Мы переправились в сферу Чёрного Оникса. Оникс — один из моих любимых минералов. Его тона хоть и обычные, но завораживающие. На семнадцатый день рождения Айк подарил мне серьги из чёрного оникса, я ни разу их не надела и теперь крупно жалею об этом. Они исчезли вместе с моим прошлым.
— Эти ворота до сих пор меня пугают, — тихо говорит Найджел и искоса смотрит на меня.
Я чувствую жар, находясь в этом месте. Осматриваюсь, чтобы уличить источник тепла. Вдоль каменной тропинки по обеим сторонам текут реки раскалённой лавы. Я негромко ахаю. Найджел удовлетворённо улыбается, довольный моей реакцией.
Перед нами возвышаются громоздкие металлические ворота с острыми как стрелы прутьями. Посередине ворот размером в две мои головы висит выпуклый оникс, на нём выгравирован символ: два скрещенных меча, окутанные белым дымом. За воротами ввысь поднимаются тонкие шпили. Замок кажется нескончаемым, его границы мне найти не удаётся — протяжённость скрыта туманностью.
Небо в буквальном смысле пылает багровыми и оранжевыми красками. Облаками здесь служат серые клубы дыма. Огненные массы, сжёвывая друг друга, выпускают их в «атмосферу». Они кружатся, смешиваются под дуновением лёгкого ветра. Законы природы здесь не играют никакой роли. Это что-то неземное. Магическое.
Стены в сфере Голубой Бирюзы отдают глянцем, они ровные и гладкие, но в сфере Чёрного Оникса их будто слепили из кусков жидкой грязи.
— Зачем мы здесь? — спрашиваю я, с трудом отрывая взгляд от замка. В голове копошились мысли и страхи того, что ждёт меня внутри.
— Чтобы стать покровителем, ты пройдёшь Испытания в трёх сферах. На четвёртом, Священном Испытании, тебя избирает камень. Какой — зависит от твоей души и умений уничтожать фаугов. Твой учитель расскажет тебе все подробности, — наконец отмахивается он. — Встретимся нескоро.
Найджел исчезает в мгновение ока. Неожиданно для себя мне хочется вернуть его любой ценой. Просто, чтобы я не оставалась здесь одна.
Что мне делать?
Как будто услышав мой мысленный вопрос, ворота медлительно открываются, сопровождаясь громким рыком металла. Возле входа в замок стоит мужчина в угольном кафтане, закрывающий его руки до самых запястий. Он прищуривается — явно не от слепоты. Его седые волосы вьются на гордо расправленных плечах.
Я двигаюсь к нему медленно, не спеша. Сейчас он единственный путеводитель.
— Имя, — резко выпаливает мужчина.
— Милдред Хейз, — голос слегка вздрагивает.
— Милдред… — протягивает он, пробуя слово на вкус. — Знаем таких. Говоришь на английском?
— Да, родной язык.
— Славно. Тебя не нужно учить главному языку, ибо такие проблемы от иностранцев.
Он оголяет зубы и приветствует меня:
— Сфера Чёрного Оникса выказывает своё почтение. Перед тобой Вермандо Бронте, отставной покровитель.
Я его не понимаю, и он не вдаётся в подробности. Отставной, то есть в отставке. Он сторож у ворот, принимающий новеньких.
Я склоняю голову и копирую его улыбку. Он зазывает меня, и я следую за ним внутрь тёмного замка. Мы останавливаемся в атриуме. Своды едва заметны, как и замок снаружи. Полы глянцевые, ровные, свет факелов, расположенных на неизведанной высоте, образует круг ярких огоньков на ониксовом полу.
Справа от меня на стене изображён символичный барельеф — скрещенные мечи.
— Почему здесь никого нет? — любопытничаю я.
— Все сражаются, — грузно выдыхает Вермандо. — В этом году произошло дичайшее нашествие фаугов за всю историю. Они никогда не собрались такими большими группами, не были такими продуманными, никогда не увеличивались так стремительно. Эти чудовища истребляют все природные явления, останавливают катаклизмы, замедляют развитие «дома».
— У меня много вопросов. Но боюсь, будет некорректно задавать их сейчас.
— Третий этаж занимает библиотека. Ты можешь прочесть все книги и тома, узнать, как появились мы и фауги, о Касьяне и Многоплодном. Это твоя история, её нужно выучить. Грэм посвятит тебя во все подробности.
— Грэм?
— Твой учитель.
