О, только б с ней; о, только б с ним навек не прерывать мгновений.
И как бы рок ни покарал, одно спасенье - сердцу вверься, любовь особенный коралл, растущий по законам сердца.
30.09.85
Дочери - 15 лет.
Джинсы. Модная прическа.
А в глазах - тревожный свет, характерный для подростка.
Сотни, тысячи проблем сложностью своей пугают.
Что там Брэдбери и Лем, здесь фантастика другая.
Поражаюсь каждый раз неприступности задачи.
Опыт взрослых - не указ.
Да и как ещё иначе.
Открывает новый мир дочь моя, кончая школу.
Не разученный клавир, а - дорогу в звездном поле.
Дочери - 15 лет.
Не споткнется ли дорогой?
Утром я смотрю ей вслед с очень родственной тревогой.
30.09.85
Ты помнишь: вечер, мой мундир и шум вокзала?
"Любовь изнашивается до дыр", - ты мне сказала.
Любовь изнашивается, как ткань.
Рано иль поздно.
Не плачь, не плачь. Ах, перестань!
Взгляни на звезды.
Что в бесконечной глубине горят беспечно.
В том очистительном огне пребудем вечно.
4.10.85
НОЧНАЯ СКАЗКА
Я люблю сиянье солнышка.
С ним надежней и вольготней.
И видны при нем до донышка чердаки и подворотни.
Ночью жутко: всюду гномики
( в лунном свете - голубые), сжав в руках покрепче ломики, мерят улочки кривые.
Ничего себе подросточки, мышцы вовсе не из ваты; тренированные косточки, лишь умишком щупловаты.
Ходят-бродят, уши домиком, ищут, что лежит похуже.
Вся мечта - немытым ломиком жахнуть исподволь снаружи.
Омерзительны их хитрости, их подпольные секреты.
Вот бы разом напрочь вытрясти их душонки, их кастеты.
Извести б гвардейский выводок, честным людям нет проходу.
Может, солнце все же выведет их на чистую на воду.
Встань же, круглое и красное, разгони всю темь собою, пусть над нами снова властвует только небо голубое.
11.12.85
ВМЕСТО РЕЦЕНЗИИ
Читаю Кочеткова.
Тяжелая судьба.
Но живо, живо слово и рифма не слаба.
Не потускнел твой гений, от времени не стих.
Сквозь толщу потрясений к нам твой прорвался стих.
"Баллада о вагоне" взлетит под потолок.
По всей стране в ладони твой первый сборник лег.