Владычица Аметистовой сферы могущественная. Она не вселяет ужас в покровителей, женщину уважают и просто не могут не подчиниться. Это точно не страх: глаза каждого покровителя, которого мы встречаем, выказывают любовь и уважение. Они гордятся тем, что Юми Нисимура правит сферой и так же обстоятельно приветствуют её правую руку — Бада Аумана. Как сообщила мне Киара, они давно женаты и знакомы с тех пор, как Бад попал в сферу.
Владычица воплощает цветущий куст нежных розово-фиолетовых крокусов. Её вроде бы и скромное, но в некоторых местах открытое платье, плетётся ковром по мраморному полу. Высокий чёрный хвост находится под её скрытым железным контролем, в точности как у Киары. Кажется, будто она способна остановить ураган, лишь бы тот не колыхнул её шёлковую гриву. Прямая осанка, элегантная походка, уверенный взгляд заставляют меня восхищаться Владычицей. Другие Владыки внушают лишь ужас и отвращение. Откуда-то у меня появляется уверенность, что Юми Нисимура будет единственным учителем, которого мои поступки не доведут до сырой, пропахшей кровью темницы или гроба, украшенного многочисленными камнями. Она станет единственным Владыкой, который меня не возненавидит. Она властна над всеми — это истина, которой мне хочется ткнуть в лицо Джюель.
Большие участки зала разделяются рядом колонн. Свободные места занимают покровители, которые усердно тренируются, и люди, борющиеся в попытках победить своих учителей. Одну большую площадь занимаем мы с Владычицей. Бад отходит на безопасное расстояние, его лицо неоднозначное: то ли ему всё равно, то ли он раздражается.
Я осматриваю временный аметистовый меч, который дала мне Киара.
— Продемонстрируй свои умения, а уже позднее мы будем разбираться в тебе, — говорит Юми.
Зачем ей это? Ради процветания сфер? Ради меня?! Демоны есть и у праведных. И демоны Юми Нисимуры могут пытать меня.
Она хочет научить меня пользоваться силой, заманить на свою сторону, даже если буду в другой сфере, под предлогом «я тебя вырастила», сразить всех жестоких Владык и назначить новых. Я не возражаю против такого исхода событий, но ужасно быть использованной.
Нет.
Это сотрудничество. Если мне это нужно и им тоже, почему бы не объединить усилия? Уничтожить Джюель — объединится с Найджелом, Флавиана и семью Бодо — с Грэмом. Будущее сфер. Нисимура имела в виду либо свержение неумелых шишек, либо защиту покровителей от моей силы. Время покажет, что ей нужно, а пока я буду настороже, наблюдать за всеми её приближёнными — в особенности за правой рукой.
— Начнём, — отзываюсь я. В голову вторгаются тренировки с Грэмом и моё надоедливое клишированное «начнём». После такого вызова Грэм никогда не мог отказать мне в спарринге. Или в моём проигрыше.
Я набираю воздух в лёгкие, покосившись на Бада. Его глаза становятся мечтательными при виде жены. Я погружаюсь в глубокий океан любви: он смотрит на неё и восхищается её красотой, движениями, каждым сказанным словом.
Юми замахивается своим острейшим мечом. Я быстро отбиваю атаку: удар был встречным, одним из самых лёгких, где нужно прикладывать минимум усилий. Владычица, видно, не старается. Она атакует, а хвост её даже не трогается. Глаза острые и сосредоточенные, как кинжалы, чёрные как смоль.
Второй удар, на который я трачу на сотую сил больше. Юми меня жалеет? Третье нападение оказывается неожиданным: парный удар. Противная колючка в сантиметре от моего лба, Юми не медлит и мгновенно убирает свой меч.
— Ты пропустила, — она слабо улыбается. Как она вообще умудрилась сделать сложный приём в длинном наряде и, по моему предположению, очень неудобном?
— Я была не готова к этому, — негромко произношу я, полностью признавая вину.
— Ты, верно, думала, что я сочувствую тебе? — она говорит без упрёка, ласково и звучно, словно поёт песню ребёнку. Бад, который прежде стоял смирно, как солдат, накидывает на плечи любимой пышную шубу, на тон темнее, чем её платье, с брошью из серебра, изображающей полумесяц.
