Мои добрые друзья, я думаю это урок для всех нас.
Может теперь, прежде, чем макнуть кого-то головой в горшок,
вы подумаете. — Эй, а ведь у парня есть чувства.
Может не стоит его мучать? Просто, вдруг он… ну мало ли…
вдруг окажется… что он… не знаю… например король.
И первым своим королевским указом, он выгонит всех, кто чмарил его!
Да, да — я про вас говорю, шпана турнирная!
«Шрек третий» 2007 г.
Вот сидим и переглядываемся в комнате. А что остается делать? Нас заперли, и эти утырки о чём-то спорят в другой комнате. Слышно плохо, так как в элитном жилье звукоизоляция отличная, и двери капитальные, сделанные из толстой древесины, а не ДСП. Высадить такие — весьма сложно, даже если бы было кому. Но нас тут трое, две девушки и я. Вот думаю, и как мы вляпались в такое дерьмо?
И ведь день начался как обычно, и ничего не предвещало такой жопы. Утром с Верочкой позавтракали и пошли в Универ. Я решил сделать перерыв в занятиях и всё-таки попытаться претворить планы в жизнь. В Универе мы сорвались со скучной философии, и пошли разыскивать Хайди.
Татьяна сказала, что у них кажется лабораторные на кафедре биохимии. Сама пойти с нами не смогла, так как должна была присутствовать на паре. Ну, так мы и сами с усами и пошли в другой корпус, где размещается кафедра биохимии. Чтобы не брести в обход всего периметра, решили пройти через столовую, благо двери в неё были как с улицы, так и из самого главного корпуса.
Черт, знал бы где упадешь, так и соломки бы подстелил. Но мы быстро миновали столовую и прошли далее на кафедру, чтобы уточнить, в каком помещении проходят лабораторки. Заглянув в двери убедились, что Хайди на месте и попросили её выйти в коридор для беседы.
Наверно, она удивилась, что незнакомая девушка с ребенком хочет с ней поговорить, но вышла без задержки. Мы отошли к окошку, и Верочка посадила меня на подоконник, чтобы удобнее было разговаривать, а сама отошла на несколько шагов. Я её просил понаблюдать, чтобы наш разговор не подслушивали, и она остановилась у дверей аудитории.
Я поздоровался с Хайди и спросил, давно ли она встречалась с Мартиной? Не виделись ли они летом? Сказать, что та удивилась — это еще не сказать ничего. Она и так была застенчивой и малообщительной, а тут и вовсе язык проглотила. Только смотрела на меня изумленными синими глазами, а они стали огромными и чуть затуманенными. Не будь она такой застенчивой, то и c парнями у неё был бы полный порядок.
Пришлось переспросить ещё раз, чтобы лёд тронулся и дал трещины. Но вразумительной речи ещё не добился, а только рот открывался и закрывался беззвучно. Пришлось рявкнуть, чтобы привести в чувство, и она смогла рассказывать.
Они виделись в Германии, так как Мартина не смогла забрать с собой все свои вещи, когда срочно уезжала. Вот Хайди летом и отвезла их ей. Пришлось ещё раз подтолкнуть её речевой процесс, спросив, как там дела и всё ли у Мартины благополучно? Почему не приехала продолжать учёбу?
Тут на меня вывалился целый ворох новостей, что Мартина сейчас занимает ответственный пост в союзе свободной немецкой молодежи, и её наградили за активное содействие в сборе помощи пострадавшим от урагана «Бхола». Теперь она занимается именно этим направлением, и стала очень большим человек у них. а награду ей лично вручал Эрих Хонеккер. Пришлось даже слегка заткнуть этот фонтан красноречия наводящим вопросом, переписываются ли они, и есть ли у Хайди её адрес?
Та восторженно ответила, что, несмотря на такой взлёт карьеры, Мартина утверждала, что они подруги и надо продолжать поддерживать переписку и дружбу. Было видно, что это сильно польстило Хайди. Ещё бы, скромная девушка без связей и особых достижений, а тут подруге удалось так замечательно изменить свою жизнь. Это и саму Хайди делало значительнее в собственных глазах, а у неё и с самого начало чувствовался недостаток уверенности и сниженная самооценка.
Я выказал радость, что её подругу так высоко оценили на родине, но та осталась всё той же доброй, весёлой и замечательной Мартиной. Попросил обязательно в следующем письме передать ей привет от старого знакомого, который поручил мне это, и обязательно в письме написать, что это — «das ist fantastisch!», и Мартине небывало повезло.