Вермандо берёт меня за плечо, я закрываю глаза, и мы переносимся на тёмный мрачный этаж.
Две комнаты соседствуют друг с другом. Одна из них будет моей, понимаю я, а другая — моего учителя. Сторож входит первым, я иду следом.
Комната кажется большой за счёт минимального количества мебели. С потолка свисает лампада с красной свечой. В левом углу располагается кровать с серым постельным бельём, в правом — санузел. У изголовья кровати меня привлекает шкаф с книгами и бронзовыми статуэтками. Хочется каждую из них подержать. Выглядят они ветхо, но чисто. Их постоянно натирают.
Перед зеркалом в рост стоит мой учитель. Он одет в свободную подвязанную чёрным ремнём тунику, на ногах зашнурованные черные ботинки и широкие лёгкие штаны. Его меч, облаченный в чёрные кожаные ножны, лежит на тумбе возле зеркала. Ножны выглядят поношенными и старыми, но кожа на них качественная и, пройдя через тысячи сражений, хоть и потеряла свой чёткий окрас, сохранила качество.
Грэм стоит неподвижно, держась противоположной рукой за плечо.
— Это она? — спрашивает он, метнув на меня взгляд в отражении зеркала. Он нахмуривает широкие толстые брови и поворачивается к нам лицом. Его коротко подстриженные чёрные волосы заправлены за оба уха, они даже не колыхнулись.
— Я доверяю её тебе. Ты знаешь, что делать, — озвучивает Вермандо. — Не держи больше меч на плече. Сыплешь соль на рану.
Грэм перекидывается парой реплик с Вермандо и даёт ему уйти. Оставшись наедине, наступает неловкое молчание. Наверное, так думаю только я.
— За мной. — Учитель хватает меч и выходит из комнаты, я иду за ним быстрыми шагами, чтобы преуспеть.
— Как тебя зовут? — интересуется Грэм.
— Милдред.
— Я бы перенёс нас в тренировочную, но тебе лучше исследовать нашу сферу.
— Здесь мрачнее, чем я думала. — Хорошо, что мы не перенеслись: для меня это дикость.
Учитель кивает после моих слов и продолжает двигаться в одном направлении. Мы спускаемся по лестнице с чёрной ковровой дорожкой, отделанной по бокам серебром. Я как будто следую в лапы тёмного зверя, к проклятому алтарю.
Стены изгибистые и матовые, как сгоревший уголёк. На меня накатывает неожиданное желание поджечь замок, чтобы он тлел, переливаясь огненными оттенками: картинка вышла бы великолепной, а месть ещё краше.
По правой стороне от поручня лестницы десятки разноформенных окон с наличниками из тёмного дерева. Чем выше мы поднимаемся, тем любопытнее мне становится, как выглядит небо вблизи без дымчатых помех. Но череда окон закончилась, прежде чем я увидела то, что хотела.
Грэм двигается медленно, словно напрочь уплыл в свои мысли, позабыв обо мне.
— Я не понимаю, зачем я здесь, — банально, но я хотя бы пытаюсь найти общий язык.
— У тебя будет время, чтобы всё понять, — резко отвечает учитель.
Грэм открывает серые двери с белыми хаотично расположенными узорами. Тренировочный зал пуст, отчего его размер кажется неимоверным. Куполообразный потолок состоит из нескольких стеклянных многоугольников. У макушки купола виднеется красное небо, ниже кучерявится дым. Это зрелище походит на солнце. На мгновение я теряюсь, ухожу в себя и пропускаю половину слов Грэма.
— …найдёшь то, в чём тебе будет удобно. Через десять минут приступаем к первой тренировке.
Он кивает в сторону комнаты, завешенной вишнёвой бархатной тканью. Внутри так же темно и мрачно, как во всём замке. После огненного неба мне приходится некоторое время привыкать к мраку. Я удивлённо ахаю, когда замечаю чехлы для одежды. Я прохожу вдоль вешалок, осторожно касаясь пальцами скрипучего материала. Сквозь чехлы просвечиваются угольные, чёрно-синие, графитовые цвета тканей. Я борюсь с желанием открыть и примерить каждый наряд: особенно платье бронзового цвета с чёрными бутонами. От него веет величием и тьмой. Я опускаю застёжку. «В чём тебе будет удобно». Я поднимаю холодный замок и пропускаю «роскошный ряд». Следом идут тренировочные одежды аспидного цвета.