— Благодарю, Бад, — шёпотом произносит Владычица, плотнее запахивая шубу. Они обмениваются говорящими взглядами и в эту же минуту становятся серьёзными: Бад — солдатом, а Юми — строгой Владычицей.
— Ты хороша, Милдред. Но тебе определённо стоит брать у меня уроки. Мистер Гальтон и мистер Коши обучили тебя отличным приёмам, но не профессиональным. Они совершенствовали твоё умение пользоваться мечом, телом. Я научу тебя пользоваться покровительскими способностями, привыкнуть к тому, что тебе предстоит выполнять на протяжении всей жизни.
— Спасибо, Владычица, — почтительно отвечаю я. — Мне это понадобится.
— Я твой учитель. Мне следует выполнять свои обязанности, — она оголяет зубы. — Поэтому я должна показать тебе наш амфитеатр.
— Вы уверены, что хотите отправиться туда одни? — взволнованно упрекает Бад.
— Бесспорно. Привыкни, милый мой, что я не хрупкая принцесса, который нужен рыцарь, я — Владычица сферы и способна защитить себя.
Она аккуратно касается его пальцев, и он чуть не поддаётся соблазну сжать её ладонь. Бад косится в мою сторону и отправляет руки за спину.
— Благополучной экскурсии, — отчеканивает он.
Мы подходим всё ближе. Застоявшийся от старости амфитеатр, гамма цветов которого состоит из тёмно-серого и песчаного жёлтого, вызывает у меня ностальгию.
— Ему более трёхсот лет. Когда я была человеком, часто посещала это место, даже если покровителям была неровня. Они были справедливы и сражались со мной на одинаковых силах, и я часто побеждала своей техникой и хитростью. Они злились, но мне было весело.
— Вы здесь с рождения?
— Да. Решением моих родителей было оставить меня под присмотром своих знакомых. Земля для них никогда не была домом, ровно как и для меня.
— Спасибо за ответ.
Владычица вежливо смотрит на меня и тихо усмехается.
— Мне было не сложно, Милдред. Я Владычица, самая могущественная во всей сфере, но я особенно приветствую прямодушие. Я не ценность, от которой стоит держаться подальше. Народ любит меня, а я люблю их.
Перед входом оказывается пусто, изнутри доносится неугомонный ропот, возбуждение и короткие присвистывания. Сверху и до самых ворот спускается чёрно-фиолетовый шёлковый флаг с изображением стройного полумесяца, символа Аметистовой сферы. Юми толкает двери. Взгляды каждого пленит остервенелая драка, и никто не замечает пополнения. Покровители яростно кричат, высоко привскакивают с лавочек и швыряют кинжалы с такой силой, что они по самую гарду врезаются в песок, рассыпая точёные песчинки.
На арене сражаются трое. Двухметровый мужик с толстой щетиной и выраженными глазами цвета коры дерева одет слишком откровенно для боя — ноги босые, торс пыльный и мокрый от пота, ободранные, будто злыми волками, шорты обтягивают его мускулистые бёдра.
Ещё один мужик, менее крупный, чем первый, одет так же, как и щетинистый. Третий покровитель — это девушка. Её светло-русые волосы сплетены в косу, уже превратившуюся в трёпаное гнездо. Она тщетно старается сдерживать в ненужных моментах разгорающийся гнев, чтобы направить его только на своих противников. Девушка отталкивается от земли, взлетает, одновременно исполосовывая грудины мужчинам. Они поочерёдно затыкают рану ладонью, несмотря на то, что им даже руки не хватит, чтобы остановить кровотечение.
К центру арены, вальяжно перебирая крупными бёдрами, выходит элегантно обряженный судья с трубой на плече и пышными афроамериканскими кудрями. Он дудит торжественную мелодию, потом рисует в воздухе крест там, где стоят мужики.
— Победа! — горланит судья, а за ним спохватываются болельщики. Он возвышает к космическому небу усталую руку девушки, быстро встряхивает. Они переглядываются с уверенным торжественным оскалом. Победительница не может сдержать смех, то и дело сутулясь и переминаясь с ноги на ногу.
