Она вспомнила, как ей нравилось видеть, как он улыбается в детстве, как трудно было заставить его улыбаться поначалу. Хотя ей очень хотелось сократить расстояние между ними, она остановилась за пределами его досягаемости. Ее руки сцепились в нервном возбуждении.
— Я хотела сказать, что я глубоко благодарна за то, что ты сделал, вернув меня. Я понимаю, чего это могло стоить, и я рад, что ты не пострадал, когда нашел меня. Я… — она вздохнула и выпрямила руки. — Через несколько дней я отправлюсь в Южный лес. Я хочу отдохнуть там, может, всю зиму. Моя магия была истощена путешествием в Подземный мир и битвой… — она покраснела. Боги, зачем ей было упоминать об этом?
— Но ты вернешься? — спросил он.
— Да, конечно, я… — она переступила с ноги на ногу. Это был не тот ответ, которого она ожидала, что она свободна. — Маг Кори сказал мне, что запрет снят. Так что предстоит много работы. Будут ученики, которых можно учить. Много женщин, я надеюсь. Магия этой земли сильно расплетена. Потребуется много времени, чтобы сплести все это вместе, — пока она говорила, ее взгляд скользнул по столу. Рассеянно она взяла овальный предмет. Он удобно лег в ее ладонь, и она поняла, что это портрет молодой женщины. — Кто это?
Акмаэль кашлянул.
— Первая принцесса Рёнфина. Один из многих кандидаток, которых я обсуждал с верховным магом Цетобаром.
Эолин осторожно положила портрет. Ее пальцы онемели.
— Долг короля, — пробормотала она.
— Союзы должны быть заключены, наследник престола — обеспечен, — он говорил без эмоций, будто дело его непосредственно не касалось.
— Так ты женишься на ней?
— Я еще не решил, с кем мы будем инициировать переговоры. У Ренфина есть свои преимущества. Это соседнее королевство, которое предлагает важные территории, и у наших людей общая история. Но есть и другие возможности. Горцы или Сырнте, например, с магическими традициями, которые могли бы сослужить нам хорошую службу.
— Ты только что изгнали их с нашей территории, а теперь говоришь о союзах?
— Я отбросил их враждебные армии, но, как поспешит тебе сказать маг Цетобар, за войной должна следовать дипломатия, иначе вскоре она породит новую войну. Если у горцев и сырнте есть планы на нашу территорию, было бы неплохо подумать об утолении их голода с помощью королевского брака.
— Они пришли не завоевывать нас. Они пришли помочь Эрнану и его делу.
Акмаэль коснулся ее подбородка и заставил посмотреть на него. Пару мгновений он изучал ее лицо, выражение его лица было одновременно озадаченным и веселым.
— Думаю, мое сердце поразила в тот первый день твоя способность так легко доверять, верить в лучшее в других, даже во мне. Гемена упорно трудилась, чтобы избавить тебя от этого, но ей так и не удалось, не так ли?
— Мой инстинкт доверия не имеет к этому никакого отношения. Я знала их. Хелию. Тамира. Ришону.
— А я — нет, — он отпустил ее и отошел. — Я обязан, как король, подвергать сомнению мотивы их присоединения к этому восстанию. Я уверен, что тобой двигали твои идеалы и твоя любовь к брату. Но они? Зачем им посылать своих воинов умирать на наших полях сражений?
— Думаешь, они бы меня так использовали? — этот намек вызвал у нее гнев.
— Тебя и твоего брата. Да, — он напрягся, и его глаза стали жесткими. — Верховный маг Цетобар скоро назначит группу посланников, сначала в горы Парамен, а затем в земли Сырнте. Я могу организовать для тебя их сопровождение. Учитывая твой обширный… опыт работы с их людьми, твоя помощь может оказаться полезной.
— Акмаэль, меня не интересует…
— Возможно, ты найдешь другого принца Сырнте по своему вкусу, — обида окрасила его голос. — Это тебе понравится, Эолин?
Она напряглась.
— Ты не имеешь права сомневаться в моих отношениях с ним! Ты ничего о нем не знал.
