Друзья Найджела гусеницей продвигаются в это укромное помещение. Они почти не замечают меня и занимают свои места. Найджел отодвигает для меня стул и садится рядом.
Я осматриваю своих сегодняшних собутыльников. Напротив сидят двое длинноволосых мужчин. Один из них блондин, — другой — брюнет. Глаза одного цвета, острый нос, форма бровей — одинаковые. Они братья. Женщина рядом со мной поправляет рыжие кудри. Она не пытается скрыть свою огромную грудь — на ней утягивающий белый топ без бюстгальтера. Девушка с мальчишеской стрижкой закинула руку на плечо Найджела сразу же, как он опустился. Она отталкивается ногой от пола, качаясь на стуле, при этом успевая проесть меня хищным взглядом. Но я недолго являюсь её визуальной добычей. Им оказывается парень с длинными чёрным волосами, заплетёнными в две толстые косы. Его пальцы тонкие, как палочки для еды, острота плеч видна даже через рубашку с высоким горлом. Подсохшие губы покровителя плотно сжаты, глаза светятся, как чистое утреннее небо.
— Это Милдред. Я говорил вам о ней, помните? — в тишину вмешивается Гальтон.
— Это не та Милдред, который ты хотел отрубить голову перед Джюель и предложить поиграть ею в волейбол? — хрипит девушка с мальчишеской стрижкой. Она виртуозно крутит между пальцев свободной руки золотую монетку.
— К счастью, это уже не так, Габи, — говорит Найджел и неодобрительно улыбается. Габи фыркает и опускает глаза на свой фокус. Она не кажется враждебно настроенной. Ей забавно от того, насколько быстро поменялось отношение к дочери убийцы его родителей. Я бы и сама посмеялась.
— Я Нанна, — полногрудая протягивает ладонь, чтобы я её пожала и оголяет в улыбке свои кривые зубы. Я отвечаю на её жест и копирую её улыбку.
— Приятно быть знакомыми. Хороший… топ, — говорю я. Нанна застенчиво смеётся:
— Спасибочки.
— Сколько ты уже покровитель? — интересуюсь я, разглаживая несколько неловкую обстановку. Стоит графину склониться над хрустальными бокалами, формальности испарятся, как бисеринка воды на пекле.
— Ой, наверное, лет двадцать пять или… тридцать, может быть, — она задумывается.
— Прекращай, — отрезает брат-брюнет. — У нас тут гость, а ты его своей болтовнёй утруждаешь.
— Всё в порядке, — говорю я.
— Не в порядке. Давай, сейчас мы накормим тебя, а то выглядишь, как наш Густавчик.
Худой парень злобно косится в сторону друга, поднимается, берёт ёмкость, а затем разливает каждому вино.
— Мне много не лей, — просит Нанна Густава, нелепо махнув рукой, украшенной массивными красными и зелёными кольцами.
— Будет сделано. — Его речь чёткая и отточенная, как покровительский меч. — Милдред, тебе наливать?
Я киваю.
— Я знаю, чем всё это закончится! Я вообще предлагаю сгонять в город, поиграть, — нелепо бросает брат-блондин. — И ещё… Знаете, сейчас вспомню.
— Так что, Тонни? — спрашивает Найджел. Он хватает со стола кубик шоколада, подкидывает его и ловит ртом.
— Ох, забыл, — он чешет затылок и неловко запивает вином.
— Идиот, ну! — его брат даёт ему подзатыльник и стискивает зубы от раздражения. — За твой мозг и цента не отдадут на рынке органов.
Я пропускаю его слова мимо ушей: постараюсь не верить, что такое существует.
Я внимательно слушаю покровителей, чтобы узнать их лучше, найти общие темы для разговоров.
Глупый брат — блондин Тонни не может даже предложение связать. И с каждой его путаницы все смеются. Он не может успокоиться размахивать руками.
Брюнет Тим, конечно за всё это время около десяти раз врезал ему по голове. Никого это не смутило. Даже самого Тонни. Как только Тим открывает рот, оттуда вываливается поток слов. Его открытая забота бешено удручает. За эти пару часов он тринадцать раз предложил мне съесть сочное мясо, выпить ещё вина, спеть песню вместе с ними. Везение это или нет, но среди мешанины голосов я так и не расслышала «мелодичность» пьяного воя Найджела.