— Когда ты находишься на арене или на трибунах, забываешь обо всех правилах. Я множество раз проигрывала, меня резали, пронзали мечами тысячи раз. Никто не стал просить прощения и милости, когда я стала их правителем. Потому что в амфитеатре все равны. Когда ты входишь — все становятся твоими противниками, а когда переступаешь порог, чтобы вернуться в родную спальню, то вы приобретаете статус незнакомцев. На этом месте мы с Бадом сотню раз сражали друг друга.
— То есть вы так познакомились и влюбились?
Слишком личный вопрос ни капли не смущает Юми. Она только рада, что я задаю свободные, не касающиеся нашего обучения, вопросы.
— Да. Эти трое, кстати — лучшие друзья.
Я удивлённо вскидываю брови. Как вообще можно ранить близких людей? Как у них получается представить их ненавистниками, угрозой, быть такими разъярёнными?
— А мы с Бадом были заклятыми врагами. Даже за этими стенами мы не переставали ненавидеть друг друга. Место наших встреч становилось ареной.
Я недолго смотрю на Юми, в её шарящие в воспоминаниях глаза. Она не расстроена, наоборот — для неё это приятный опыт, позабытое прошлое, которое они с Бадом уже давно обговорили. С чего началась их вражда? Когда-нибудь я задам Владычице этот вопрос.
Трибуны накрывает спокойствие — наверное, это некая подготовка, отдых перед следующим зрелищем, от которого их глаза и глотки будут пламенеть. Мельком приметив двух неизвестных, судья прищуривается, удивляется, рука его хватается за сердце.
— Поприветствуем давнюю гостью амфитеатра, Юми Нисимуру, — распевает он. Все внимательно слушают, словно дожидаясь его сигнала. После кивка афроамериканца бешеные покровители выкрикивают «Буря». Значит, это позывной, которым обзавелась Владычица ещё в период молодости. Буря сносит любую преграду на своём пути. Юми крушила соперников, кропила и так уже алый песок кровью, безжалостно, раз за разом побеждала Бада Аумана. А проиграла любви.
Женщина гордо поднимает ладонь, в одну секунду приостанавливая шум.
— Прошло двадцать шесть лет с моего последнего визита, — гласит она, осматривая тысячи заинтригованных лиц. — Я здесь за тем, чтобы показать своей ученице, что такое выживание на равных.
— Определим жребием, кто следующий, — помурлыкав, осведомляет судья. — Один или несколько? Ах, точно, ты всегда выбирала качество, а не количество. Я помню. Помню.
— Верно, я не бьюсь с группой, — твёрдо отвечает Владычица. Она скидывает с себя богатую меховую шубу, резко срывает подол с прицепом и кидает на песок, оставаясь в коротких утягивающих лосинах баклажанного цвета. Ноги Юми бледно-белые, голени утончают босоножки, инкрустированные сияющими камнями.
Обувь летит к сорванному подолу её платья прежде, чем я успеваю задуматься о том, как можно сражаться, не боясь испачкать такую красоту. Юми босиком шагает в центр, заплетая хвост в пучок. Получается небрежный кокон, однако это только украшает её воинственный экстравагантный для правителя облик.
Ко мне подходит посыльный, отводит к трибунам и предлагает занять его место в первом ряду. Ещё он предупреждает меня, если я снова сюда приду, то лучше зайти с чёрного входа, а не с главного. Он сказал, что через главный вход проходят только легенды амфитеатра после долгого перерыва: это вызывает трепет и восхищение у зрителей.
— Ты всё так же обворожительно пригожа, как и двадцать шесть лет назад, — ластится судья, с предвкушением сжав ладони в замок.
Юми разминает шею, вынимает из ножен свой меч и разрезает им песок, образуя сыпучий дождь. По амфитеатру разносятся аплодисменты и довольные возгласы. Кинжалы, которые из уважения бросили девушке, сразившей собственных друзей, таинственным образом оказались снова во власти болельщиков. Несомненно, к этому причастны хранители. А возможно, я не заметила посыльных, разгребающих металлические завалы, потому что была заинтересована своим учителем.