Я беру первое попавшееся. Надеваю корсет, утягивающие брюки с завязками и короткие перчатки, открывающие пальцы; наскоро натягиваю ботинки. Я смотрюсь в зеркало, уже давно обшарпанное у краёв. Цвет одежды подчёркивает ключицы и шею, выражая невиданную мне раньше остроту. Короткие белые волосы растрёпаны, завиваются в разные стороны и походят на веник.
Штора резко взлетает и в гардероб входит Грэм.
— Ты долго.
— Я могла переодеваться, — возмущаюсь я тихим голосом.
— Прошло двадцать минут, — устало говорит учитель. — Десять. Я установил такое время.
Ненавижу, когда мне приказывают.
Я вздыхаю и прохожу мимо Грэма. Он вскоре движется за мной.
Мы стоим в центре арены, как противники, собирающиеся сразиться насмерть. Без зрителей зал навевает не только одиночество, но и чувство смертельного поражения.
— Лови, — Грэм бросает мне деревянный меч, я тянусь за ним и ловлю одной рукой.
— В следующий раз сделай шаг вправо. Не тянись. Это сократит время в бою.
— Ну-ну… — шепчу я.
— Стань в стойку, держи рукоять крепко и уверенно. Угол сорокапятиградусный.
— Думаешь, я знаю, как управляться с этой… игрушкой? — хмыкаю я. — Я здесь даже не по своей воле. Я не умею ничего из того, что ты говоришь!
В тёмно-коричневых глазах Грэма сквозит гнев. Он вытаскивает меч из ножен и, стиснув зубы, направляет его на меня.
— Не по своей воле? — тон его становится ниже. Голос кружится по залу, словно тень, изгнанная из ада. — Я не буду снисходителен, если это снова прозвучит из твоих уст, — он подходит ко мне и едва склоняется над ухом. Но я знаю: он намеренно это делает, чтобы я услышала. — Учитель Коши.
Я прикусываю щёку и стараюсь не двигаться с места. Холодный меч соприкасается с кожей на моей шее и по её поверхности стремительно стелется покрывало мурашек.
— Хорошо, — отчеканиваю я. — Учитель Грэм Коши, — я сглатываю и тяну улыбку, отступаю на шаг. По крайней мере, он не может убить меня.
Словно прочитав мои мысли, Грэм заявляет:
— Я могу ранить тебя, — звучит мягко, с заботой.
— Да… Я понимаю, — мне хочется добавить «у всех бывают ошибки», но я прикусываю язык. Такому человеку, как он негоже ошибаться. Ранит — специально.
— Ты ещё человек, в крови которого текут непроявленные силы, — он резко расслабляется, словно только что не произошло никакой стычки. — Это свобода, а не плен. После Испытаний ты это поймёшь. Жить на земле — неблагодарно, сфера исцеляет и дарит новую жизнь.
— Это то, что вы чувствуете? — интересуюсь я.
— Отчасти. Для меня это работа, долг, который я выполню вне зависимости от обстоятельств.
Грэм два раза прокручивает меч в руках и становится в стойку. Левую ногу он выкидывает вперёд, правую заводит назад. Его корпус наклонён, колени полусогнуты, меч занесён за правое плечо. Он стоит так некоторое время, а потом возвращается в исходное положение и кладёт лезвие на плечо.
— Повтори, что я сделал.
Секунд десять я раздумываю, основываясь на моей рабочей руке. Я сжимаю деревянную рукоять настолько крепко, насколько это возможно. Забрасываю меч за спину, ноги ставлю в положение, а затем разрезаю воздух остриём. В зале раздаётся шумный звук, отражённый эхом.
Грэм удивляется, но старается этого не показывать.
— Ты быстро усвоила. Тренировки обещают быть простыми. А теперь…
Грэм замахивается на меня мечом, и я инстинктивно отбиваю удар, опираясь на заднюю ногу. Наши взгляды встречаются в схватке. Его спокойный и мой разъярённый от неожиданности. Он точно разъярённый.
— Всему можно научиться, если захотеть, — говорит учитель. Сейчас я осознала, какую глупость сморозила ранее. Мне категорически не хотелось соглашаться с Грэмом, поэтому я оставила его без ответа.
Громадные двери тренировочной комнаты распахиваются с громким гулом, и внутрь врывается порядка десяти человек.
Их не особо отличает одежда — красные, чёрные, серые цвета. В каждом есть заметное сходство — ужас на лице, намешанный с горечью.