Нанна напоминает мою назойливую соседку на Земле, которая часто упрекала нас с Айком за высокую траву под домом. Голос у них такой же писклявый, даже смех почти одинаковый. К тому же у этих особ я видела самую пышную грудь за всё своё существование. Соседка чаще жаловалась, а вот Нанна шутит на весьма «деликатные» темы: смерть, кишки, насилие и тому подобное. А когда она оголяет кривые зубы, её речь куда более ужасающая.
Габи прямолинейная, слишком открытая для этого мира. Если бы сама Владычица стояла перед её лицом, она бы твёрдо, даже с насмешкой выдержала её строгий взгляд. Эта девица подмигивает мне и поедает индейку, намекая на что-то развратное. Истинный покровитель сферы Голубой Бирюзы. В ней смешалась и дерзость, и похоть, и смелость, и, конечно же, лицемерие.
— Цвет глаз твоих прелестен, — расхваливал Густав, аристократично склонив голову. — Я никогда не видывал девушек с таким естественным снежным цветом волос как у тебя, Милдред.
И вот тогда Габи одаривала меня и своего «друга» гневным взглядом. Он, в отличие от неё, держался.
— Любовь и прикосновения находятся за гранью реальности, — говорил Густав. — Я хотел бы, что ты, Милдред, коснулась меня.
— Смею отказать, — подражала ему я, хотя понимала, что он говорит на полном серьёзе.
Кажется, я впервые выпила так много. Если моим фаворитом был крепкий виски, то он заслуживал буквально несколько глотков. На вечерах с друзьями Айка я позволяла себе стаканчик пива, рюмку вина или оставалась алкогольно голодной и смело пробовала, что предлагали поесть. Я едва сдерживаю слёзы, когда вспоминаю о тех безмятежных днях.
Найджел превращается в настойчивого Тима и своеобразно предлагает:
— Ну что за жизнь без хмеля и веселья,
Без флейт и домры тоже не сладка,
Не будь совой в дремучем подземелье,
Возьми кувшин и выпей два глотка!
— Звучит заманчиво, — громко посмеялась я.
— Тогда послушай не меня, а персидского философа! Он дело говорит.
Купол уже не светится так, как прежде. Через него видны звёзды и тонкий месяц, прикрытый серыми облаками.
Густав и Габи куда-то удалились. Боюсь представить, чем они сейчас занимаются. Нанна и Тим издеваются над глупым Тонни, которому совершенно наплевать, что его унижают и бьют.
Найджел, как и я, наблюдает за всем, закидывая в рот оливки одну за другой. Для него это такая же трагичная комедия, как и для меня.
— Мне нужно уйти, — озвучиваю я, приблизившись к его уху.
— Тошнит или в туалет?
— Нет. Я хочу вернуться. Надоело скучать.
— Я понял. Как раз хотел сворачиваться.
Найджел привлекает внимание всех оставшихся и сообщает о том, что мы с ним уходим. Нанна расстраивается и берёт с меня обещание повеселиться так ещё раз. Тим говорит, что Густав будет безумно рад видеть меня, хоть сейчас он и не здесь. Найджел отмахивается за меня от своих друзей и переносит нас в мою комнату.
— Я так много выпила, — говорю я, плюхаясь на свой диван. Найджел садится рядом, скрестив ноги.
— Тебе понравилось? — спрашивает он.
— Было неплохо.
— Не злись на них. Они просто были собой. Когда к нам присоединился Густав, они старались вести себя вежливо, но позже поняли, что лучше не лукавить, чтобы оказать особое впечатление.
— «Неплохо» — не значит кошмарно. Я выполню обещание, данное Нанне, я обязательно приду к вам снова. На самом деле, я много смеялась.
— Я заметил. Переживал, что весь вечер понурая будешь. Отдам должное своим друзья за то, что вытащили тебя из вязкого болота. Что бы ты без меня делала?
— Плакала, — неожиданно выговариваю я. Покровитель подскакивает.
— Я себя не узнаю: раньше я жаждал твоей смерти, а сейчас просто не вынесу увидеть твои слёзы. Не вздумай!
Он падает обратно, и диван скрипит кожей.
— Какая напускная забота.
— Я не притворяюсь, Милдред Хейз.
— Зачем так формально? У меня аж мурашки.
— Так ты мне веришь? — Гальтон заставляет неотрывно смотреть на него.
— Я верю, что ты пьян и можешь наговорить всякого.
Гальтон продолжительно молчит. Он начинает тихо хохотать, а затем с хлопком накрывают мою руку своей.