Судья вытаскивает свёрток со списком желающий поучаствовать. Он медленно, дразня публику, Юми и меня, раскрывает бумажку, скрученную в трубочку. Владычица внезапно напрягается, но не оттого, что скоро объявят её противника, а оттого, что остальные записки сложены пополам, но эта свернута и склеена. Юми знает, кто так делает, я могу лишь догадываться. Женщина сжимает рукоятку крепче, глубоко вдохнув. Она расправляет плечи и вытягивает шею как орлица.
— Ита-а-ак! — ревёт судья, уже зная имя. Он весело хмыкает, даже со злобой и наслаждением. Его развлечения — это кровавые драки, поединки между близкими, старающимися скрывать свои чувства. Он питается покровительской яростью и отчаянием. — Юми, твой противник — это… Заинтригованы? — протягивает он, повернувшись к гостям. — Ух-ух, а как же. Бад Ауман!
Толпа нервно шепчет и охает. А в центр идёт правая рука Владычицы, её любимый муж. Верно, когда они вдвоём в последний раз стояли здесь, они желали друг другу смерти.
***
— Начинаем! — судья взмахивает между противниками красным флагом из плотной ткани. Нет правил. Все равны, все враги, а главная их цель — пролить кровь.
Я чувствую, что должна вмешаться, остановить беспорядок. Влюблённые покровители не должны этого делать.
Юми Нисимура бросает в мою сторону взгляд. Она этого и хочет: чтобы я осознала, что близких не всегда можно спасти. Она хочет, чтобы я двигалась дальше, привыкла к тому, что не смогу дотянуться до тех, кто уже давно вне моей досягаемости.
Арена — невидимая преграда между близкими. Те три друга казались врагами, но они друзья, они держались и сумели. Только благодаря взаимной любви они смогли возненавидеть, стать командой. Юми справится не хуже них, как и грозный Бад.
Нисимура сжимает губы и направляет меч на мужа, не задумываясь, без капли уважения. Вот её настоящая сила. Безразличие или постыдный проигрыш.
— Сразись со мной… — она хочет продолжить мерзким оскорблением, но сдерживается. — Мой заклятый враг. Грязный подонок без сил и чести, — всё-таки продолжает она.
Бад болезненно кривится, нервно улыбается и заражается хохотом. Это такой способ прикрыть боль, которую причинило высказывание жены. Неужели она каждый раз произносила эти слова?
— Самоуверенная стерва без сил и чести, — режет слух ответная атака Бада. Пока они неплохо справляются, но взоры говорят сами за себя. У Юми он более правдивый, нежели у Бада. Он определённо пришёл сюда, чтобы спасти любимую от недоброжелателей, позволить ей выиграть, сразить себя. Их чувства сильные, даже я в этом не сомневаюсь, но правая рука будто боится, что те суровые времена возвращаются. Он начинает верить Владычице, её холодной ненависти.
Они обходят круг, воюя фальшивыми гневными взглядами. «Вспомни те чувства», — читаю по губам Юми я. Бад еле заметно кивает головой. «Я попробую», — сообщают его глаза.
Кончик меча проходит возле ноги Аумана, он уклоняется, прогибая спину назад. Зрители затихли. Они поражены картиной, которой на этой арене давно не было. Ни одного шёпота, лишнего движения, только шаги и дыхание двух правителей.
— Я верю в твоё поражение, Нисимура, — скалится Бад.
— Я верю в твоё поражение, Ауман, — Юми отпрыгивает назад.
Бад нападает первым, вкладывая как можно больше гнева в свой удар. Юми приседает, затем выворачивается, прокатившись по песку между ног мужа. Он предугадывает вылазку жены и успевает наступить на её выбившиеся из пучка пряди. Владычица не теряется, отталкивается от песка, почти скручиваясь, и бьёт двумя ногами Бада в живот, несмотря на стянутые волосы, которые вот-вот порвутся. Она хватается за его ногу и поднимается. Лицо Владычицы краснеет — безразличность любимого, пусть и напускная, рассердила её. Чем лучше притворяешься, тем легче разозлить мнимого противника и выиграть «бой на публику». Никто из них обоих не хочет ни победы, ни провала, лишь бы всё кончилось, покровители вышли отсюда довольными, рассказывая о том, как прочно держалась нашумевшая в сфере пара. Владычица Аметистовой сферы и её правая рука прежде всего должны заботиться о своей чести, как бы неприятно это ни звучало.
