Гемена закрыла глаза. За последний год она похудела, и морщины на ее лице стали глубже. Когда она снова посмотрела на Эолин, взгляд ее был туманным.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас?
Эолин вздрогнула и плотнее натянула одеяло на плечи.
— Я боюсь, что в моем будущем может быть война. Мне приснился дым и огонь, и тела, разбросанные по почерневшей равнине. Там был Ахим, покрытый сажей и кровью. На него обрушился большой меч из слоновой кости, и он исчез.
Гемена цокнула языком.
— Это был только сон.
— Что, если это было видение?
— Гадание — безрассудная форма магии. Ты не должна отдаваться этому.
— Ты используешь свои карты, — возразила Эолин.
— Я прибегаю к этим игрушкам сырнте, потому что мне больше не с кем советоваться при принятии решений, — голос Гемены был горьким и полным эмоций. — В прежние времена карты были лишь занимательной реликвией. Я говорила с реальными людьми, когда выбирала свой путь, соратниками и наставниками, которые не позволяли моим надеждам и страхам омрачить мое суждение.
— Тогда поговори со мной, Гемена, — сказала Эолин. — Если ты предпочитаешь, чтобы я слушала человека, а не свои сны, расскажи мне о войне. Может, если ты объяснишь мне, что и как произошло, у меня хватит мудрости выбрать другой путь, когда придет мое время.
Гемена сузила глаза и снова посмотрела на огонь.
— Мы не можем остановить войну. Мы можем только бежать от нее. Бежать и прятаться.
У Эолин сжалось горло.
— Неужели ты в это веришь, Гемена? Ты всегда говорила мне, что у маги есть выбор.
Через некоторое время старая мага утомленно покачала головой.
— Не обращай на меня внимания, Эолин. Давным-давно я видела, как мой мир сгорает в огне. Теперь иногда я разглагольствую без причины. Верно то, что ты говоришь: жизнь маги никогда не привязана к единственному пути, даже на войне. Я расскажу тебе историю, которую ты хочешь услышать, но сначала ты должна налить мне вина.
Гемена обладала даром делать горячее вино из ягод и примулы. Эолин нравилось, как его сладкий аромат обжигал ее чувства всякий раз, когда она наливала стакан. Она взяла для них по толстому ломтику орехового хлеба, прежде чем снова закутаться в тепло своего одеяла.
— Конфликт, который втянул нас в войну, начался примерно в то время, когда меня назначили настоятельницей Берлингена, — сказала Гемена. — Один из Экеларов Старого Ордена — места обучения под руководством мастера Церемонда — принял принца из рода Вортинген в качестве ученика магии. Это решение нарушило важный запрет. Смешение магической силы с королевской властью считалось опасным. Это означало слишком большую власть в руках одной семьи. Старые Ордены понимали это, и запрет королевской власти на практику магии соблюдался всеми поколениями Дома Вортинген, вплоть до прибытия четвертого сына Уриена, принца Кедехена.
— Тот, кто теперь король Мойсехена?
— Да. Но тогда он еще не был королем. У него было мало надежды когда-либо стать королем или кем-то еще важным в этом отношении. Ужасно, Эолин, быть четвертым сыном короля. Четвертый сын стоит меньше, чем его сестры, поскольку, хотя принцесса ничего не наследует, она может, по крайней мере, заключить полезные союзы своим браком и детьми. Но что четвертый сын может принести королевской семье, чего у нее еще нет? И что ему от того, что он отпрыск короля, если он не получит наследства? Принцы, не предназначенные для короны, часто стремятся доказать свою ценность, становясь великими воинами, торговцами или исследователями. Но Кедехен не хотел ничего из этого. Кедехен хотел научиться магии.
— И только Церемонд принял его?
— Ни один другой Экелар не принял бы его под запретом. Когда Церемонд открыл свои двери Кедехену, все подняли шум. Маги созывали особые советы и пытались отговорить Церемонда от его безумия. Однако волшебник держался твердо, и принц быстро продвигался вперед под его руководством, пока спор продолжался. В конце концов, все устали от этого вопроса и притихли. Мы понимали, что Церемонда не свернуть с этого пути, кроме как силой, и мы не хотели посылать магов в бой друг против друга. В конце концов, Кедехен был четвертым сыном. Если между ним и троном три здоровых брата, то корона упадет на него только по стечению обстоятельств.
Гемена сделала горький нажим на «стечению обстоятельств». Пламя очага вспыхнуло в ее серых глазах, а кожа вокруг поджатых губ побледнела.
Эолин ощутила ледяную болезненную руку видений, которые были у нее в тот день, когда ее деревня была разрушена.
— Он убил их, — прошептала она. — Он убил их всех, чтобы стать королем, не так ли?
