Акмаэль изучал непоколебимый взгляд Церемонда. Очевидно, волшебник считал, что мог совершить такой поступок безнаказанно. Кедехен предоставил Церемонду полную власть вершить правосудие в преступлениях, связанных с магией. Тем не менее, определенные протоколы ожидались.
— Кто председательствовал на его суде вместо меня? — многозначительно спросил Акмаэль.
— Мой король, как вы знаете, маг Кори посещает нас раз в год, чтобы сообщить о своей работе с чужой и необычной магией. Мы пользуемся этими встречами не только для того, чтобы учиться у него, но и для того, чтобы оценить его верность Ордену и Короне, верность, которая всегда была под подозрением, как вы знаете, учитывая судьбу его клана. Недавно мы пришли к выводу, что его работа сбила его с пути. Есть признаки того, что он взял на себя ключевую роль в зарождающемся восстании, о котором мы с сэром Дростаном проинформировали вас.
— Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Маг Кори — деликатная цель. Он приобрел большую популярность среди людей, среди многих важных семей и ряда магов. И хотя вы больше не поддерживаете с ним близких отношений, он — ваш двоюродный брат. Мы надеялись, что этот фестиваль выявит больше улик, что позволит нам арестовать его без споров. Но во время сегодняшней огненной церемонии я понял, что мы ждали слишком долго. Нашему народу было послано видение, извращенный образ маг, создающих священный огонь вместе с магами. Единственным человеком на церемонии, достаточно опытным для такой манипуляции, был Кори. Поэтому я решил, что пришло время устранить его.
Акмаэлю потребовалось мгновение, чтобы переварить эти слова.
«Мог бы мой отец одобрить такой поступок?».
— Судебный процесс был бы более уместным.
— В данном случае, возможно, нет. Учитывая его репутацию и короткий период вашего правления, было бы благоразумнее избежать грязного ареста и суда. Лучше бы он стал жертвой несчастного случая.
Сколько соперников Церемонда за эти годы стали жертвами несчастных случаев?
— Маг Кори был не единственным, кто мог создать видение, о котором вы говорите.
Серые брови Церемонда сдвинулись.
— Было ошибкой отпускать ее, мой король. И позволить магу Кори сбежать вместе с ней.
Акмаэль отошел на несколько шагов от своего наставника и положил широкую ладонь на одну из многочисленных колонн, поддерживающих тронный зал. Он заметил тонкую трещину, след дрожи, которую она только что вызвала.
«Отец был прав».
Эолин больше не была девушкой. Теперь мага обладала собственной властью. Да, она была воплощением магии, подкрепленной завораживающей красотой. Запах Южного Леса исходил от нее ярким облаком. Само ее присутствие наполняло его сердце невыносимой потребностью, разжигая желание более сильное, чем он считал возможным. Он был близок, опасно близок к тому, чтобы утолить самый темный из аппетитов.
Даже сейчас Акмаэль не мог сказать, что остановило его руку. Богатый аромат магии Эолин оставался на его языке и питал пламя в его груди.
— Ее сила необыкновенна, — пробормотал он. — Она двигала землю, Церемонд. А затем велела ей замолчать.
— Мага сделала это? — голос волшебника дрожал.
— Да, хотя казалось, что она не совсем осознавала магию, которую вызывала. Мне кажется любопытным, что кто бы ни обучал ее, не открыл ее сознание этому дару, этой способности приводить в движение глубочайшие силы земли.
— Доказана только ее способность расшатывать землю, мой Король.
— Это, а также ее способность останавливать смертельный огонь, вызванный мастером, — рука Акмаэля оторвалась от колонны. Он повернулся к Церемонду. — Такую силу можно использовать, не так ли? Такую силу можно заставить служить мне, как магия Брианы служила моему отцу.
Церемонд замер, как стрела в луке. Свет предвкушения наполнил его янтарные глаза.
— Это была уникальная ситуация, мой Король. Я бы не советовал это повторять.
— Но это можно было бы.
— Да, это можно сделать, хотя в этом нет необходимости. Вам не нужна ее сила.