— Больно?! — сквозь зубы рычит он.
— Ты никогда не мог сломить меня, не сломишь и сейчас!
Грудь Юми часто вздымается, она набирает воздух в лёгкие, надувает щёки и наносит поразительный удар Баду. Ей так кажется: лицо выражает удовлетворение, что их битва подошла к концу. Ауман перехватывает лезвие ладонью, по долу незамедлительно течёт струя крови. Когда капли соприкасаются с кожей моего учителя, она резко одёргивает оружие, прорезая тем самым ещё одну рану.
— Штрафной! — ревёт судья, дунув в свой инструмент.
Трибуны разрываются криками: «слабак», «червь», «Юми искуснее», «неумёха», «человек».
Юми не теряет времени, использует отвлечённость мужа и, взлетев вверх, валит его на песок. Женщина безжалостно разрезает шею любимого. Всё произошло так быстро и неожиданно, что я вместе со зрителями в голос ахаю.
Владычица грузно встаёт с тела Бада, опорой ей служит собственный меч. Совсем недавно Бад смотрел на неё глазами полными любви, нежно касался её рук, волновался о ней, а Юми спокойно принимала его чувства. Они вновь оказались там, где начался их общий кошмар и где закончился. Эти дни давно погибли, уступив место беззаветной любви.
Бад с характерным хлопком зажимает горло, и судорожно хватает воздух ртом. Юми пытается сделать безучастный вид, ненадолго проскакивает волнение, но женщина быстро избавляется от каких-либо эмоций и искренне улыбается, острым взором оглядывая покровителей.
— Победа! Буря победила!
Судья трясёт её рукой и с наигранным сочувствием осматривает Бада, будто бы издеваясь: «Как был жалок, таким и остался».
— Спасибо за бой… Ауман, — негромко благодарит его женщина, насыщая свою признательность желчью.
Праведные, добрые, справедливые — Аметистовая сфера. Это место будто под воздействием магии меняет их. Как покровители этой сферы могут быть такими жестокими и безразличными? «Не все здесь такие солнечные, у всех есть потёмки». Я считала их невинными, а это оказалось забавной ложью. Сфера, фауги, сокрушение взрастили из них стойких и жёстких покровителей, зачастую добродушных, беспристрастных и открытых. Никак не невинных.
— Спасибо каждому зрителю, — Владычица аккуратно склоняет голову и молча поворачивается ко мне. Мне отчего-то становится неловко, я отворачиваюсь. Юми собирает свою одежду и идёт ко мне, я выхожу ей навстречу и наконец, больше не слышу возмущения тех, кто сидел рядом со мной.
— Вы хорошо справились.
— Мне приятно, Милдред.
Её голос делается мягким, как и раньше, лицо расслабленным, осанка — аристократичной. Теперь передо мной не Буря, а собранная Владычица Аметистовой сферы. Растрёпанная, грязная, в крови, но чистая душой.
Вне амфитеатра мне становится спокойнее. Особенно в своей комнате, в которой я ещё не освоилась. Здесь уютно, богато и опрятно, пахнет лавандой и морским воздухом, а не по́том, металлической кровью и гневом.
Я не подхожу этой сфере. Я точно не такая идеальная, как Юми, такая отзывчивая, как Киара и такая респектабельная, как Норвуд. Я знаю, где моё место и это определённо не оно…
«Девочка-ключик», — крутится у меня в мыслях на протяжении всего дня. Если бы у меня действительно был ключ, я бы открыла «шкатулку тайн» и узнала бы всё, что пожелаю, открыла бы хранилище с оружием против Джюель, открыла бы двери тюрьмы Грэма… Я не в состоянии сделать ничего из этого. От злости пинаю пилон кровати, и прозрачные шторы над головой содрогаются, как паутинка на ветру, окрашенная цветом ночного неба.
Прошло три месяца с тех пор, как я видела Грэма и два месяца, когда я в последний раз встречалась с Яфой. Найджел навещал меня вчера, но кажется, будто миновали скучные годы.
