Я шустро поднимаюсь благодаря какой-то новоприобретённой стойкости. Это минимум, что я могу сделать, потому что меча у меня нет. Сейчас я действительно ничтожество. Беспомощная. На моих глазах умрёт Найджел, а я последую за ним.
Гигантский фауг, в два раза больше, чем сам покровитель, непринуждённо пересекает поле. Он встречает Найджела на расстоянии двух метров.
— Най… — я хрипло и бесшумно выдавливаю начало его имени. Принимаюсь безостановочно кашлять. Жалко.
Фауг натыкается на острый меч одного покровителя. Её грудь, пышно торчит из-под бархатного белого топа. Она мимолётно улыбается Гальтону, так как на долгие дружеские приветствия и ликование того, что он остался в живых, времени не так много.
После Нанны к сокрушению присоединяются Габи, Густав, Тонни и Тим. Найджел истерично смеётся и юрко забирает свой меч.
— Отдохни, сумасшедший! — выкрикивает Габи. Она хрустит шеей и подпрыгивает как паук. Девушка громит фауга так же непосредственно, как щёлкает пальцами.
Найджел молниеносно переносится ко мне и помогает подняться.
— У тебя получилось, — выдыхает он.
— Да…
— Почему ты так кричала? — быстро спрашивает Найджел.
— Не знаю, — определяюсь я. Я, правда, не знаю. От неизвестности внутри всё стынет.
Не все покровители это чувствуют, только я. Сами обстоятельства раскрыли меня. Фауги не могут так просто рассматривать кого-то, тем более человека. Если Гальтон ничего не заподозрил, то скоро он догадается.
— Потом разберёмся. — Он переносит меня недалеко от места нашествия. Торнадо уже прошло всё поле и достигло города.
— Сейчас будут по крышам сигать, — грустно посмеивается Найджел, глядя вдаль. Откуда у него берутся силы на шутки?
— Правда? — несущественно отвечаю я. — Где же тот самый план Джюель? — вспоминаю я.
Найджел не успевает ответить, потому что его обрывают.
— Это меня вы дожидаетесь? — вмешивается Бертран с насмешкой в голосе. Она выглядит как обыкновенный покровитель, а не Владычица. На ней белые утягивающие лосины с наколенниками и водолазка. Её руки тоньше, чем кажутся, но толще, чем у Густава на пару сантиметров. Однако изящные пальцы, на которых надеты богатые кольца, сразу представляют, кто она на самом деле. Платиновые волосы заплетены в высокий растрёпанный хвост. Губы Владычицы накрашены бледно-розоватой помадой.
Позади Джюель громоздятся четыре хранителя в длинных парчовых кафтанах. Один из них с седой бородой и лысой макушкой, а остальные молоды, но точно старше меня.
— Кого ты назвала по имени? — я не сразу понимаю, что Джюель обращается ко мне. Она наслаждается своим величием: с лица не сходит мерзкая улыбка.
— Вам показалось, — твёрдо говорю я.
— За кого меня держишь?
Найджел хватает моё запястье.
Джюель стремительно подходит ко мне, ожидая, что я начну отступать от испуга. Я поднимаю голову. Мы смотрим друг на друга. И в её глазах я вижу свои. Передо мной моя родная мать. Человек, в котором я всегда желала видеть дом.
Джюель удивлена моей смелостью и в её взгляде я вижу, что она вскипела, хотя движениями и мимикой старается показывать чёрствость.
Она грубо вцепляется в мой подбородок, её металлические кольца впиваются кожу. Она приподнимает мою голову, почти заставляя меня подняться на носочки, а потом грубо отталкивает её, как мешок с мусором.
— Никто не может называть меня по имени.
Я становлюсь в линейку с Найджелом. Теперь мы выглядим так, словно нас собираются отчитать родители.
— Сейчас я убью тебя, Найджел. Максимально обессилю и кину на растерзание фаугам. Прямо перед твоими друзьями, — проговаривает Джюель.
— Зачем рассказывать мне ваши ходы? — подозрительно спрашивает он. — Неужто, чтобы я боялся? Так же вы убили моих родителей?
Ни один мускул на лице Бертран не вздрагивает при упоминании того, что она сделала. Ведьма злорадно хихикает и поворачивается к хранителям, они тоже заражаются фальшивым смехом.
— Вы сказали, что он будет в темнице. Это моё желание.
