ЭПИГРАММА
В стихах Сержантова одно я вижу благо - ведь жопу подтереть всегда нужна бумага.
А то, что напечатаны стишата, бумага в том ничуть не виновата.
16.11.97
РОМАНИЧЕСКОЕ
Роман, романчик, несмышленыш, мой первенец, любимец мой, ты как зареванный звереныш со сфинксовою головой.
Ты ушки истово топыришь, ты бодро носиком сопишь.
Ты ничего уже не стыришь, но и обиды не простишь.
Вобрав в себя мои полвека и чтенье нескольких веков,
Ты, между прочим, не калека, а многих сплав черновиков.
Когда, кому, упавши в руку, как вовремя созревший плод, избавишь, может быть, от скуки, а то вдруг и - наоборот.
Я до сих пор и сам не знаю, какой чертенок подтолкнул родить тебя...Что ж, хата с краю!
Кричите, други, караул!
16.12.97
1998 год
ИЗ МАЛЕЕВСКОЙ ТЕТРАДИ
ВИСЯЧИЙ МОСТИК
Жизнь начиналась, вроде, просто...
Но вот покинут отчий дом, и мы по подвесному мосту, качаясь в пустоте, идем.
Гуляют под ногами планки, почти разбитые в щепу.
Жизнь показала нам с изнанки пугающую высоту.
Спасибо, подвесной висячий малеевский разбитый мост, где раскорячено, незряче мы шли, не поднимаясь в рост,
За наставленье-испытанье, мол, крепче за руки держись, за тонкое напоминанье, какая трепетная жизнь!
27.07.98
СОЛНЕЧНЫЕ СКУЛЬПТУРЫ
Как дебелы и как крепки солнце пьют со всех сторон эти гипсовые слепки разметавшихся матрон.
Уцелев в бессонной рубке, ведь с Прокрустом не шути, бабьи жалкие обрубки так мечтают расцвести,
чтобы новой красотою, летний проведя ремонт, вновь произвести собою сопряжение времен.
Не сменяю на коврижки, наблюдая дотемна: руки, плечи и лодыжки привлекательны весьма.
И помаргивая скупо, разливая злато-морс, солнце как заправский скульптор лепит ноги, лепит торс.
27.07.98
ЖИЗНИ РАДУЖНЫЙ ПУЗЫРЬ
Безмятежная погода.
Солнце светит. Нет дождя.
Водка есть чуть-чуть для взвода, но немного погодя.
Вновь ты чем-то недоволен, вновь подумал, обормот:
"Супчик, вишь ты, пересолен, пересахарен компот.
Отвратительны газеты, книги, видеокино".
Что ты хочешь? Где ты? С кем ты?
Не с природой заодно.
У тебя своя природа, свой замес и свой завод, и в любое время года вечно мучишься, урод.
Недоволен ты, по сути лишь собой и потому, други, вы не обессудьте, быть позвольте одному.
Хоть в каморке, хоть в кладовке, хоть за шторкой на печи.
Вот и все твои уловки.
Кирпичи - не горячи.
Горяча и буйна совесть, как в бутыли сжатый хмель.
Ты почувствовал, готовясь, что за тридевять земель окромя ядрена мата уготовлена тебе непосильная расплата за расхлябанность в судьбе, за смешки, за небреженье, за надежду; дескать, стыд совершит преображенье; пусть тебя оборонит от ночного приговора света алчущей душе и несмывного позора на последнем вираже.
Вот и все. А вы - погода.
Дескать, солнце, не дождит.