Помню влажное имя - Лариса.
Помню, яблони жадно цвели.
Помню пышные перья заката.
Помню, белые клипсы легли на большую ладонь виновато.
Помню тихую-тихую ночь.
Помню долгие-долгие речи.
Помню, было, казалось, невмочь расставаться в преддверии встречи.
Помню, как обжигалась ладонь о ладошку, чтоб позже ночами жег невидимый миру огонь, на бессмертный вопрос отвечая...
Шорох платья, и стук каблуков, и руки улетающей промельк, розовеющий край облаков...
Но вот что разлучило - не помню.
7-17.05.86
Пляж, где радости нет умолку.
Все попарно и все в обнимку.
Сосен сдвоенные иголки, точно женские "невидимки"
3.08.86
Говори со мной о многом.
Говори, как сверкает над отрогом край зари; как просеян звездным ситом лунный свет; как бывает ненасытен голод лет; как бывают безрассудны игроки; как рассудку неподсудны две руки...
3.08.86
МЕТАМОРФОЗЫ
Дирижеру Джансугу Кахидзе
Рояль, откинув черное крыло, присела, далеко не отлетая.
Уродице трех лапой повезло: её пригрела человечья стая.
Летучая чудовищная мышь, в провинции ты реешь и в столице, то жмешься к полу, то впотьмах летишь многопудовой птеродактилицей.
Наездник твой, кудесник, что комар, так тонок на корриде в черном фраке.
Твой писк, твой крик наивен как кошмар бегущего по лесу в полном мраке.
О, как суставы по ночам скрипят, отпотевая грузной древесиной!
Клавиатуры вытянутый ряд зубопротезен, хоть оскал крысиный.
Надежен панцирь щитомордовой шкатулки, музыкальной черепахи, когда лежишь, повернута порой кверх брюхом, вся - во прахе и на - плахе.
Но если твой наездник, твой факир, вдруг извлечет нам Брамса или Листа, рояль, ты сразу - прелесть, ты - кумир, в мгновенье это все мы роялисты.
Так не стесняйся, яростней топырь свои копыта оркестрантам в лица; пусть дирижер вспорхнет, как нетопырь; он - твой сообщник, человеко-птица.
Рояль, всегда с тобою рядом жаль бесхвостого котенка пианино; ни веса, ни осанки; лишь эмаль зубов двуцветна да оскал крысиный.
О, если бы сыскался крысолов, что всех бы вас сорвал из обиталищ и заманил игрой волшебной в ров, я был бы среди вас, как ваш товарищ.
Как вы малоподвижен и тяжел, на уверенья, как и вы, доверчив; и так же мне опасен произвол красивых женщин, если в сердце вечер.
Рояль, лети как глянцевитый жук или ползи как Божия коровка;
Мне больше заниматься недосуг сравненьями и вообще неловко.
Шумит оркестр: гудит виолончель, как чайки перепархивают скрипки, а ты - в углу, вертится карусель и без твоей праящерской улыбки.
Тебя забыл заезжий дирижер, наездник твой в гастрольной лотерее.
Рояль, рояль, без струн, как без рессор, скакать накладнее и тяжелее.
Втяни же в брюхо куцее шасси и вырули на летную дорожку...
О, как ещё летают по Руси чудовища в прозрении сторожком!
9.08.86
Цвета соли с перцем волосы, губы солнцем сожжены...
Не бывает слаще голоса разъединственной жены.
Пусть она отменно выложит, как и в чем ты виноват; но зато поправит выжженный на плечах твоих халат.
Но зато позволит нежиться на кровати день-деньской, и полна морскою свежестью, не тоскою городской.
9.08.86
Пицунда
ДИАЛОГ
Говорила о новой работе, как сменить сапоги и пальто; а мне слышалось: "Кто ты мне?", "Кто ты?",