— Думаешь, мне есть дело до твоих… — она брезгливо осматривает меня, — желаний?! Я делаю только противоположное, девочка.
Мне так и хочется плюнуть ей в лицо: «Моё имя — Милдред, которое, между прочим, дала мне не ты». Бабушка сказала, что я стойкая, что я всё выдержу после потери родителей. Потому что на холоде, в дождливый вечер апреля, когда я родилась, мой иммунитет выдержал. «Они бросили тебя прямо у меня на крыльце. Даже не додумались постучать, спасти тебя. Но ты выздоровела. Ты была в порядке». Карма. Я всегда вспоминала это слово, когда думала о семье. Что если в той аварии отец погиб, а мать забрали покровители? Если посчитать, то моё рождение пришлось как раз на тот день, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Это вполне возможно.
Покровителям-родственникам не стирают память. Пару дней назад мне об этом рассказал Найджел. А я бы так хотела, чтобы у меня никогда не было семьи.
— Начинайте, — окликает Владычица своих ручных хранителей. Поблизости появляется посыльный. Он ставит стул для Джюель и исчезает, сыграв свою незначительную роль в заговоре.
Она даже на обычном стуле восседает, как на троне. Джюель прищуривается, смотрит исподлобья. Её эмоции неожиданно застывают.
— Встань рядом, — требует она. Я некоторое время сомневаюсь. Если буду медлить дольше, она заставит меня силой выполнить приказ. Я подхожу и встаю позади неё.
— Ты хотела наказать его. Не благодари, — шепчет она как суровая северная зима. Прежнее ехидство смела безжалостная метель.
Не этого я хотела.
Старый хранитель своей невидимой магией подбрасывает Найджела высоко в небо и просто отпускает. Он летит вниз: руки расправлены, а ноги разъезжаются в разные стороны. Когда он с хрустом падает, я строго держусь, чтобы не вздрогнуть, не отшатнуться или вовсе не понестись прочь в зелёные заросли, однако всё же отвожу взгляд. Благодаря покровительской силе он ломает только одну руку.
— Агх! — выстреливает Найджел, одаривая врага звериным взглядом. Её взор сосредоточен: оценивает его состояние.
— Слабо, — заключает Джюель. Хранитель хмыкает. Сразу трое подключают свою силу. Один душит его невидимыми путами, второй — понемногу жжёт его рубашку, а затем кожу. С каждым разом он всё дольше держит полыхающий красный огонёк.
Покровитель силится не терять сознание, не кричать, но эту боль невозможно выдержать. Я знаю, что такое огонь. Всё моё тело обожгло после того, как я сокрушила фауга. Учитывая, что один хранитель душит его, кричать попросту не получается.
Третий хранитель оставляет порезы по всей коже. Беспощадно брызжет кровь, земля впитывает огромные лужи. Капли тянутся в нашу сторону, с воображаемой надписью в воздухе: «Эта кровь должна поглотить вас». Я инстинктивно отшатываюсь, но Джюель цапает моё запястье со словами:
— Смотри на то, что хотела.
— Я не этого хотела! — выпаливаю я и злобно одёргиваю руку. — Вы использовали меня как предлог.
— Думаешь, ради тебя я перестану делать то, что мне нужно? До чего же ты глупенькая!
Теперь у меня появился повод прикончить Джюель. Я смотрю на неё, и меня насыщает пугающая ненависть.
— Прекрати это, — тут же мне хочется откусить себе язык. Мои слова будут иметь плачевные последствия.
Джюель удивлённо поворачивается ко мне.
— Хочешь такой же участи? — усмехается Владычица.
Она кивает на Найджела, который уже совсем не похож на себя прежнего. Половина его волос сгорела, всё тело покрылось кошмарными волдырями. Он старается изо всех сил вбирать воздух, который ему перекрыли. Его лицо зарделось, глаза точно вылезут сейчас из орбит или лопнут, как воздушные шары.
— Я ручаюсь за него, — отчеканиваю я. И мгновенно вспоминаю, что Найджел советовал не ступать в болото с завязанными глазами. Но мне плевать. Я должна это остановить. Если бы не мой гнев и вспыльчивость, мы бы с Гальтоном самостоятельно всё разъяснили, и Джюель сейчас бы здесь не было. — Прекратите это, пожалуйста.