— Если я совру тебе, то предам и самого себя. А у меня высокая самооценка.
— Моя мать убила твоих родителей. Почему, Найджел?
Я застаю врасплох покровителя. Он не ожидал, что я поверну разговор в эту сторону.
— Ты её дочь, как бы тебе ни хотелось. Джюель Бертран источает зло. А ты другая, Милдред. Я понял это тогда, когда ты сцепила наши руки на тренировке, чтобы успокоить меня, — вдруг открывается он. — В тебе не было той же коварности, как у Владычицы. Я поверил тебе.
— Найджел, — зову я. Очертания профиля мужчины такие ровные и притягательные, что я не сдержалась окликнуть его, чтобы детально рассмотреть красоту лица. Взгляд его всегда хищный. Но рядом со мной зрачки мужчины расширяются, заставляя небо в его глазах синеть. И эта ночь пахнет теплотой и воодушевлением. Верно, я глупа, если вижу в этом большее. Кровь ударяет в виски, сердце подпрыгивает, когда произношу: — Я хочу поцеловать тебя.
Я готова к тому, что покровитель закроется, отпрянет или вовсе исчезнет. Возможно, он больше не захочет видеть меня, и я останусь одна, без учителя. Наша недолгая дружба оборвётся, как старая потёртая нить. Что-то столь тонкое нельзя восстановить. Я готова.
— Ты… это сказала, — негромко проговаривает он. — Милдред?
Тишина съедает это место. Здесь никого нет. Я захлопываю глаза и запрокидываю голову. Ничего нет. Он ушёл.
Отказ для меня ничего не значит, но я получаю лёгкий укол в сердце из-за унижения моей чести.
— Поднимешься? — звучит голос. Найджел стоит надо мной, уперев колени в диван. Он протягивает мне ладонь и помогает подняться. Как я вообще могла подумать, что он упустит такую возможность?
Покровитель обнимает меня за талию и зажимает так, что я держусь только за счёт его хватки: иначе бы я давно повалилась обратно.
— Ты это сказала, — вновь произносит он, подавленным шёпотом.
Его пальцы гладят меня по волосам, медленно и мучительно достигают шеи. Я не останавливаю его, а только тихо выдыхаю. В груди что-то норовит лопнуть от возбуждения.
— Тебе нравится, — улыбается он.
Он избегает зрительного контакта, рассматривая меня, как художник свой новоиспечённый портрет. Гальтон сосредоточен на мне, и я позволяю изучить меня.
— Я хочу тебя, — шепчет он и резко приближается к моим губам. Я помешалась на обаятельности этого мужчины, моего учителя, друга, рокового спутника в сфере Голубой Бирюзы. То, что сейчас произойдёт, я никогда не забуду. Столько жажды и похоти во мне смешалось, что кажется, будто я сейчас разорвусь на части, если позволю покровителю отпрянуть.
Я запускаю ладонь в его белые волосы, отбрасывая рассыпчатые пряди, чтобы они не мешали. Это действие так будоражит Найджела, что его руки опускаются немного ниже пояса и прижимают меня к его напряжённому телу.
— Целуй меня, — просит покровитель. Он нетерпелив и в одну секунду готов потерять контроль. Зачем вообще сдерживаться? Зачем я себя сдерживаю?
Алкоголь слишком одурманивает мой разум, превращает его в безразличное создание. Я хочу расслабиться и утонуть в объятиях Найджела, исчезнуть в пятом бокале сладкого вина и на рассвете прочесть четверостишье любимого автора Гальтона.
Я хватаюсь за батистовую мятую рубашку учителя: единственное препятствие на пути к его нежной коже. Была бы у меня сейчас сила покровителя, я бы мгновенно сорвала её с него.
— Давай же, — низким баритоном настаивает Найджел. Он расстёгивает верхнюю пуговицу у моего горла. Под его прохладными пальцами кожа вспыхивает, в висках бьёт бешеная барабанная дробь.
Покровитель жадно размыкает мои губы и переходит в глубокий безудержный поцелуй. После попытки уснуть кровать осталась расстеленной. Найджел нависает надо мной опаляющей скалой, его бледные щёки рдеют, вены на лбу напрягаются, а улыбка олицетворяет страсть и ненасытный голод.
«Прекрати, — твержу в собственной голове. — Пожалеешь потом».
