них демоны продолжают жить, а не умирают.
Охотник глубоко вдохнул, выдохнул и очень серьёзно сказал:
— Переставать желать нужно полностью. Совсем, понимаешь? Никаких желаний. Ни одного. Кромешная пустота.
— Всё, больше ничего не говори! — взмолился я — Мне и этого хватит на неделю ночных кошмаров.
— Да ладно тебе, ничего тут страшного нет! Только привычка нужна. И сноровка, — подмигнул теперь уже точно Натти, прислушиваясь к отдалённому гулу голосов в лабиринте комнат и коридоров. — Пойду попрошу, чтобы тебя до Дола проводили.
— А почему не…
Он понял, о чём я хотел спросить, и виновато вздохнул:
— Надо с братцем поболтать, пока он тута, а не тама. Узнать, чем столица дышит, да и вообще…
— Не надо мне провожатых.
— Обиделся, что ли?
— Какие обиды? Прогуляюсь пешком. До развилки найду попутчиков, а оттуда пройдусь. Погода хорошая. Да и вообще…
Рыжий хмыкнул, услышав из моих уст свои же слова, но спорить не стал. Только, уходя, повернулся и ткнул пальцем в воздух на уровне моей груди: мол, мы с тобой ещё не закончили. Жаль, моего ответного жеста охотник уже не увидел…
Наверное, я по природе своей слишком туп, чтобы замечать очевидное и находить ему верное объяснение. Всё это время меня водили за руку, как маленького мальчика, вроде и позволяя играть любыми игрушками, но не спуская глаз. Ко мне было приставлено столько пастухов, что даже если бы я захотел, всё равно не смог бы наделать непоправимых глупостей.
А что, вполне разумно. И, как ни странно, ни капельки не обидно. Даже немного жалко сознавать: больше присмотра не будет. Потому что мальчик подрос настолько, чтобы сам мог присматривать за кем-либо.
Потому что мальчик переболел желаниями и, проходя через граничную заставу Блаженного Дола, наконец-то почувствовал, что возвращается к чему-то понятному, родному и близкому.
Потому что, идя по тропинке следом за закатным солнцем, мальчик ничего не желал, ведь у него всё уже было или могло появиться, если вдруг потребуется.
Потому что после долгой дороги перед мальчиком открывалась дверь дома, который мог стать крепостью, но в котором уютнее было жить без замков и засовов…
Рассвет я встречал, сидя за столом и глядя в распахнутое окно. Просто смотрел, как потихоньку светлеет небо, перенимая розовые оттенки у яблоневых цветов, а потом перекидывается в синеву, но не ту, что несёт с собой опасность исполнения желаний.
Всю ночь я не смыкал глаз, думая обо всём сразу и в то же время не думая вовсе ни о чём. Спать не хотелось, потому что тело и разум балансировали на лезвии, разделяющем два бездонных моря. Блаженное спокойствие и азартное ожидание бились упругими волнами в тонкую преграду, которая очень скоро должна была уйти у меня из-под ног, как нож из груди Кифа.
Что-то обязательно должно измениться. С минуты на минуту. И я был готов встретить будущее, крадучись подбирающееся к смотрительскому дому. Но, конечно, я не знал точно, что отвечу и как поступлю, когда…
Когда за окном прошелестят по каменным плитам тропинки лёгкие быстрые шаги.
Когда полоса солнечного света, льющегося в окно, дрогнет и разорвётся струями, огибая знакомый силуэт и золотом вспыхивая в рыжих волосах.
Когда локти натруженных рук выжидательно упрутся в подоконник.
Когда широкий рот растянется в улыбке.
Когда прозвучат слова, которых я больше не ждал и не боялся, потому что нет смысла ждать предначертанного и бояться неизбежного…
Не знал, пока не услышал:
— Нужна твоя помощь.
Больше книг на сайте - Knigoed.net