— Нет, — отрезает Владычица, зрелищно наблюдая за пыткой. Она встаёт со своего «трона», садится возле Найджела и приказывает не душить его. Количество порезов продолжает нарастать, нещадно кровоточа и попадая на щёки правительницы. Её лицо остаётся невозмутимым, хотя всё оно в пятнах и потёках.
— Я убила их, — шёпотом диктует Бертран.
Из глаз Найджела вырываются слёзы. Одна за другой. Грязные, кровавые и горькие капли надвигаются к его острому подбородку. Сейчас плачет ребёнок, который лишился родителей. Убийца найден. Он объявился, наконец, показал свою истинную сторону.
Бездушное существо. Я не верю, что Джюель раньше была человеком с двумя детьми, родителями и какими-то счастливыми чувствами, как на той фотографии с сыном.
— Душегубка, — проговариваю я. Слёзы стремительно подступают, я стойко прячу их, хотя голос мой заметно дрожит.
— Ты думаешь, я сжалюсь над тобой только потому, что мы одной крови? — несмотря на монотонность, Бертран открыто насмехается. — Питер, начинай.
Она приказывает старику, чтобы тот присоединился тиранить Найджела. Я не обращаю внимания, что именно он уготовил покровителю, потому что Джюель направляется ко мне, оскалив зубы в улыбке.
Она останавливается в метре от меня, её взгляд внимательный: ищет испуг в моём лице. Я уверена, что из меня сквозит жаркой яростью, а всё моё тело овеяла огненная аура.
Владычица внезапно сдавливает пальцы на моём горле. Она жмёт так напористо, будто хочет, чтобы моя шея помещалась ей в руку, как безжизненная тростинка.
С первых же секунд удушье вытесняет почти весь кислород из лёгких. Я отчаянно пытаюсь ухватиться за капельку воздуха, убеждая себя в том, что Владычица ослабила хватку. Но она не сделала этого. От безысходности я внушила себе то, чего так смертельно жажду. А вдруг нет? Вдруг она позволяет мне дышать, вдруг я ей для чего-то нужна и она не намерена меня убивать? Пока что. Ей ничего не мешает сломать мне все кости и обвинить в своей беспощадности сферу Чёрного Оникса.
Секунда и я упаду в обморок. Как только в глазах темнеет, Джюель на краткий миг разжимает ладонь. Она поднимает меня с земли так, что кончики пальцев ног едва касаются её поверхности. Отпускает. Я падаю, как тряпичная кукла.
Из-за пазухи женщины поблёскивает дугообразный кинжал. Что есть силы, я ползу назад. Одна её рука как десять мужских: женщина грубо сжимает мои волосы и тащит к эпицентру пыток моего учителя. Сейчас мне здесь самое место.
— Я знаю, что делаю, — без эмоций произносит чудовище в облике моей матери. — Этот день станет твоим клеймом, будет напоминать о том, что великих нужно почитать.
«Ты не заслуживаешь почтения, потому что не дотягиваешь до величия».
Джюель крепко удерживает мою ладонь, чтобы я не дёргалась. Она вонзает лезвие кинжала в подушечки моих пальцев. Каждая выпускает струйки, они оперативно растекаются по ладонным линиям. Я жалобно ахаю и поднимаюсь с места, каким-то образом улизнув от Джюель. Она толкает меня в плечо, и я носом впечатываюсь в потрескавшуюся землю. Мерзко, унизительно.
— Что с тобой не так? — рычу я. Ноздри мои раздуваются от бешенства, как у дракона, готового выпустить свой огонь. — Чем жизнь тебя обделила? Почему ты такая?
Я и не заметила, как от ненависти перешла на личные вопросы. Джюель молчит, как будто собирается ответить, но я понимаю, что моё предположение абсурдное.
Я хочу в одно мгновение выключить происходящее здесь жестокосердное безобразие, покончить с каждым, кто вредит мне и тем близким, с которыми я делю кроху своего доверия.
Найджел горланит мне прямо в ухо разъярённым, молящим криком. Его белые как у призрака глаза сверкают от слёз. Он выглядит как копчёный картофель, но только с огромными волдырями, покрывающие в основном грудь, лодыжки и шею.
Девочка-ключик. Помощь, взаимовыручка, поддержка.
Я отползаю из-за пронзительных воплей Найджела. Крик действительно может так сильно студить душу, а потом разбивать её на хрупкие льдинки?..