Гальтон оставляет влажные следы на моей шее, ключице. Его руки настойчиво следуют от спины к бёдрам. Я крепко вцепляюсь в его плечи, совсем не желая, чтобы наша прелюдия прекращалась. Не сейчас, когда я, наконец, разрешила себе забыться.
Он внезапно останавливается, срывает с себя рубашку. Мои руки тотчас тянутся к его обнажённому телу. В ложбине между грудями у него длинный выпуклый шрам в виде пореза, а над пупком — след от ожога: человеческие изъяны. Я осторожно трогаю его остатки прошлого, он это замечает и прижимает мою ладонь к своим ключицам. Волосы Гальтона путаются с ресницами, а с лица не сходит ухмылка.
— Кто кого соблазнил? — смеётся он. «Я просила о поцелуе». Внутри нарастает тревога, зарождаются сильные сомнения. Но, несмотря на это, я не воздерживаюсь.
Найджел склоняется, мягко касается губами моей щеки. Я обнимаю его шею, чтобы он продолжил покрывать меня кроткими влажными поцелуями, однако он одёргивается и тянет шнурок моего корсета, который я несколькими часами ранее прочно завязывала.
— Хочу сама это сделать, — шепчу я.
Мужчина исподлобья наблюдает за моими медленными движениями. Он ждёт, когда я закончу. В его глазах просачивается ярость, когда я медлю с последней петлей, поэтому он резко разрывает шнурок и стягивает корсет. «Медлила, потому что думала».
Покровитель в один миг расстёгивает все пуговицы моей рубашки. Я приподнимаюсь, чтобы он помог снять с меня лишнюю ткань.
Найджел накрывает меня своим тёплым напряжённым телом.
— Я одурманен твоей красотой, — вполголоса произносит он, опускаясь к моим ногам, чтобы избавиться от штанов. Он исследует подушечками пальцев мой живот, доходит до ремня. Когда Найджел бросает на меня взгляд, его руки зависают в воздухе.
— Милдред?..
Я вылезаю из-под него, сажусь на край кровати, накидываю свою одежду.
— Я никогда не буду принадлежать сфере Голубой Бирюзы. Я не буду этого делать с тобой, Найджел. Извини.
— Серьёзно? Вот так просто уйдёшь?
Я не смотрю на него, потому что опасаюсь снова потерять контроль и поддаться под воздействием алкоголя и его мучительно страстного взгляда. Я Милдред Хейз, человек, который не должен позволять себе такое распутство.
— Уйдёшь ты. Это моя комната.
— Ты обещала выполнить моё желание.
Его протест ставит меня в ступор. А потом я начинаю раздражаться, изгнав молящий о близости переворот внизу живота.
— Я хотела поцеловать тебя. Мне не нужно было что-то большее! И всё же… я позволила этому продолжаться. Прости. Я не собираюсь спать с тобой только потому, что спасла тебе жизнь.
— И не говори, что у тебя в сердце не ёкнуло, когда ты это сделала.
Его пьяный, самоуверенный тон, без намёка на сожаление и понимание превращает меня в дьяволицу.
— Не ёкнуло, — твёрдо отвечаю я.
— Ты бесчувственная, — холодно отрезает мужчина. Пусть лучше так. Найджел — покровитель сферы Голубой Бирюзы, а я человек. Ему свойственны случайные связи. А я не чувствую, что всю жизнь проведу в постели у каждого, кто покажется мне привлекательным.
Найджел, даже не вставая с кровати, переносится неизвестно куда, полуобнажённый.
***
— Проведи завтра экзамен.
Я без стука ворвалась в спальню Найджела, как всегда это делает он. Покровитель читал книгу, пока я не потревожила его. Он лениво переводит на меня взгляд.
— Джюель согласится. Ты говорил, я уже всему научена. Всё, что мы делали, это тратили время: похождения по городу, бессмысленная болтовня и посиделки с твоими друзьями.
— Из этого состоит сфера Голубой Бирюзы. Ты, видимо, настолько глупая, что до сих пор этого не поняла, — мужчина откладывает книгу с мягкой обложкой.
— Я не глупая, Найджел.
— Не-ет. Ещё какая. Ты не разбираешься в нашей системе и пугаешься даже тем циркам по улицам города. О чём может быть речь, если ты даже не покровитель!
— Мне нужно покинуть сферу, — проговариваю сквозь зубы. — Тогда смело можешь забыть обо мне.
Найджел довольно улыбается и закатывает глаза.