Но только я собирался распрощаться и попросил разрешение подойти через пару недель, чтобы узнать ответ, как всё и завертелось.
Эти придурки, отмороженные на всю голову, заметили нас и поспешили окружить. А затем грубо поволокли к выходу в сторону столовой. Там к ним присоединился их главный долбодятел. Правда, я успел крикнуть, что нас похищают, и многие головы в столовой повернулись в нашу сторону. Этот дебил заткнул мне рот потной ладонью, которая еще и воняла никотином, и они потащили нас дальше на выход.
Если бы рот был открыт, я бы пояснил, что они совсем берега потеряли, похищать немецкую студентку из учебного корпуса в разгар лекций. Но там где мозги раздавали, они даже и в очереди не стояли. Так они и тащили нас до дома этого ушлёпка. Не знаю, под какими веществами они ходят на пары, но иначе трудно всё объяснить. Разве что ореолом вседозволенности и всепрощения сопровождавшим их с самого детства.
Девушки с самого нападения были заторможенными, и это вовсе не странно, учитывая, что Хайди по натуре — очень застенчивая и мягкая, а Верочке мы только начали прививать характер.
Когда нас наконец-то втолкнули в пятикомнатные хоромы и открыли мне рот, я и выдал им все расклады.
— Вы соображаете, что творите? Или уверены что папаши отмажут от любых неприятностей? Но это такие неприятности, что вам не отмыться. Только что, в самый разгар дня вы силой утащили из Университета немецкую студентку, гражданку ГДР. Половина присутствующих в столовой это видели. Последствия вам поведать, или сами в состоянии сообразить?
— Да заткните этому недомерку хлебальник! Чего он развыступался, — произнес главарь.
— Только попробуйте прикоснуться к моему сыну и я не знаю, что с вами сделаю. — вступилась на мою защиту Верочка.
А Хайди немного очухалась, и произнесла.
— Я гражданика ГДР и учусь в Университет. Меня будут искать, если я не вернуться на лабораторные.
— Слышь, Пётру, а она кажется не врет, я видел её на торжественном собрании в группе иностранных студентов. — подтвердил один, более сообразительный.
— Да плевать, мало ли куда она ушла с занятий. Не дрейфь раньше времени.
— Нет, Петру, она без вещей и учебников. Сразу задумаются, куда она подевалась, не произошло ли что-то непредвиденное, а затем станут искать.
— Да и пусть ищут. Университет большой.
— Ты не понял, этот шкет заорал в столовой и их видели с нами. Начнут расследовать и сразу узнают, где искать.
Пожалуй, этот парень еще не разучился ворочать мозгами, остальные только стоят и бычат, а главаря зациклило на одной мысли. Тут я решил подкинуть дровишек в костер.
— Приятно хоть от кого-то слышать разумные речи. Это, между прочим, международный скандал, то есть союзного уровня. И головы полетят только так. Я понимаю, что скандал, от похищения мамы и меня, ещё можно было бы замять, но тут уже иностранка из дружественной нам социалистической страны.
— Да суньте вы что-нибудь в рот этому шпендику. Долго ещё слушать его разглагольствования? А лучше запрем их в комнату прислуги, пусть там и сидят.
И вот сидим втроем, а девушки скисли и приуныли. Чтобы поднять им настроение я решил их приободрить.
— Успокойтесь и дышите спокойней. Все будет хорошо. Они, конечно, беспредельщики, но один разумный присутствует. Рано или поздно, но до всех дойдет, что тут пахнет очень дурно, а именно международным скандалом. Да и сокурсники Хайди, скорее всего, уже заметили, что она долго отсутствует, а вещи остались на месте. Выплывет, что нас видели в их компании. А такие придурки, просто органически, не могут быть незаметными: «Понты — это их всё!»
— Я не знайт, что такое мог происходить прямо в Университет.
— Ничего, скоро ты будешь смеяться над этим приключением, и рассказывать дома, как тебя похищали. Наверно смотрела фильм «Кавказская пленница», так что мы в сходной ситуации. Всё будет нормально, либо они сами одумаются, либо приедет милиция или КГБ. Тут, даже не похищение члена партии, в соседнем районе.
— Но видно, что у них родители не из простых, и смогут их оградить от суда и следствия. — не утерпела Верочка, и вставила свои пять копеек.
Вот и успокаивай их после этого. Пустая затея.