***
Я отползаю всё дальше и дальше, пока не оказываюсь метров на двадцать от происшествия. Прошло десять секунд, но покровители стали такими же маленькими, как игрушечные солдатики. Я вижу корчащегося от боли Найджела, вожделенную Джюель и наслаждающихся злодеяниями хранителей. Они не заслужили ими называться. Подумать только «хранители природы, жизни и Земли» — зло.
Тело начинает чем-то наливаться. Внутри меня словно работает встроенный обогреватель, он накаляется, напряжение постепенно нарастает. Это чувство на удивление приятное, нежно щекочущее, играющее. Сердце колотиться чаще, гулом отдаваясь в ушах, и потом резво тарахтит, как аппарат, который вот-вот взорвётся от огромной нагрузки. Лёгкий зуд зарождается на кончиках пальцев, щеках, шее и коже головы, забирается под волосяные луковицы, которые Владычица мне чуть не выдернула.
Необычные ощущения резко прекращаются. Я ненадолго зацикливаюсь на своих руках, оглядываю тело.
Царапины исчезли.
«Вставай», — мысленно побуждаю себя я. Одного слова достаточно, и я встаю, тут же оказываясь подле пыточного действа.
Невероятные новоприобретённые способности девочки-ключика.
Джюель наблюдает за пыткой, как за кульминационной сценой в кино. Ей не хватает только людских сердец, как закуски вместо попкорна. Финал этой истории наступает на пятки.
Я двигаюсь прямиком к Найджелу, сажусь рядом. Хранители смотрят удивлённо, а Джюель окидывает меня безразличным взглядом. «И что ты сделаешь?», — глазами спрашивает она.
Найджел лихорадочно дрыгается, измученный до неузнаваемости. Я не узнаю того покровителя, которого видела каждый день. Меня страшит, каким он сейчас выглядит.
Мои руки тянутся к телу Найджела. Я касаюсь его шеи и чувствую давление незримых верёвок, которыми его душит хранитель. Я попадаю в эту сеть и выпутаться смогу только тогда, когда он остановится. Хранитель, поджигающий Найджела, направляет струю огня на меня. Пламя останавливается в пяти сантиметрах от моей ключицы, норовя протянуть к моей коже свои жгучие языки.
Я знаю, что это случится. У хранителя нет мотива жалеть меня. Он сожжёт меня, если ему вздумается, а Джюель вмешиваясь не будет.
Я испепеляю серые глаза хранителя. Его веки трясутся, а сухие губы дёргаются. Он раздражён, что приказу Владычицы помешала её дочь.
Огонь близится. Лицо и подбородок припекает. Я держусь, не отводя голову, хотя мои рефлексы толкают меня пригнуться, отползти или закричать «Не надо!». Гордыня не разрешает мне этого сделать. Раз уж я начала — нужно заканчивать, не падать лицом в грязь. «Прикидываться смелой, а потом струсить». Никогда.
Хранитель не замечает Бертран, он делает по-своему и не выполняет команду хозяйки.
Огонь ударяет меня по щеке, я судорожно отворачиваюсь. Жжение молниеносно даёт о себе знать, оно требует тщательной обработки и чего-то холодного. Моя ладонь застывает в паре сантиметров от ожога.
Шею обвивает невидимая тонкая проволока, колючая. Она постепенно сжимается, одаривая зудящими ранами. Колючки на ней стирают только верхний слой кожи. Я перевожу взгляд на хранителя, который занимался удушением.
Найджел лежит без сознания, и только один хранитель запечатлевает кровавые неглубокие ранки на его теле. Внимание хранителей привлекает новая бессильная жертва.
— Подними её в небо и отпусти, — велит молодой хранитель.
— Без проблем, — отвечает старик будничным тоном. Таким, каким желают доброго утра.
— Хватит! — вклинивается Джюель.
Они не обращают ни малейшего внимания на свою повелительницу.
— Считайте, вы уже мертвы, — спокойно говорит она и поднимается с места.
— Нам вынести Найджела? — хохоча, уточняет старый.
Джюель немедля вынимает кинжал и приставляет к его ярёмной вене. Металл плавится в руке Джюель, она лишь вытирает её об штанину.
— Я знала, что глупец это сделает.
