Застревали мысли, как осколки:
"Людо-змеи? Человеко-волки?"
Сон прогнав, навек лишив покоя, главное во мне проснулось: "Кто я?"
4.01.88
ПРАВО НА ИМЯ
В.Х.
Век в имени сияют Рим и лев, веленья миру выписаны грубо, и до сих пор рыдают нараспев о солнце обмороженные губы.
Бел хлеб, - я говорю, - но мил лимон, и как года догадкою не мерьте, все так же молод синий небосклон и перевертень не боится смерти.
Алмаз в родстве с пылающей землей, а трос не может быть второго сорта; пусть мусор в голове сжигает зной и разумом наполнена реторта.
Пускай копыто опыта полно, но Мефистофель промахнется снова; заведено судьбы веретено, зане девиза нет превыше слова.
Нам гласных гласность в настоящий миг важнее, чем согласие согласных; поэт - не гид, он производит сдвиг в природе горней, что куда опасней.
Нет реверанса вычурности в том, чтоб оглянуться, смысл ища в оглядке; и мот словес вернется в отчий дом и с модою не раз сыграет в прятки.
Пусть видит каждый, кто душой не слеп: сейчас над поэтическим престолом взошли его навеки молот, серп; и Хлебников нас обступил простором.
14.02.88
ЗИМОГОР
Мне - 42. Когда б - температура, я умер бы от страха в тот же миг, но жизнь - конвейер, портится фигура; и вот уже я не мужик, старик.
Большой привет! Смените интересы.
Смотрите телевизор, черт возьми!
Там тоже есть и метры, и метрессы, и много восхитительной возни.
Возьмите побыстрее ноги в руки и сдайте на анализ вашу мысль, и не пилите сук, поскольку суки поддерживают на мизинцах высь.
Я, видно, из породы скупердяев, боюсь считать остатние года; и нет ни слуг, ни подлинных хозяев, лишь расплодились горе-господа.
Им нравится веселое молчанье, им хочется надежнее сберечь волынки иностранное звучанье и балалайки скомканную речь.
Гудит апрельский ветер за стеною, фрамуга выгибается дугой; и я захвачен возрастной волною, я словно тот же, но уже другой.
И все мои баллады кочевые трассируют, что жизнь одним права, ведь не склонилась на упрямой вые шального зимогора голова.
Итак, вперед, не признавая порчи, не занимая лучшие места; очередной апрель раскроет почки и скоро брызнет свежая листва...
23.03.88
ВОСЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ
Причудливая цепь ассоциаций: печаль снаружи и любовь внутри; и если чист ты - нечего бояться, садись на место и кино смотри.
Текут воспоминания ребенка.
Стегает бич взаимных укоризн.
Порою рвется старенькая пленка, она длиною с прожитую жизнь.
Друзья. Враги. Наставники. Соседи.
Ученики. Любовницы. Жена.
Те заняты едой, а те - беседой.
И всем судьба воздаст свое сполна.
Смотрю кино, как будто жизнь листаю.
Туман в глазах. Скорей очки протри!
Я - не герой, так что же повторяю:
"Как грешен я! Мне скоро сорок три".
Зачем страшны мне жалкие угрозы раскрепощенных кино-героинь, и псевдоромантические слезы горьки, как настоящий героин?!
Наверно в том и кроется отвага, чтоб, зная участь, не бросать руля и не спускать перед бедою флага, все вынести и вновь начать с нуля.
5.06.88
ДАЛИ - 88
Остр ли скальпель грядущих идей, хрупок череп столетий - не знаю...
Толковище картин и людей.
Бесконечная пытка глазная.
Сатурналий круговорот.
Андрогина немое моленье.
Черной вечности траурный грот.