— Ма, ты не сравнивай с твоим случаем, никому не ведомой школьницы, пришедшей в гости к подружке добровольно. Тут сработает вековой пиетет крапивного семени перед иностранцами. Уж слишком он прочно засел за столетия среди чиновного племени, ведь все века они заглядывали в рот европейцам.
Молчание несколько затянулось после последних фраз, и девушки сидели съёжившись в тягостном раздумье. Надо было срочно спасать ситуацию. Анекдоты не подойдут, Хайди их может не понять, и тогда я решил растормошить их песней. Предложил всем спеть. Дома я научил Верочку некоторым песням и решил начать с самой весёлой. Мы с ней запели, я едва слышно, а Верочка всё уверенней и бодрее. А я жестами подбадривал Хайди, чтобы она присоединялась к народному творчеству:
«Ты казала у понэдилок пидем разом по борвинок
Я прышёл тэбэ нэма пидманула пидвела
Ты ж мэнэ пидманула ты ж мэнэ пидвела
Ты ж мэнэ молодого с ума розума звела
Ты казала у ви второк поцелешь разив сорок
Я прышёл тэбэ нэма пидманула пидвела
Ты казала у сэрэду пидэм разом по черэду
Я прышёл тэбэ нэма пидманула пидвела
Ты ж мэнэ пидманула ты ж мэнэ пидвела
Ты ж мэнэ молодого с ума розума звела»
Мы даже не закончили припев, как дверь распахнулась, и влетел рассерженный хозяин.
— А ну все заткнулись! Вам ещё и поётся?!
— А чего делать в гостях, если хозяева заперли, и на нас никакого внимания не обращают. Хоть журналы бы предложили полистать или музыку поставили, А то сидим, скучаем.
Такой наглости от малолетки, он явно не ожидал, и долго не мог разразиться гневной тирадой.
— Если ….. не заткнётесь, то вставим кляпы и заставим заглохнуть… вашу мать, не мешайте думать.
— А чего думать? Надо трясти![1]
— Ты …… еще повы…….. тут. И вовсе заткнешься навсегда.
— Тогда уж точно, не миновать цугундера. Тут на днях приезжает комиссия из Министерства Просвещения СССР. И как раз по нашему поводу. Будут решать, как дальше организовать образование уникального младенца.
Пока я дискутировал с угрёбком, остальные из его компании подтянулись и стояли за дверью в коридоре.
— С кого спросят, куда подевался ребёнок и почему пропал среди бела дня? Тут вся милиция будет стоять на ушах и бегать как заведённая, а то и комитетские подключатся. Масштаб неприятностей оценили? Не хухры-мухры, а пропажа иностранной студентки и вундеркинда.
При последнем слове Хайди оживилась, услышав родную речь, и я решил добавить немецкого, вывалив все свои познания.
— Алярм, верботен! Нигилистендинамиттеатеркестхенсшпренгунгсаттентэтсферзухунген![2]
У Хайди даже проскользнул смешок от этого бессвязного набора слов. И я ей подмигнул, чтобы она тоже присоединилась ко мне, толкнув немецкую речугу.
И она не замедлила начать говорить довольно долго. Естественно, никто из присутствующих ни хрена не разобрал.
Но некоторые — явно впечатлились, что и видно было по их вытянувшимся физиономиям. Они начали морщить свои лобики, понимая, что это ж-ж-ж неспроста. И чего тебе жужжать, если ты не пчела? Да тут еще и неправильные пчёлы, уж слишком борзо себя ведут.
— Петру, давай их отпустим. Пока действительно не приехала милиция. — заикнулся разумный.
— Заткнись, мы ещё не выяснили, кто были те напавшие. А приедет милиция, сдадим их милиционерам, как членов банды. Пусть допросят, надо найти тех двоих.
— Мозги совсем пропил? Члены международной бандитской группировки, с участием немецкой студентки? Самим не смешно? Делириум тременс или паранойя?
— Нет, тогда те двое подвалили неизвестно откуда, я даже заметить не успел. Так откуда девчонки их могут знать? — продолжил разумный.
— Они свидетели, пусть их допрашивают, почему они сразу свалили? Обязаны были дождаться приезда милиции.
— Так этот шкет, как раз и требовал тогда её вызвать. Ты что не помнишь?
— Ничего не хочу знать, пусть с ними разбираются, пока не выяснят, кто были те напавшие.