Джюель достаёт запасной нож и осуществляет начатое: так быстро, умело, без слабых человеческих раздумий. Вся невозмутимость сохранилась даже, когда кровь в очередной раз окрасила её руки и лицо.
Она бросает оружие за спину, тем самым попав в шею второго хранителя. Он выплёвывает кровь изо рта и в окончательном итоге захлёбывается ею, харкая.
Я сохраняю стойкость. По крайней мере, я пытаюсь и надеюсь, что не выгляжу напуганной после увиденного убийства.
Кажется, что Владычица выкинет что-то наподобие: «Он и так был при смерти», но она безмолвствует. И это жутко.
— Замаскируйтесь под хранителей сферы Чёрного Оникса и бросьте Найджела к фаугам, — устало выдыхая, приказывает она. — Они быстро с ним справятся.
Замаскироваться под хранителей сферы Чёрного Оникса. Что если тот хранитель в маске, что мучил меня, был из сферы Голубой Бирюзы?.. «Джюель, ЧТО ТЫ ТАКОЕ? И какое несчастье принесло тебе моё рождение?».
Всему должна быть причина, даже если действия необоснованные. Джюель не выглядит умалишённой, а, наоборот — в каком-то смысле сильной и хитрой.
— Милдред. Я была не в настроении. Вернёмся и обсудим некоторые дела. Нам стоит многое наверстать.
— Не в настроении… — голос мой безжизненный, но как только Джюель улыбается, я вскипаю.
— Да. У всех бывает такой период. Ты моя дочь, Милдред. Я могу делать с тобой всё, что посчитаю разумным. Я управляю не только всей сферой, но и тобой. Везде и всегда, какой бы камень тебя ни выбрал. Ты — единственное существо, которым я могу правомерно располагать.
Я оставляю землю, струшиваю пыль с ладоней.
— Не-ет, — я истерически улыбаюсь. Хранители глазеют на нас со странным интересом, в предвкушении какого-то взрыва, легендарной битвы. Они не могут скрыть потрясение, овладевшее ими, стоило мне встать. Джюель убьёт меня за такое неповиновение, и они это понимают.
«Побеждают люди, пропитанные гневом, но умеющие сдерживать его».
Моя цель — придерживаться своих принципов и бороться с порывами прикончить каждого, кто хоть вздохнёт при мне неподобающе.
«А ведь это может стать твоим оружием», — думаю я.
«Оружием нужно искусно пользоваться».
— Во-первых, Джюель, ты не моя мать, — заявляю я. Улыбка или хоть какой-то смешок помогает мне умерить пыл, растущий с каждым моим словом. — Во-вторых, ты ошибаешься, думая, что я буду подчиняться твоим прихотям. Называешь себя матерью и не знаешь особенностей характера дочери. М-м-м… Пустословие — это жалко. Мы не будем близки, даже если во все вселенной останемся только мы вдвоём.
Я выдыхаю. Владычица внимательно выслушала меня. Я жду, что она набросится на меня, но она всего лишь заправляет руки за спину.
— Не говори того, в чём не уверена.
— Я уверена. Попросить тебя о помощи было ошибкой. Я учла урок из нашего мерзкого «союза», больше этого не повторится.
— Ну-ну, Милдред. На будущее… Выбери правильную сторону, когда придёт время. От этого зависит твоя судьба. И положение.
— Не переживай. Я знаю, что делать и без твоих советов.
Она пронзает меня взглядом, слегка прищурив глаза.
Я сажусь рядом с Найджелом и беру его за руку. Она горячая, как кипячёная вода. «Проснись». Ты ведь этого не сделаешь.
Как мне определиться с тем, как я к нему отношусь? Эти чувства начинаются с ненависти и заканчиваются жалостью, принятием и желанием помочь. И каждого понемногу. Я ведь могу оставить Найджела и просто уйти: он больше мне не учитель. Мы — неприятели, заключившие мир. Мир нужно соблюдать, я согласилась на это условие и мне нужно следовать своему обещанию. Я не поступлю бесчестно. Я бесполезна, но в этой ситуации не могу стоять и уж тем более сбежать.
«Признай уже, что это симпатия. Забота». Я запахиваю эти мысли поглубже, чтобы ни за что их больше не обнародовать.
— Уберите помеху и заберите Гальтона, — приказывает Бертран.
Двое кивают и направляются ко мне.
— Вы пожалеете, — говорю я.
Один хранитель пихает меня так, что я впечатываюсь в грязь ладонями.