Мужчина с лысой макушкой несёт бледнолицую девушку, на её застывших губах остались следы крови. Он кладёт её на пол. Грэм, завидев её, бросается к телу. Он зацикливается на её белых веках и стискивает челюсти с неимоверной злобой.
— Грядёт что-то ужасное, — говорит лысый мужчина. — Грядут изменения и ещё множество смертей. Фауги крепнут с каждым днём, Грэм. Мы должны быть готовы к худшему.
***
Прежде чем мы ушли, Грэм успокоил лысого парня и пообещал ему, что всё исправит.
— Кем она была? — спрашиваю я учителя. Он сидит на своей кровати, постукивая по коленке указательным пальцем.
— Любимая девушка моего знакомого.
— Мне не стоило…
— Прекрати, — приказывающим тоном говорит Коши. — В последнюю очередь нам нужно твоё сострадание. Отдохни. Куда идти — знаешь.
— Вам нужны покровители, а мне нужны тренировки, чтобы суметь помочь. Вы говорите, что моё сожаление никому не сдалось. Хорошо, я не буду его проявлять. Смерть одних из вас — не повод останавливаться. Ни я, ни вы не должны этого делать. Вы лишь теряете время.
Грэм смотрит на меня новым взглядом… Гордым? Уважительным? Может быть. Но учитель бесчувственный как вещь.
— Закончим занятие здесь. В тренировочной проходит подготовка к захоронению.
Лысый сообщил нам, что помимо девушки погибло ещё двенадцать покровителей. Этого достаточно, чтобы начать беспокоиться.
Я киваю, и достаю из-за пазухи фальшивый меч. В руках с этой подделкой я чувствую себя глупо, но мысль «все начинают с малого» успокаивает меня.
«Когда-нибудь я смогу рассечь что-либо настоящим, острым и опасным оружием», — когда я поймала себя на этих размышлениях, поняла, что уже смирилась с предназначением, представила силу и власть. А потом вдруг появился испуг — как я так быстро отказалась от Айка? «Это правильно», — сказали бы покровители. Я не забуду лучшего друга, моего спасителя и советчика, самого родного человека, но приму то, что имею.
— Когда ты держишь меч в руках, вы дополняете друг друга. Одно целое. — Учитель проводит пальцем по долу своего вечного спутника. — Не ты владеешь мечом, а вы друг другом. Когда меч с камнем сольётся с тобой, у вас будет единая жизнь. Погибнешь ты — и он уйдёт. — Он стукает остриём по обуви, целиком сосредотачивая моё внимание. — Первый занятный нюанс: только ты сможешь поднять своё оружие, и только твоё оружие способно убить тебя. Одним словом, второй нюанс — самоубийство, но по законам сфер — только когда твоё покровительство придёт к концу.
— Урок первый. «Что такое меч?».
— Это важная часть, я не её могу пропустить. Я должен обучить тебя как можно скорее, но и лекцию тоже нужно рассказывать. Они думают, что это так просто, но ошибаются. Я выпускаю не пушечное мясо, а способных покровителей.
— «Они» это кто?
— Владыки сфер. Все трое отдали приказ начать обучение в сжатом виде.
— А третья сфера…
— Отложим эту тему на потом, — перебивает покровитель, — а сейчас защищайся.
Он с лёгкостью, закидывает меч за плечо и направляет его на меня. Я отбиваю атаку, используя всю силу. Наши мечи должны были скреститься, но этого не произошло. Мой деревянный рассёкся, а меч Грэма находился в дюйме от моей шеи.
Он хмурит брови и осторожно убирает остриё.
— Как это… — шёпотом про себя говорит учитель.
— Это было неожиданно! — с бушующим адреналином выпаливаю я. Чуть не лишилась головы.
Грэм снова надевает маску устойчивой личности.
— Тебе нужен отдых. Продолжим завтра утром. Не смей перечить.
Я и не собиралась.
Я двигаюсь в сторону выхода, как тут неожиданно дверь распахивается, ударяясь об стену. Я отскакиваю назад и чуть не вскрикиваю. Дверь пролетела прямо у меня перед носом.
— Снова ты, мальчишка! Мои нравоучения ничему тебя не учат, — кряхтит мужчина, тыкая пальцем в Грэма. Длинная тёмная борода мужика вьётся до самой груди, на бритой макушке отражается свечной огонь. Он неухоженный, но его выделяет золочёный пояс, облегающий пузо чёрной закрытой тоги.
