— Что? — ее глаза снова обратились к нему. — Какое это имеет отношение?
— А тот мужчина из Сырнте, который встретил тебя у ворот замка? Кто он для тебя?
— Это то, о чем идет речь, Акмаэль? — ее гнев вспыхнул с новой силой. — Думаешь, соблазнив меня, ты сможешь склонить меня на свою сторону? Эти люди — мои друзья! Меня взяли, когда мне было некуда идти, не к кому обратиться. Их лидер — мой брат.
Акмаэль резко вдохнул.
— Твой брат? Ты сказала, что он мертв!
— Я думала, что он был мертв. Только после Бел-Этне я узнала, что он жив. В день, когда наша деревня была разрушена, его спас лесник, человек, обученный в рыцари под руководством твоего деда. Он научил моего брата всему, что мог, и когда Эрнан достиг совершеннолетия, он отправился в далекие земли, чтобы узнать больше о военном искусстве. Вся жизнь моего брата была подчинена единственной цели: сразиться с королем-магом Мойсехена и убить его. Теперь, когда твоего отца больше нет, его одержимость обращается к тебе.
Акмаэль молча обдумал ее слова.
— Значит, у меня есть грозный соперник. С доступом к секретам рыцарей Вортингена и с Высшей магой на его стороне.
Эолин отвела взгляд.
— Это то, чего ты хочешь, Эолин? Начать войну против меня?
Она переступила с ноги на ногу и посмотрела на него.
— Ты прекрасно знаешь, что Гемена оставила меня не готовой к этому кровавому развлечению, но я понимаю, с чем они столкнутся в лице тебя, твоей армии и магов Церемонда. Я не оставлю их. Я буду стоять с ними, даже если единственная услуга, которую я могу оказать, — это облегчить их переход в загробную жизнь.
Акмаэль сжал кулаки. Она не могла отказаться от него ради банды простых мятежников. Ее судьба была выше этого.
— Я связан кровью, текущей в моих жилах, и клятвами, данными моим отцам, защищать корону Вортингена. Я не проявлю милосердия ни к тем, кто попытается вырвать ее у меня, ни к твоим друзьям, ни даже к твоему брату.
Голос Эолин стал горьким:
— Конечно, ты должен защищать Корону так, как считаешь нужным.
В считанные мгновения несколько шагов, разделявшие их, превратились в непроходимую пропасть.
«Она не пойдет со мной сегодня вечером», — понял он.
По крайней мере, по своей воле.
Внутри него поднялась тень, темная и зловещая.
«Все, что мне нужно сделать, это взять ее».
Эта игра закончится, и его голод будет утолен. Магия Эолин будет принадлежать ему навсегда. Но она умрет.
— Акмаэль, — ее рука коснулась его, неуверенно и тепло. — Не обязательно доходить до войны. Если бы ты только…
— Иди, — приказал он, сосредоточив всю свою волю на подавлении аппетита. — Оставь меня, пока я не взял тебя силой.
Эолин колебалась, но только мгновение. Во вспышке белого света она приняла облик Совы, улетела от него на бесшумных крыльях.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Предчувствие
Эолин никому не рассказала о своей встрече с Акмаэлем. В конце концов, что она сказала бы? Что Король-Маг мог найти ее, когда хотел? Что он играл с ней, как кошка с добычей, ловил ее, соблазнял, освобождал под угрозой снова поймать?
Что его поцелуй задержался на ее губах, был в ее снах и вернул ее к чувственному осознанию с рассветом?
Что она жаждала и боялась его возвращения?
Почему он отпустил ее? Почему он не лишил ее магии и не прекратил эту пытку?
Она терпела свои сомнения и замешательство, свое желание и страх в мучительном одиночестве, потому что, если бы Эрнан или кто-нибудь еще узнал, они могли бы отвергнуть ее как предательницу. Кто из них поймет этот коварный изъян ее сердца, эту изнурительную потребность увидеть в Акмаэле того человека, которым, как она надеялась, стал бы Ахим?
За несколько недель до летнего солнцестояния армия Эрнана и Хелии вышла из лесов Восточной Селен. Их марш эхом отдавался в земле, заставляя дрожать даже деревья.
По мере того как мятежники мутили реки и вытаптывали поля, трепет фермеров плыл к ним, как тонкий дым, резкий и непреодолимый. Когда Эолин вдыхала их страх, он оседал в ее сердцевине, разжигая огонь ее сердца с обескураживающей силой. Впервые она поняла соблазн этого темного вина, которое слишком часто пили Церемонд и его маги. Осознание того, что она разделяла часть их жажды, не успокоило ее беспокойное сердце.
Победа Селен была ожидаемой. Провинция так и не простила Кедехену уничтожение Клана Востока и разрушение магической крепости Берлинген. Ведущие дворяне увидели в восстании возможность вернуть себе славу, столь горько утраченную во время войны. В течение многих лет они сотрудничали с движением, скрывая растущую армию в своих густых лесах и управляя многочисленными линиями снабжения.
Когда войска Эрнана прибыли в город Селен, ворота были распахнуты для мятежников. Правящие семьи приветствовали их с большой церемонией, их патриархи обнимали Кори и Эрнана, их младшие дочери наполнили руки Эолин ароматными полевыми цветами.
Повелитель, Мерит Барамон, почтительно подошел к Эолин, взяв ее руки в свои с глубоким поклоном. Это был высокий мужчина, чья каштановая борода начала седеть. Его карие глаза были серьезными, но добрыми. Эолин заметила определенное сходство с Кори в длине его носа и форме челюсти, хотя маг настаивал, что у него нет кровных связей с выжившими дворянами Селен.
— Мы рады приветствовать тебя, Мага Эолин, — сказал он. — У тебя всегда есть дом и очаг в Селене.
— Благодарю вас, лорд Барамон, — Эолин поклонилась в ответ. — Ваша доброта — честь для меня.
— Барамон, — рядом с ней появился Кори и сердечно обнял его. — Рад снова тебя видеть.
— И я тебя, мой друг. У нас есть особый подарок для тебя и маги.
— Надеюсь, в нем будет много еды и вина, — сказал Кори.
Барамон рассмеялся.
— Да, много еды и вина, и задержанные маги Селен.
Кори приподнял бровь.
— Все?
— Некоторые ускользнули от нас, но тех, кто не бежал на запад, было достаточно легко поймать. Как ты знаешь, их здесь было немного, и все они — Средние Маги, но, тем не менее, ученики Церемонда. Если хочешь, мы можем посмотреть, как они сгорят завтра.
— Сгорят? — Эолин нахмурилась. — Что это значит?
Они посмотрели на нее, на лице Барамона отразилось озадаченное удивление, на лице Кори предсказуемо была непроницаемость.