— Тебя не так-то просто забыть, — он тихо протягивает каждое слово. — Впрочем, неважно. Я, сделаю то, что ты хочешь. Но… как же твоё обещание?
— Я вчера объяснила тебе. По всей вероятности, ты был так пьян, что забыл. Повторю ещё раз.
— Нет, — вклинивается покровитель. — Я помню. Но это то, чего я хочу.
— И как же ты поступишь, если я не исполню твою наглую прихоть?! Не проведёшь экзамен? Убьёшь меня?
— Первое я вполне могу устроить.
Гальтон уже возвышается надо мной, исподлобья одаривая мрачным взглядом.
— Ты обязан выпустить меня. Ты мой учитель, — процеживаю я.
— Сколько плюсов… Ты останешься здесь надолго, как человек с угрозой мгновенной смерти. Будешь рядом со мной, поможешь мне избавиться от Джюель. Медленно будешь добираться до сферы Чёрного Оникса, к своему несчастному Грэму Коши.
Я сжимаю свои кулаки в попытке воздержаться и не выплеснуть все свои негативные эмоции. Просто не закричать. Вопреки желаниям, злость затуманивает разум, накрывает с головой и не отпускает.
Я размахиваюсь и бью кулаком в челюсть Найджела. Он дёргается. И это всё для могущественного покровителя. Вот бы из его носа полилась вишнёвая кровь как признак моего назидания.
— Ненормальная, — шипит он, истерично хихикая.
Найджел всё больше и больше подогревает мой гнев. Я достаю меч из ножен, и глаза Гальтона удивлённо округляются.
— Чего ты добиваешься? — Покровитель умело уходит от моих простых, но достаточно резких атак. Для него это всё комично и он не воспринимает всерьёз меня и мою злость, а она всегда дарит после себя невообразимые последствия.
Найджел становится у стены и расправляет руки.
— Хочется резать? Вперёд! Давай! Ты способна только по лицу хлопнуть, как все бабы. Ты не покровитель и не в состоянии на большее, — я чувствую явный запах перегара, исходящий от покровителя.
Сердцебиение отдаётся в ушах и заглушает любые посторонние звуки, глушит голос покровителя, источающий один лишь яд. Он намеренно провоцирует меня, а я наивно реагирую на его провокацию и освобождаю своего внутреннего зверя.
Я направляю остриё почти возле его сердца, между грудями. У меня есть возможность проверить свою меткость на живом существе.
— Я хочу, чтобы ты заткнулся! — прерывисто выкрикиваю я. Спутанные волосы заслоняют вид. Даже это не мешает мне воплотить планы в реальность.
Найджел весело ухмыляется. Он думает, что я бессильна, что я не решусь.
Металл, принадлежавший мне, входит в стену. Рукоять сдирает места мозолей на ладонях. Самое главное — лезвие полностью вошло в правую грудь покровителя, между рёбрами, ближе к ключице.
Покровитель пыхтит от боли, зажимая рану. Его ладони окрашивает тёмно-алая жидкость. Вена на лбу мужчины вздулась, на шее выступил пот. Он пытается что-то сказать, но кровь, которую он судорожно сплевывает, не позволяет ему даже двигаться. Найджел громко кашляет, и брызги летят мне в лицо.
— Я слабая, Найджел. Ничего не стою. Беспомощная, потому что во мне нет покровительской силы. Я ЧЕЛОВЕК! Какое унижение находится рядом с настоящим покровителем. Но как видишь, тебе так же больно, как и людям. У тебя такая же красная кровь, как и у всех, не золотая или серебряная. Ты опустился на человеческое дно.
Я вынимаю меч из груди учителя, и он валится на пол, оставляя после себя багровую лужу. Обтираю лезвие об его белую штанину, ясно осознавая, как бесчеловечно это выглядит со стороны. Меня обдаёт жаром: это всё сделала я. Та девочка, которой в детстве нравилось воздавать по заслугам и наблюдать за мучениями своих врагов, восстала из мёртвой спячки. Она стала страшнее, сильнее и беспощаднее, когда лицом к лицу встретилась с холодным оружием и смертью. В таком мире даже самый настоящий добродетель может стать серийным убийцей.
Одно из воспоминаний стучится, просит подумать о нём и осознать, кем я всегда была и кем снова становлюсь. Мэлвин, мой бывший парень, предатель. Как я отомстила ему? «Убей эту мысль». Но в голове проносится медицинская каталка. Я лишь хотела, чтобы он понял, как болезненно ходить с ножом в спине.