— Ты же сам одного ударил, но не попал. А потом всё пропало. — бормотал глас разума.
— Какая разница, я хочу, чтобы их посадили, и эти сучки должны их знать.
— У вашего Петра, точно паранойя в стадии обострения, и папашка от суда его отмажет справкой. А остальным это не светит. Ни один суд не поверит, что в дурдоме был день открытых дверей. Подумайте о себе и меньше с ним общайтесь, оно конечно не заразное, но кто знает, почему, попав в дурку, многие потом получают диагноз на всю жизнь?
— Вы как хотите, а я сваливаю отсюда, — опять встрял разумный. — Потом по судам затаскают, а это совсем не весело, зачем нам это? Отпусти этих тёлок, да и пусть бегут на занятия.
— Вали, если очко жим-жим. Я тебя в квартире не удерживаю, только потом больше не подваливай, раз бздишь. А они, как только их отпустим, накатают на нас телегу, и тебя не забудут.
— А давайте накачаем их водярой, и они потом всё забудут. Скажем, что они были пьяные и сами к нам напросились в гости, — влез ещё один хитрован, — Хотели с нами развлечься.
— И это всё, что родил убогий мозжечок? — прокомментировал, я сей гениальный план — И ребёнок тоже был пьян и приставал к парням? Я смотрю, вы все заканчивали учебное заведение для особо одарённых.
— Слушай, мамаша, проследи чтобы рот у твоего щегла был закрыт, а то всем кляпами позатыкаем рты.
— Выходит, мы напросились к вам в гости — на жёсткий секс с плетками и прочими милыми штучками? — тряхнул я познаниями из фильмов будущего. — Забавненько, забавненько.
— Заткни пасть! — взъярился вожак, но волю рукам не давал.
Держит марку перед шестерками. У самого наверно медвежья болезнь на подходе. Самурай, блин восточный! Опасается потерять лицо.
Как же это похоже на эту золотую молодёжь. Гонор и самомнение, трусоватость и стайный эффект. Надеются на вожака, что того родаки отмажут. Его-то будут отмазывать, а не за счёт ли остальных? Интересно, им в голову такая простая мысль постучится ли?
Когда выхода нет, кого-то приносят в жертву. Для того то они и нужны, и это не бэты, а какие-нибудь гаммы.
А вообще-то понятно, почему у них такой союз получился с криминалом спустя двадцать лет. Ботают на одной фене и понятия схожие. Работать западло, а кинуть лохов педальных или обуть стадо — так это фарт. Вот и полез этот тандем затем руководить всякими Газпромами и прочими нефтедобывающими холдингами и компаниями. Возглавил банки и стал выводить средства из страны.
Пока гоп-компания между собой разбиралась, я решил не вмешиваться. Посмотрим сколько у них мозгов на всю кампашку. Но сообразивший первым, увидел, что его не слушают, повернулся и скрылся из виду.
— Канай отсюда ссыкло, и больше ноги твоей чтобы не было в этом доме. — вдогонку гаркнул главарь. — А вы кончайте гнилой базар, менты сюда не посмеют сунуться. Иначе, батя им такое устроит, что небо в овчинку покажется
— Не, ты не думай Петру, мы с тобой. — сказал хитрожопый, — Но нужно с этими телками что-то решать. Если эту немку станут искать, то весь город перевернут. Зачем нам хипеш? Может отпустить их, и пусть чапают на свои лекции. Влить им водяру в глотки, и потом пьяным никто не поверит.
— Вован кончай базар, а забздел — так проваливай вслед за Михой. Шкету, ты тоже водяры зальёшь? А он базлает больше тёлок.
— Да кто ему поверит? Он даже свидетелем выступать не может. Мало ли чего наплетет. А вечером твои родаки заявятся, что им рассказывать будешь?
— Да они в комнату прислуги никогда не заходят, а этих свяжем и хлебала заткнём. А ты Нику чего всё время молчишь? Давайте думайте, как дальше будем действовать.
— Петру, ты же знаешь, что мы не мастаки. Ты говоришь, а мы делаем. — вступил молчун — Вот и решай, а за нами дело не станет.
— Хоть вы нормальные пацаны, а не дешёвки ссыкливые. Боишься не делай, делаешь не бойся. Кто не рискует, тот и не банкует.
— Думайте быстрее, а то мне в туалет захотелось, а в комнате я не вижу таких удобств. Да и гостей положено хоть чаем напоить, если по нищете у вас к нему ничего нет. И хоть книжек дайте, если в доме есть хоть одна.