— Не отдыхаем! — влетает в мою комнату Киара, топая гулкими железными сапогами. Я всё удивляюсь, как у них не проломились полы, когда один костюм весит как сам покровитель?
— Что такое?
— Сейчас не ночь, чтобы спать.
Когда в сфере темень, это навевает лишь вечную дремоту. Киара этого, безусловно, не поймёт — она покровитель и не помнит, что такое необходимый сон.
— Владычица зовёт тебя на ужин.
— Ужин? — лениво спрашиваю я. Я не желаю идти туда и наблюдать за влюблёнными покровителями, которые вчера собирались порезать друг друга на куски. Живот неожиданно начинает урчать, убеждая меня в том, что я должна пойти. — Сейчас?
— Да! Я мигом побежала к тебе… То есть перенеслась. Наверное, ты будешь чувствовать себя некомфортно, но все тебе очень рады. Правда!
Да-да, особенно Бад: он запляшет от счастья, закажет оркестр и будет постоянно улыбаться мне, как первым цветам.
— Я принесла другие доспехи. Может, эти подойдут. — Киара протягивает мешок из толстой резины.
Я отрицательно качаю головой:
— Я это не надену. Есть какое-то платье, костюм? Я уже третий день хожу в одном и том же комбинезоне.
— Многого хочешь. Это особое правило нашей сферы, каждый покровитель должен его соблюдать.
— Они чересчур тяжелы для меня, к тому же я не принадлежу вашей сфере. Если аметист выберет меня, я обязательно буду следовать традициям. Разве олицетворение вашей сферы это не «свобода»?
— Ну и ладно, ведьма! Тогда пошли.
В зале находится около шести человек. Они мирно сидят за продолговатым столом, в хорошем настроении о чём-то беседуя.
Киара хватает меня за руку и ведёт стремительнее.
— Милдред, — учтиво произносит Юми.
— Всех приветствую, — вежливо говорю, здороваясь с Бадом, Владычицей, хранителем, Норвудом и покровителем с объёмной зачёсанной шевелюрой, почти такой же, как у Хардина. Он с улыбкой отодвигает мне стул рядом с собой. Воспитанный мужчина заслуживает моего одобрительного кивка и снисходительной улыбки. «Никогда не ведись на благость. В каждом скрывается вторая личина», — твержу себе, удерживая зрительный контакт с незнакомцем. «Они знают о тебе больше, чем ты. Твоя жизнь в их руках. Тебе нужно им довериться», — возражаю я, осматривая зачинщиков ужина. Я ощущаю себя нагой перед ними. Прямо как с командой Грэма: все они знали больше меня ещё до того, как я впервые коснулась стали.
— Поздравляю с победой, Юми, — подбадривает Киара. Женщина улыбается и берёт Бада за руку. Он удивлённо вскидывает брови и смотрит на их едва сцепленные ладони, словно бы после драки он вернулся и застрял в том времени. И почему же тебя это так ранит, Ауман? Неужели ты сомневаешься в чувствах своей драгоценной? Или ты настолько не уверен в себе?
Мужчина задерживает на мне взгляд, будто слышит, о чём я думаю. «Какое несчастье, что ты не имеешь такой способности. Мы бы с тобой весело пообщались». Я оскаливаюсь ещё шире, лишив свои эмоции дружелюбности. Бад сжимает челюсти и отворачивается.
— Прошу, приступайте к ужину, — предлагает Юми.
Еда здесь только для меня имеет значение, потому что покровители питаются своей энергией. В их организме происходит обмен — используя свои силы, они восстанавливаются и насыщаются. Это позволяет им не питаться, не спать, иметь ускоренную регенерацию и спасательный щит: хоть сердце вырви — покровитель останется жив. Я сижу в одном помещении с настоящими «механизмами».
Что касается отставных — они расстаются с мечом, лишаются способности видеть фаугов и нутром чувствовать их приближение, будто снова становятся обычными людьми. Однако никто из них не теряет мощных физических сил, долголетия и способности переносится в другое место. Этим покровителям приходится питаться и спать, чтобы получать магическую энергию. Потому-то у посыльных так много работы в городе.