На крик бородатого мажора покровитель не кидается негативом, а только приветствует.
— Я уничтожу тебя, когда придёт время, Коши! — рычит мужчина. Спокойствие противника выводит — это мне давно известно. — Мы потеряли покровителей по твоей вине. Ты знаешь, какая сейчас ситуация. Ты должен был быть там, защищать и сражаться. Ты никто, уродец.
— Если я такой никчёмный, зачем мне там быть?
Глаза Грэма бесстрастные, но где-то внутри он точно в гневе и готов порвать глотку хамскому обвинителю.
— Не заговаривай мне зубы чушью, тварь, — толстяк резко подскакивает ко мне. — А эт кто? Твоя ученица? — Он в смехе обнажает жёлтые зубы и на красных дёснах пенится слюна. Я отхожу от него, чтобы он не забрызгал меня своими ротовыми выделениями. Маразм уже сто раз постукал его по голове за все эти пять минут. Боюсь представить, что было в его жизни.
— Да, — коротко выбрасывает учитель.
— Удачно поразвлечься. Ха! Посмотрим, что из вас выйдет.
Бородатый осматривает меня и с отвращением дёргает губой.
— Мерзость, — встреваю я. Слова полились из меня словно рекой. Сволочь не заслуживает хорошего к себе отношения. Почему Грэм терпит это? — Ума у тебя, как у старого иссыхающего алкоголика. Кто дал тебе право потешаться над невинными? Это унизительно.
Я улыбаюсь и смотрю на Грэма. Он хмурится, и сжимает рукоять меча с неприятным скрипом.
— Ах ты ж стерва! Ты должна мне ноги зацеловывать. Да твоя белая башка полетит быстрее, чем котелок Коши, — мужик закашливается: слишком много кричит, голосок не бережёт.
Он подлетает ко мне и толкает в плечо. Я падаю на колени, сжимаю губы от боли, заставляющей меня издать жалобное «Мгм». Толстяк пинает меня в бедро ногой, а затем хватает за горло, крепко сжимая пальцы. Я выкашливаю ему в лицо и бью по рукам.
— Отпустите её, — просит Грэм, стараясь держаться на расстоянии.
Мужчина улыбается и поворачивается к нему, смотря через плечо. Он бросает меня, как тряпичную куклу. Я стукаюсь теменем об ониксовый пол. Места ударов пульсируют, я всё ещё хриплю, а на шее чувствуются его круглые пальцы.
— Девка уже стала тебе дорога? И дня не прошло с твоего «преподавания». Наступит день, и я прикончу вас обоих.
Я поднимаюсь на локти и наблюдаю уход подонка. Даже не радость, а облегчение накатывает на меня.
Покровитель садится рядом, осторожно осматривая шею. Затем его взгляд опускается на моё бедро. Естественно, этот синяк он исследовать не будет. Учитель старается держаться на расстоянии, но лицо мужчины так близко, что я слышу его дыхание, и, кажется, сердцебиение.
— Насколько всё плохо? — спрашивает он.
Я хочу сказать, что проблема мирового масштаба, что сейчас развалюсь на песчинки и заплачу. Молчу. Слова не идут. После выдоха способность говорить появляется, но Грэм уже начинает изрекать:
— Синяки останутся. Нам следовало помолчать. Ты познакомилась с Владыкой сферы Чёрного Оникса.
— Я подозревала — пояс же всё-таки богатенький. — Как только я сохраняю оптимизм?
Грэм подаёт мне руку, и я тут же принимаю этот жест. Он достаёт из ониксовой шкатулки стеклянную баночку с тёмно-серой мазью и протягивает мне. Я нажимаю на бедро и получаю повторный удар. Всего лишь проверила, насколько мне больно.
— Ссадины сойдут через два дня.
— Спасибо… — тихо благодарю я.
— Он запомнит тебя. Будет нелегко. Я-то привыкший.
— За что он так ненавидит вас? — я откладываю банку и сажусь на кресло, приводя себя в чувство. — Что вы ему сделали?
— Он глуп, стар, много пьёт. Помешан. Ему пора передать кому-то управление сферой, — Грэм уходит от разговора, явно не желая вспоминать прошлое с Владыкой.
— Он убьёт меня?
Грэм отрицательно качает головой.
— Ты ступила на лезвие его ножа. Помочь могу только я. Владыка боится меня, — он останавливается, — и моей власти.