Когда я прознала о его скрытой миссии, пришла к нему отпраздновать его день рождения. Я принесла шампанское. А в кармане платья была пачка антибиотиков. Его везли в больницу с высоким давлением. Когда врачи сообщили ему о причине ухудшения здоровья, Мэлвин уверял, что не пил их, но алкоголь — да. «Сначала делаешь, а потом думаешь», — кричала у себя в голове я. Я могла отделаться разбитой техникой, порванной одеждой или порчей репутации, но взялась за опасный метод. Он мог умереть. Это было самой большой глупостью в моей жизни. Никто, даже Айк не узнал о том, что Мэлвин был в больнице из-за меня.
— Посмотрим, как ты проведёшь экзамен, когда до тебя доберётся власть, — шепчу ему на ухо. Найджел шокировано округляет глаза: это всё, на что он способен. Я чувствую одно лишь удовлетворение. «Чёрта с два кто-то ещё попытается мной управлять».
— Ты не умрёшь, поэтому я оставлю тебя здесь. А пока мне стоит завязать новое сотрудничество. Так советовал Грэм.
У Гальтона едва хватает сил для вдоха, не говоря уже о том, чтобы злиться при упоминании Коши.
Я взлетающей походкой мчусь по коридору. Окровавленное оружие скользит по полу, сопровождаясь скрежетом.
Из-за угла появляются Хейли, Холли и Хэйзи. Клянусь, если они попытаются ко мне прицепиться, я начну драться и неважно, на чьей стороне будет победа.
Хейли останавливает меня, вцепившись в плечо.
— Это кровь? — она оборачивается к своим подругам.
— Краска, — наивно отвечаю я.
— Чья она? Весь твой меч в крови, — нахмурив брови, интересуется Хэйзи. Холли крепко держится за кофту Хейли. Глаза невинной девчонки бегают от испуга.
— Найджелу нужна помощь, — говорю я, стараясь скрыть хоть малейшее беспокойство. «Мне безразлично. Он меня использовал. Мне даже полегчало, когда я его ранила».
— Сучка. Он спас тебя от действия наркотика. Вот так ты ему отплатила? — язвит Хэйзи.
— Он просто собственник и эгоист. В этом жесте не было ни капли заботы.
Я слышу скрип меча, но голос Хейли останавливает девушку.
— Не сейчас. Пойдём.
Трио исчезает из виду.
Вся надежда на то, что я никого больше не встречу.
Грэм говорил, что в сфере Голубой Бирюзы мне будет безопасней. Но теперь здесь не менее опасно, чем в сфере Чёрного Оникса. Сейчас он сказал бы мне: «Сама виновата». Но тот, кому я верила, ударил по мне. Шли дни, недели, месяцы. Найджел хранил в себе своё желание, которому я не должна была воспротивиться. Я виновата в том, что доверилась незнакомцу, позволила ему возжелать многого. Однако я начала считать его другом, и это предательство вонзилось глубоко в грудь. «Здесь нет друзей. И никогда не будет».
Я открываю двери в зал Владычицы. Она точно не ждёт меня в своих роскошных тихих апартаментах после случая с её отцом. За мной закрывают посыльные-стражи. Они пропускают меня без всяких вопросов о моём кровавом внешнем виде.
Возле трона стоит Джюель, активно общаясь со своей безэмоциональной шестёркой с удивительно прямой осанкой.
— Кто её сюда впустил? — звучит от него, когда приближаюсь. Он встряхивает чёлку с лица, дёрнув головой. Неужели, видит во мне угрозу для своей благородной госпожи?
Джюель поднимает руку, чтобы остановить его. Владычица совсем не удивляется тому, как я выгляжу. Она даже не осматривает меня, будто знала, что так и будет.
— Приветствую, — я склоняю голову. — Прошу прощения за мой внешний вид, но моё дело неотложно.
— Поговорим в кабинете.
Она отмахивается от своего прислуги, и он нервно закатывает глаза. Мы идём в комнату справа от тронной части.
Перед входом, на красной стене висит небольшое начисто натёртое зеркало, окаймлённое массивным узором из золота. На полке под зеркалом стоит пара зажжённых канделябров.
По центру кабинета — стеклянный прозрачный стол такой же чистоты, как и зеркало. Для него предназначено два белых бархатных кресла с крохотной круглой подушкой.