Я съедаю блюдо с лимоном, сыром и оливками, припорошенное фиолетовой блистающей стружкой. Вкус специфический, ничто не стоит в сравнении с ним. Вкусно, но ни сладко, ни солёно, ни горько, ни кисло.
— Я помню, как Норвуд только-только дал мне попробовать феоллэ. Это о-о-очень аппетитно, я тогда до потолка прыгала от наслаждения, — причмокивая, произносит Киара.
— Мы с приятелями уже заканчиваем с ониксовой специей, — сообщает Норвуд. — Ещё год и будет готово.
— Не терпится попробовать, — восклицает Киара. Бад впервые смеётся за всё то время, пока я его знаю. Два его передних зуба совсем немного выступают вперёд.
— Наши посыльные покровители в свободное время изготавливают различные вкусности, специи, добавки, — рассказывает Владычица. — Для этого у нас на двести десятом этаже есть ряд кухонных лабораторий. Только в нашей сфере этим занимаются. Если нам выгодно, мы можем проводить обмен с другими сферами.
— О… Это очень интересно. Я бы хотела посмотреть процесс.
— Он занимает от полугода до двух лет, — Норвуд чешет затылок, что-то вспоминая. — Опора изготовления — это магия хранителя. Мы сами созданы из магии — мы её и поглощаем как энергию.
— Это отличный способ восстанавливаться, — поддерживаю разговор я. — Но… что будет со мной? Я человек.
— Второе Испытание пробудило в тебе силы, — открыто объявляет Юми. — Они есть в тебе и сейчас ты их восстановила.
Я разглядываю присутствующих, которые никак не реагируют на слова Владычицы. «Успокойся! Они в курсе и им наплевать!».
— Мне действительно стало лучше.
Я решаю доесть оставшуюся еду. Никто так не скрупулёзен в своей деятельности, как покровители Аметистовой сферы.
К нам спешно врывается девочка в доспехах, совсем молодая, как я, но выглядящая в разы младше. Она что-то говорит Баду на ухо, тот мрачнеет и с неверием глядит на девочку. Все за столом напрягаются, но не прерывают трапезу.
— Мне бы не хотелось портить ужин плохими новостями, но, боюсь, сообщить будет некогда, — начинает Бад, откладывая в сторону вилку и нож. Юми отвлекается на мужа. Покровитель почему-то медлит. Киара нервно прокашливается и как можно громче кладёт свою пустую тарелку на тарелку Юми. — Сегодня… слишком много покровителей погибло.
— Сколько? — невольно спрашиваю я.
— Три тысячи сокрушающих и двадцать посыльных, которые сопровождали погибшую двадцатку.
Юми хмурится и плотно сжимает губы. Киара шумно ахает, Норвуд утешающе гладит её по спине, а незнакомец хмурит брови от каждого слова правой руки.
— Скоро нам будет недостаточно покровителей, чтобы справляться с нашествием фаугов, — продолжает Ауман. — Мы не можем прийти в упадок. За всё существование Аметистовая сфера никогда не была на дне. Баланс — наша основная задача. Он потихоньку расшатывается, а вскоре вообще разрушиться и вселенная будет охвачена мерзкими паразитами.
— Паразиты… Мягко сказано, — хмыкает Киара. Её маленькие глазки блестят от слёз, но щёк они так и не достигают.
— Зато мы явствуем и веселимся! — рычит Бад, с грохотом откидывая стакан. Я вздрагиваю от шума, но остальные, привыкшие к таким выходкам, невозмутимо следят за дальнейшими действиями Бада.
— Погибших не вернуть. Я решу этот вопрос, — холодно заключает Владычица. Я вижу по её глазам, не успевших стать для меня родными, что Юми боится будущего, переживает за свой народ и семьи ушедших из этого мира. Для неё много значат эти три тысячи двадцать. Самое главное — она правда сделает всё для того, чтобы помочь сфере.
— Вас ни капли не смущает, что мы разговариваем о политике перед незнакомкой? — без враждебности вклинивается покровитель с шевелюрой.
— Об этом не стоит волноваться, Вальтер, ты и сам знаешь. Милдред не предаст нас, — Норвуд недобро смотрит на него, а затем с улыбкой переводит взгляд на меня.