Он мог злорадно улыбнуться, но остался непроницаемым. Такой выдержке позавидует каждый.
— И что такого… грандиозного у вас есть?
Грэм обводит меня многозначительным взглядом и говорит:
— Есть. Поинтересуйся чем-то другим.
Никто бы не выложил свои карты незнакомцу — мне даже надеяться на ответ не позволено.
— Почему сферы разделяются?
Грэм поворачивается лицом к шкафу, касается рукой статуэтки меча. Указательный палец покровителя обвивает кольцо из оникса, а запястье — браслет из аметистовых бусин.
— В сфере Чёрного Оникса преобладает безжалостность, кровожадность, мы ставим чёткие цели, уверенны в себе. При этом покровитель может быть страстным, как в сфере Голубой Бирюзы. Аметистовая сфера славится правильностью, острым умом, сердечностью. Мир почитает их. В покровителе могут быть свойства трёх сфер, но преобладать только одно.
— Меня должен выбрать камень, — мне становится не по себе: до чего же безрассудно это звучит.
— Можешь ли ты предположить, к какой сфере относишься? — учитель садится на кровать, перед этим схватив тонкую тетрадь с полки.
Я не задумываюсь об этом — сферы не до конца мне понятны, и выводы делать сложнее.
— Я понимаю, — со вздохом говорит Грэм, — порой люди сами не знают, кем являются. Камень залезет в твою душу и найдёт самое потаённое.
— Звучит пугающе и… откровенно.
— Ничего серьёзного, — Коши начинает шерстить страницы. — Здесь ты уже нажила себе проблем: не прошло и дня.
— Это было справедливо, учитывая, как Владыка вас оскорблял и предвзято ко мне относился. Никто не заслуживает такого отношения.
Грэм фыркает, словно я изрекла редчайшую в мире глупость.
— Здесь всё не так работает. Земная политика чем-то сходится с нашей. Что мы, мелочные, можем сделать против тех, в чьих руках власть? Против тех, кто имеет сильнейших подданных и уважение? Владыка носит на голове корону, в то время как его правая рука умело управляет им, разделяя позолоченный головной убор.
— Покровители не отличаются внутренним миром от людей. Такие же алчные и бесчеловечные.
— Чувства — это единственное, что связывает нас с земными. Мы другие, Милдред, запомни. — Грэм откладывает тетрадь, поворачивается ко мне, сверкая чёрными глазами, виднеющимися из-за выбившихся вороньих волос. — Ты другая, поэтому тебе было приказано забыть прошлую жизнь. Или притвориться, что забыла.
— Мне до конца дней заниматься притворством? — раздражаюсь я. — Это неправильно. Я каждую минуту думаю о доме… О своём друге.
— Это станет твоей мотивацией, — говорит он так, будто мне нужно плясать от радости. — Если повезёт — ею будет кто-то, с кем ты сблизишься. В мире сфер уйма заговоров, интриг — они могут использовать близких против тебя, запугивать, шантажировать.
— Такое везде существует.
— Ты ещё мало, что понимаешь.
— По вашим словам лучше ни с кем не общаться? Откуда такие выводы?
У него могу быть причины, и я не могу судить его. Но мне такой совет не подходит. Я лучше пройду через ад, чем буду кого-то избегать.
— Первое занятие закончено. Только одно, — покровитель достаёт из кармана ожерелье с чёрным ониксом в виде капли. Кровь, слеза, а может быть просто вода? Чёрные слёзы?
Чёрная кровь, олицетворяющая покровителей сферы Чёрного Оникса.
— Возьми его.
Я выполняю непонятную просьбу Грэма и сжимаю двумя ладонями тёплый камень.
Меня перехватывает что-то неизвестное, силой вытаскивает из реальности. Я проникаю вглубь камня, в его историю и его владельца. Вдыхаю горячий воздух, он жжет лёгкие, а затем отдаёт импульс по всему телу до самих кончиков пальцев.
В голове всплывает чьё-то воспоминание, картина.
В снегу стоит темноволосая женщина, она держит меч. Мутное облако стремительно летит к ней и резко проходит сквозь её тело. Женщина отлетает на несколько метров, изо рта ливнем хлыщет кровь. Лицо её тотчас же бледнеет. Она выкрикивает последнее слово, и я с трудом разбираю его среди шума падающего снега, скрипа чьих-то сапогов и отдалённых голосов.
— Грэ-э-эм!