— Я знаю, что король всегда остается королем в своей стране. То, чего ты надеялась избежать, отказавшись от меня, ты бы нашла, приняв его.
— Акмаэль, у меня не больше желания быть принцессой Сырнте, чем королевой Мойсехена! Все, что я хотела… — она запнулась. Все, что я хотела — ты. — Я чувствовала себя такой одинокой. Тебя не было, а он был там, и я… он был мне нужен. Мне нужно было кого-то любить. Это все.
Ее признание ничуть не уменьшило его недовольства. Когда он нетерпеливо вдохнул, чтобы ответить, Эолин заметила отблеск серебра на его груди. В мгновение ока она сократила расстояние между ними, не отрывая взгляда от воротника его рубашки. Она положила пальцы на тонко сплетенное украшение, висевшее у него на шее, очарованная светом, заключенным в его многочисленных кристаллах.
— Этим ты нашел меня! — поняла она, пораженная. — Где ты взял это?
Акмаэль замер под ее прикосновением.
— Моя мама сделала его и подарила мне.
— Почему я не видела его раньше? Почему ты мне его не показал?
— Это была моя тайна, мое единственное воспоминание о ней. Я привык ни с кем не делиться.
— Если бы только это открылось мне раньше, — опечаленная, Эолин отошла, но Акмаэль остановил ее, поймав ее пальцы своей рукой. Заряд от его прикосновения сотряс ее.
— Почему? — спросил он.
— Это древняя магия маг, одно из немногих заклинаний, которые они хранили в тайне. Его существование никогда не было зафиксировано в летописях. Гемена рассказывала мне о нем, хотя не успела научить меня ткать его перед смертью. Предмет позволяет своему пользователю найти друга на большом расстоянии, но он не будет работать, если намерения ищущего не будут истинными и чистыми.
— Мои намерения всегда были истинными, — сказал он, — хотя было бы преувеличением сказать, что они всегда были чисты.
— Чего я не понимаю, так это того, как это работает. Я имею в виду, что когда ты нашел меня в Южном лесу, это, должно быть, отпечаталось в моей сущности, чтобы позволить тебе прийти снова, но как ты появился в первый раз? Твоя мать ничего обо мне не знала, не имела от меня ничего, что могло бы быть вплетено в эту паутину.
Затем истина пришла к ней, как летний дождь, просачивающийся в мягкую землю, медленное осознание, прозвучавшее в голосе темноволосой ведьмы, явившейся в ее снах так давно.
«Ты не та, кого я искала, маленькая Эолин, но ты та, кого я нашла».
— Бриана хотела, чтобы ты нашел Гемену! — сказала она. — Твоя мать, должно быть, имела что-то от моей наставницы. Должно быть, она как-то знала, что Гемена выжила. Она хотела, чтобы Гемена обучила тебя, но эта магия не могла проникнуть за пределы ее убежища. Она переместила тебя к заколдованному лесу, а вместо этого ты нашел меня.
Эолин вырвалась из хватки Акмаэля, ее голос понизился до шепота.
— О, Акмаэль, ты мог многому у нее научиться! Все возможности были потеряны из-за того, что я стояла на пути!
— Это не правда, — он шагнул вперед и взял ее лицо в свои руки, вызвав трепет в глубине ее души.
«Я все сделала не так. Все перевернулось».
— Но ты не понимаешь! — сказала Эолин. — Моя семья вмешалась в твою судьбу с самого начала. Я удерживала тебя от Гемены, хотя и не знала, что делаю, и мой брат пытался убить тебя, и моя… — Эолин заколебалась, остро осознавая грозную силу, протекающую через руки Акмаэля, ту легкость, с которой он мог раздавить ей череп. — Женщина, которая убила твою мать…
На него снизошла абсолютная тишина, подобная тишине, предшествующей сильной буре.
Эолин закрыла глаза, слезы выступили под ее ресницами, она была уверена, что он вот-вот ударит.
— Женщина, которая убила твою мать… — прошептала она.
— Я знаю, кем она была, Эолин, — сказал он. — Я знаю, кем она была для тебя.