— Нику, принеси им журналы из моей комнаты и несколько книг, а потом проводи мамашу со щеглом в туалет. Пусть запасутся терпением. А мы тем временем пойдем и обсудим всё с Вованом.
Ну вот послабления режима я добился, они чувствуют свою принадлежность к высшей касте, но опаска ещё присутствует. Олигарх, в будущем, просто распорядился бы закопать разговорчивого на пару метров под землю, поболтать с червями.
У этих острастка ещё есть, недаром в следующем году разразится скандал с южными республиками, на пике которого и взлетел Иуда Шеварднадзе[3]. Он-то просто освобождал места для своих доверенных людей, обязанных лично ему, и готовил основы личной власти в Грузии.
А центральные власти купились на эту дешёвку, и позволили прочим горбачёвым идти тем же путём, и создавать личные кланы во власти. К тому времени Политбюро уже изрядно подряхлело и впало в маразм. Вот и позволили подлым приемом с царским сервизом отодвинуть Григория Романова[4] с его позиций в Политбюро. Черный пиар и дворцовые перевороты[5] эти суки никогда не чурались применять против своих противников.
Все эти грязные методы прихода к власти разрушителей я неоднократно описывал в своих заметках, направленных в Москву, но думаю не мне открывать членам Политбюро, как делаются такие вещи. Мне у них учиться и учиться, но перекрыть возможность такой подковёрной технологии привода к власти деструктивных сил, должны были бы озаботиться.
И меня более беспокоят не коммунистические догмы, проповедуемые народу, а именно благо всего этого народа, в один миг оказавшегося среди обломков некогда могучего лайнера. Куда там размазывать слёзы и сопли, наблюдая гибель Титаника в фильме? Катастрофа страны унесла более 30 миллионов жизней и оставила кучу тлеющих войн.
[1] — Анекдот, древний, как дерьмо мамонта. Но тем не менее:
Обезьяна идет по лесу и видит плод на дереве. Подошла, и потрясла. Плод висит.
Она села и задумалась. Потом поспешила в кусты и отломила ветвь, а ей сбила плод.
— Идет по лесу Петр, видит плод, и стал трясти дерево. Плод висит. Тогда он почесал затылок и говорит:
— А чего думать? Надо трясти!
[2] — «Страшные слова» Янки из Коннектикута — представляют шуточные комбинации из сложных немецких слов-фраз; и переводится приблизительно так — Тревога, запретный! Гнусные попытки нигилистов взорвать динамитом театральную кассу!
[3] — Эдуард Шеварднадзе объявил о начале кампании по борьбе с коррупцией и теневой экономикой. За первые полтора года чистки кадров он освободил от занимаемых постов 20 министров, 44 секретаря райкомов, 3 секретарей горкомов, 10 председателей райисполкомов и их заместителей, назначив на их места сотрудников КГБ, МВД и молодых технократов. По данным В. Соловьёва и Е. Клепиковой, за 5 первых лет его пребывания на новом посту было арестовано более 30 тысяч человек, половина из которых являлись членами КПСС; ещё 40 тысяч были освобождены от своих постов.
[4] — Романов, наряду с Горбачёвым, являлся реальным претендентом на пост генерального секретаря ЦК КПСС после смерти Ю. В. Андропова, который, по свидетельству Андрея Сидоренко, ссылающегося на слова В. М. Чебрикова, также хотел видеть Романова своим преемником. Однако благодаря усилиям авторитетнейшего члена Политбюро, министра иностранных дел А. А. Громыко, на должность Генерального секретаря была избрана компромиссная кандидатура — тяжело больной К. У. Черненко. Для дискредитации Романова были запущены слухи о якобы заимствовании им из Эрмитажа сервизов Екатерининского времени, которые были разбиты во время шикарной свадьбы его дочери.
[5] — Днём 10 марта 1985 года личный врач К. У. Черненко констатирует смерть Генерального секретаря. Часть альтернативных Горбачёву наиболее перспективных кандидатов на высшую партийную должность находились в этот момент далеко от Москвы. В частности, Романов пребывал в отпуске в литовской Паланге и был проинформирован о смерти Черненко с десятичасовым опозданием. Не имея возможности вылететь из Клайпеды, он едет в Вильнюс и прибывает в Москву лишь на следующий день, чтобы оказаться перед фактом избрания на должность Генерального секретаря М. С. Горбачёва.