При людях - мягкость, робость.
Зато душа - стилет.
И вечно рядом пропасть, коль истинный поэт.
В клуб надевай манишку, и сам себе не лги.
Пусть чешут кулачишки бессонные враги.
У них одна забота - стереть бы в порошок.
Ведь бездари охота сказать: "И ты - не Блок!"
Но сгинут - сдохнут гады. Наступит Страшный Суд.
И все твои баллады читателя найдут.
На то и ищем слово, стирая пот со лба.
Читаю Кочеткова.
Завидная судьба.
14.12.85
Спит дочь моя. Так только в детстве, откинув одеяло, спят.
Спокойным сном легко согреться, забыться от пустых досад.
Пускай скребут под полом мыши.
Пускай скрипучая кровать.
Но можно мелкого не слышать и самому себе не лгать.
На чистом личике - ни тени.
Ни сожалений. Ни утрат.
Ах, дети, сверстники растений!
Недаром слово есть "детсад".
Я б тоже врезался с подушку, чтоб длилось чудное кино.
Пускай гоняет ветер стружку.
Шумит, кружась, веретено.
Пусть за окном бушует вьюга.
Спать от ненастья вдалеке.
Обняв подушку, словно друга.
Бесхитростно. Щекой к щеке.
25.12.85
ВЕРХНЕВОЛЖСКАЯ НОЧЬ
Черны деревья вкруг турбазы.
Сплошные черные стволы.
И ветерки свои рассказы плетут уже из-под полы.
Все на виду. Полоска света прижата крепкими дверьми.
И только старая газета шуршит в посылке из Перми.
Погас фонарь над главным входом.
Лишь аварийный "светлячок" предупреждает: за народом накинут до утра крючок.
Напрасно вызывают к Волге девчат бродяги-сквозняки.
Ночного эха недомолвки им будет слушать не с руки.
Напрасно редкие машины стирают шины на шоссе.
Одни сосновые вершины готовы с ними пить глясе.
Пусть лунной ложкой смешан кофе из снега, сумрака и льда; лишь главные ворота профиль сумеют повернуть сюда.
И только на заре, процежен сквозь марлю редкую оград, напиток будет взбит железом ломов, ободьев и лопат.
Когда окрестная обслуга начнет свой утренний бедлам, тот кофе разопьет округа с вином рассвета пополам.
И распахнув входные двери навстречу вилкам и ножам, опять не вспомнит о потере толпа приезжих горожан.
В столовую за сменой смена влетит, и каждый будет рад светло-коричневой подмене; всегда понятней суррогат.
Займут людей поездкой долгой, экскурсионною гульбой...
И только Волга, только Волга останется сама собой.