Они подхватывают Найджела, перекидывая его руки себе на плечи. Они не так сильны физически, как покровители, но тем не менее их магия могущественна так же, как и покровительская.
С использованием своих сил они удерживают его, и вокруг Найджела я вижу еле различимый мираж.
На языке ощущается горечь. Агрессия. Вот что я чувствую, когда Найджела уводят всё дальше. Своей магией хранители швырнут его в логово опасности. И он погибнет.
Джюель сосредоточенно смотрит вслед и сообщает мне:
— Я перенесу тебя в Аметистовую сферу.
Она подходит ко мне, а я отступаю.
— Не трогай меня.
— Боишься?
— Я ещё не закончила, — продолжаю я, хотя уже совсем не знаю, что могу сделать.
— Он мертвец. Не цепляйся за этого мальчонка. Я больше не буду его жалеть — он перешёл все границы, когда позарился на чужое.
Я стискиваю зубы. Нет, это не выручает. Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу. И это не помогает. Я приоткрываю рот, и оттуда вырывается истошный крик. Я громко кричу, и, кажется, мой голос уже сорван после Испытания. В горле, будто разросся букет колючих роз. Я падаю на землю. Бессилие.
Что-то было во мне, что-то странное, магическое. Почему оно не может прийти прямо сейчас? Я взываю к незнакомой мощи, молю вернуться, оснастить меня теми приятными ощущениями, когда я почувствовала себя устойчивой и нерушимой стеной.
— Не плачь, моя хорошая. Все мы кого-то потеряли, — безразлично «успокаивает» Владычица.
Я точно восстаю из мёртвых: медленно поднимаюсь. «Ты и не представляешь, насколько я могу быть злой, Бертран». Именно сейчас я не сдержусь и воспользуюсь тайным оружием по назначению.
Я беру окровавленный кинжал.
— Собираешься убить меня безделушкой? Приди в себя и не совершай вздоров, от которых многие уже мертвы, а некоторые вот-вот покинут этот светлый мир.
Я замахиваюсь на неё оружием, но, как и ожидалось, Джюель ловит мою кисть и запросто отталкивает. Я злобно рычу и снова набрасываюсь на неё. Бертран хватает оба моих запястья. Я удерживаюсь двумя ногами, которые то и дело скользят.
— Не рискуй, — выдавливает эта женщина. Венка на её шее вздувается. Она трудится, чтобы сдвинуть меня с места.
Возникновение сил без их проявления и прохождения Испытаний. Об этом Грэму говорил хранитель Аметистовой сферы.
Я держу покровителя своими новыми способностями. При этом мне так легко, будто я противостою пятнадцатикилограммовой гире. Я в состоянии одолеть Джюель Бертран.
Моё дыхание перехватывает, а внутри становится щекотно и тепло. Наружу что-то просится выскользнуть, умоляет освободить из вечной клетки. Это похоже на обогревающий шар со жгутиками, он суетится, пихает в грудь, поднимается к горлу, сопровождаясь подташниванием.
Я отвлекаюсь, и Джюель отшвыривает меня с такой силой, с какой футболист бьёт по мячу. Я отлетаю к дереву, на ходу нащупываю ветку и приземляюсь на ступни, ничего себе не повредив. От взбучки шар нарастает. Он взорвётся, если я сейчас же не выпущу его.
— Ну, здравствуй, — читаю по губам Владычицы.
Я расслабляю мышцы. Это случается спонтанно. Энергия резко ушла, она освободилась.
Открываю глаза. Прозрачная волна сносит Джюель на невидимое расстояние. Она ломает своим телом несколько деревьев и те с хрустом погибают. Я оборачиваюсь в надежде застать хранителей и Найджела, но в поле моего зрения я никого воодушевлённого не подмечаю.
Ноги ходят, руки двигаются. Мои раны незначительны, поэтому я иду путём хранителей. Ниже опускается крутой травянистый овраг, куда мне не суждено приземлиться без покровительских сил и настоящей подготовки.
— Я не… умру, — слышится чей-то голос снизу. Шелестит полусухая листва, а помимо слов доносятся ещё и прерывистые вздохи.
Это хранители. Моя волна настигла и их тоже. Ранее говорящий лежит обездвижено, глаза уставлены в серое небо. Они остекленели, и ничего, кроме пустоты, в них нет.