— Возможно, — сказал Гемена. — Если он это сделал, правда давно похоронена в местах, слишком темных, чтобы их можно было найти. Через несколько лет после смерти короля Уриена все трое братьев Кедехена последовали за отцом в загробную жизнь. Первый стал жертвой такой редкой формы дизентерии, что даже придворный врач не смог найти лекарства. Второй был убит своим лучшим рыцарем, и, хотя свидетелями убийства были более ста человек, этот человек пошел на казнь, поклявшись в невиновности. Третий принц, отправившийся далеко за горы в страну сырнте, по пути домой за короной стал жертвой разбойников. Благодаря этому немыслимое стало реальностью. Кедехен, принц и верховный маг, был готов принять корону Вортингена. Маги обоих Орденов снова встретились на специальных советах. Мы подписали петиции, призывающие принца отречься от престола. Мы вызвали Церемонда с указанием, как посоветовать его ученику, на этот раз под угрозой исключения. Все наши усилия провалились. Кедехен взошел на трон, и через несколько недель после его коронации маги подняли восстание.
— Значит, маги начали войну.
Гемена пронзила Эолин взглядом.
— Это тебе твой друг сказал?
— Нет. То есть да, но ты только что сказала…
— Никто не начинает войну. Война растет, как ползучие лозы, заглушая все и питаясь конфликтами, настолько глубоко увязшими в истории, что многие не могут вспомнить первоначальный спор к тому времени, когда они встречаются в битве. Маги не начинали войну. К сожалению, мы ее и не закончили. У нас было много превосходных воинов, как женщин, так и мужчин. Бесчисленные маги присоединились к нашему делу против короля. Мы храбро сражались, но, в конце концов, проиграли, и проиграли с треском. После этого начались чистки.
— В наказание?
— Не только наказание. Церемонд учил, что женская магия — это заблуждение, оскорбление Дракона. Он обучил Кедехена этой доктрине, а после войны использовал свое влияние, чтобы убедить короля, что эта земля не будет в безопасности, пока не будет уничтожена каждая ведьма.
— Как можно считать женскую магию оскорблением Дракона? Эйтна, женщина, была первой, кто открыл для себя магию. Это она без колебаний приняла предложение Дракона, в то время как Карадок усомнился в послании Дракона и дрогнул под гневом Грома.
— Церемонд учил другому взгляду на историю и приписывал истину другому набору легенд. Это была небольшая группа магов, радикальных по своим взглядам и считавшихся неважными в более широком контексте Старых Орденов. До того, как все это началось, никто и подумать не мог, что Экелару Церемонда суждено стать средоточием такой силы. Любой, кто предложил бы такое, был бы выброшен из комнаты со смехом.
— Ты знала Церемонда?
Гемена вздохнула сквозь зубы.
— О, да. Мы знали друг друга с тех пор, как он был учеником средней магии.
— Каким он был?
— Красавчик, если ты можешь в это поверить, — взгляд Гемены стал замкнутым. — У него был уникальный цвет глаз, пронзительный янтарно-коричневый, который мог такой молодой маге, как я, вскружить голову. И он был искусным магом. Но даже тогда он боялся силы маг. Именно этот страх привел его к ненависти. Он никогда не понимал…
Гемена поднесла горячую чашку к губам. Ее пальцы дрожали.
— Достаточно, — сказала она. — Я сказала достаточно для одного раза.
— Но я хочу услышать больше, Гемена.
— Меня утомляет разговор об этих вещах. Я пожилая женщина. Я должна сохранить свою энергию, чтобы встречать утром обновленное солнце.
— По крайней мере, расскажи мне, как ты здесь оказалась. Как вы избежали чисток?
Она вздохнула.
— По милости богов Берлинген остался нетронутым во время войны. У нас была нехватка еды и лекарств, но нас не втягивали в прямой конфликт с королем. Когда маги сдались, мы ожидали, что мир будет восстановлен, а старые порядки вернутся. Потом пришло известие о резне в Восточной Селен. Слухи были безумными и искаженными. Сначала было сказано, что никто не выжил. Потом мы узнали, что Бриана из Восточной Селен была схвачена и изнасилована. Другие утверждали, что она предала свою семью и добровольно отдалась Кедехену. Мы не успели разобраться в истине, за нами пришли. Люди Кедехена атаковали посреди ночи. Я проснулась от шума, похожего на гром, грохотавший в моей голове. Я думала, что мне снится кошмар. Раздались крики и ужасные звуки металла, разрезающего плоть. Все было в огне. Я бежала, как сумасшедшая. Все, что я хотела сделать, это спасти что-нибудь, что угодно… Библиотеку, книги. Внезапно появился мой племянник Варил и утащил меня. До сих пор не знаю, как мы спаслись. Если бы не он, я бы умерла вместе со всеми остальными.
— Варил? Ты имеешь в виду лесника, который приносит нам припасы? — Эолин не знала, что Варил был племянником Гемены. Со своей взлохмаченной бородой и хриплым голосом он казался озлобленным человеком. Хотя он добросовестно привозил припасы каждую весну и осень, коренастый лесник ни разу не сказал Эолин ни слова.