— Я больше не твой ученик, Церемонд. Это мое решение, что мне нужно, что мне не нужно и что может служить моей цели.
— Я даю только тот совет, который считаю лучшим, мой король. Появление этой маги вызвало замешательство среди нашего народа. Стражи сообщают, что люди бросали ей на пути лилии. Им нужен явный акт справедливости со стороны их нового короля, иначе один этот инцидент вполне может свести на нет дело всей жизни вашего достопочтенного отца.
— Их стремление к магам подобно забытой реке, грозящей вырваться из-под земли, — возразил Акмаэль. — Мы не можем бесконечно подавлять их стремление. Возможно, было бы лучше позволить ему выйти на свет, где мы сможем его увидеть и держать под контролем.
— Нет контроля над магами! Пять лет войны они навлекли на Мойсехен. Они настроили наш народ друг против друга, прокляли нас разделением и кровопролитием. Они сжигали поля, разоряли города и оставляли после себя бесчисленное количество сирот. И с какой целью? Чтобы ваш отец не мог носить корону, которую Боги явно предначертали ему. Вы связаны долгом перед своим народом и памятью о своем отце, чтобы сохранить эту землю свободной от яда маг.
— Мой отец устранил всех, кроме одной. Он оставил Бриану себе.
Церемонд мгновение выдерживал взгляд Акмаэля. Затем он издал тихий вздох.
— Я не буду стоять на вашем пути, мой Король, если вы решите предпринять такую попытку, точно так же, как я не стоял на пути вашего отца, когда он забрал Бриану из Восточной Селен. Если желаете ее магии, то потребуйте ее.
Взгляд Акмаэля метнулся к высоким окнам, куда он только что влетел в образе Филина.
«Они уже будут у городских ворот».
Эолин, Кори и этот вор-сырнте.
Церемонд подошел ближе и тихо заговорил:
— Ей не нужно жить, чтобы вы могли использовать ее силу. Верните женщину, овладейте ею и отправьте ее останки в мир мертвых.
И все же Акмаэль не хотел подчинять Эолин так, как учил его Церемонд. Он не хотел питаться страхом Эолин, ломать ее тело или выкачивать ее необычайную магию. Мысль об исчезновении Эолин во вспышке насилия, и что ей больше никогда не удастся насладиться, наполняла его отвращением.
— Или держите ее, если нужно, — добавил Церемонд, — в Восточной башне, как делал ваш отец.
«Нет».
Акмаэль желал от нее чего-то другого, чего-то более глубокого и могущественного. Что-то, чего он еще не мог назвать.
— Ее нельзя привести ко мне силой. Бриана доверяла моему отцу если не во всем, то в том, что было для нее самым важным. Так и должно быть с этой магой. Я хочу, чтобы она добровольно вернулась ко мне и безоговорочно отдала свою магию.
— Вы обманываете себя, мой Король, — сказал Церемонд. — Мага не отказывается от своей магии. Вы должны заключить эту женщину в тюрьму или убить ее. Другого выбора нет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Убежище
Эолин, Кори и Рената часами ехали на юг по открытым полям. Только когда серый свет раннего утра просочился в небо, Кори замедлил их. Он повел их к густой роще деревьев и повернул на восток. Когда лучи солнца начали проникать сквозь зелень, Кори велел Эолин и Ренате спешиться у небольшого ручья, чтобы их лошади могли отдохнуть.
Мышцы гудели от усталости, Эолин повела лошадь к ручью. Она опустилась на колени, ополоснула лицо прохладной водой и облизала пересохшие губы. Закрыв глаза, она вдыхала густые ароматы леса, мокрой глины, опавших орехов и измельченных листьев. Ее сердце болело за Южный лес, за его красоту и покой, его безопасность и силу.
Отойдя от ручья, она устало села рядом с Ренатой на один из больших гладких камней. Только маг Кори оставался беспокойным. Его ноги прокладывали беспокойные тропинки среди опавших листьев. Его лицо покраснело от гнева. Резко выругавшись, он швырнул луч яркого пламени в ближайший валун, расколов его надвое.