В ряде высоких окон, плотно прилегающих друг к другу, отчётливо вырисовывается звёздное небо. Если судить по часам на моей руке, то время перевалило за десять.
Джюель приглашает меня присесть, а сама отходит к окну.
— Вы говорили, я могу обратиться к вам, если будут проблемы с Найджелом.
— Что я могу предпринять? — с задором спрашивает Джюель. Она медленно натирает шею, высматривая что-то в центральном дворе.
— Я не Владычица. Не мне это решать.
— Побудь великой на минуту и скажи, как бы ты наказала гадёныша, — вкрадчиво говорит Джюель.
— Я не смею.
— Немедленно, — проговаривает она.
— Завтра Испытание. Найджел отказался его проводить.
— Он сделает это, стоит появиться мне. Это и есть твоё наказание?
— Этого достаточно. Я попросила вас, как Владычицу, которую заботит её народ.
— Недостаточно, — Бертран резко оборачивается ко мне. На её лице — кривая ухмылка. Я знала, куда шла — в логово зверя. И мне нужно делать меньше движений, чтобы он не съел меня. — Я аннулирую его свободу: он рыл под меня и нашёл мою семью, — хищник поглотил меня. Перехитрил. — Ранее, эту сделку удерживала ты, но… твой выбор. После Испытания он вернётся в темницу, к своей родной камере.
Джюель давно бы избавилась от Найджела, если бы видела в нём реальную угрозу. Снова игры, в которые ей так хочется погрузиться и увидеть, как куклы мучаются под её лапами кукловода.
— Что?.. Я не…
Слова комом встают в горле. Я хватаюсь за подлокотники кресла.
Джюель делает вид, что не услышала моей попытки заговорить и выпроваживает из кабинета ледяным взором.
Я везде в опасности. Поэтому иду туда, где буду чувствовать себя спокойнее — в спальню. Это не гарантирует выживание, но точно даст шанс умереть со спокойным сердцебиением.
Я не могу сомкнуть глаз, прислушиваясь к малейшему шуму в коридоре или во дворе. На минуту я задумываюсь о том, чтобы прийти к Гальтону и попробовать поговорить, но эти мысли сразу улетучиваются, когда вспоминаю всё, что он наговорил и сделал. Айк всегда говорил, что мне нужно быть любимой. «Ты как кошка — опасливая. Позволяешь погладить, но в любой момент готова расцарапать руку».
Тренировочный зал — самое подходящее место, чтобы обезопасить себя. Я скидываю окроплённую кровью одежду, мочу волосы под краном и тщательно натираю лицо. «Это кровь Найджела». Надеваю вчерашние штаны с корсетом, а наверх — майку с глубоким вырезом.
К счастью, в зале занимаются несколько покровителей. Никто из них не замечает пополнения.
Тренировка. Завтра Испытание. Я справлюсь, только если никто мне не помешает.
Небольшие кинжалы летят в цель. Попадаю два раза в девятку и один раз в восьмёрку. Остальные попытки попасть в центр заканчиваются провалом.
Я замечаю Густава в чёрном наряде с высоким белым воротником. Он тренируется с Габи: её причёска и женские плечи легко узнаваемы среди остальных покровителей.
Позади меня поддувает, будто в помещение забрался сквозняк. Кто-то закрывает мне веки. Температура помещения резко меняется. В зале было жарко и душно от вспотевших покровителей и горячего дыхания, а здесь, наоборот, — холодно, слышны прерывистые вдохи.
Неизвестный покровитель убирает руку с моего лица. На кровати лежит Найджел, у изголовья сидит Холли, медленно поглаживая макушку покровителя. Хэйзи восседает на кресле, как Джюель на своём троне. Она задумчиво трёт подборок.
— Сядь, — как приказ озвучивает Хейли. Её чёрные волосы слиплись от пота, а на лице виднеются три пятна крови.
— Постою.
Хэйзи хмыкает, окидывая меня изучающим взглядом.
— Я ненавижу её, — сквозь зубы рычит Холли, надувая губы.
— Тсс, — вырывается у Найджела. Холли по-детски закатывает глаза. Её короткие пальцы движутся от макушки до шеи покровителя, при этом она заостряет свой взгляд на мне. Вчера я так же гладила этого мужчину. Сегодня же хочу прижать к его яремной вене что-то острое.
Мой замысел никогда не осуществиться: я погибну от мечей троицы, а Гальтон будет спокойно за этим наблюдать.