«Железные решётки мне не клетка,
И каменные стены — не тюрьма…»
Ричард Ловлас
Вчера мне исполнилось полгодика, и все дома дико радовались, а также затаскали и затискали меня на руках. Уж столько подымали и покачивали, что я чуть не срыгнул всё незадолго перед тем съеденное. Вот и терпел, как взрослый, не желая портить праздник окружающим.
Я бы и сам с радостью влился в празднование, но взрослую пищу мне нельзя, вина нельзя, да ещё все окружающие меня мацкают и сюсюкают наперебой. Мрак! Вот те, кому всё это льзя, пусть и празднуют.
Гостей понабежало, страсть. Друзья семьи, соседи, знакомые, и каждой подружке мамы Веры захотелось потискать живую куклёху. Нет, прижимания к девичьей груди и поцелуи, я им так и быть простил и в вину не ставил, но то, что меня теребили и качали с подбрасыванием, — это окончательно достало.
Мозгов сообща у всей их компании не наберется и унции, хотя большинство уже учатся в институтах. Вот бы поменяться местами на время, чтобы они ощутили, как мне это всё обрыдло.
А если бы уронили, да еще и головой на пол? Я-то технику безопасности неукоснительно блюду, у меня еще дел — вагон и малая тележка, а ценность информации я осознаю и вовсе более всех прочих.
Однако, мужик я, или где? Терпел и скрежетал еще не прорезавшимися зубками, стойко перенося все тяготы беспомощного состояния.
Особенно, дьявольски бесит и выводит из себя — разительное несоответствие внутреннего и внешнего. Ум за время размышлений при вынужденном безделье отточился до бритвенной остроты.
А как же иначе? Чистые сосуды и отличное снабжение головного мозга кислородом, да и сам мозг новехонький с иголочки, нейронов не угнетенных вредными привычками просто тьма! А вот голосовой тракт, ещё не сформирован как следует, и язык выдает по большей части лишь детский лепет. Карандаш в пальцах выводит сущие каракули из-за недоразвитости мышц и двигательных функций.
Вот и томлюсь в детской тушке у коей основное предназначение в данный момент осуществлять импринтинг[1], приспосабливаясь к окружающему миру. Мне же это абсолютно ни к чему, итак вредных укоренившихся привычек — выше крыши.
Долго, безумно долго, уж времени было в избытке, я в промежутки между длительным сном, в не менее длительных думах, размышлял над возможными последствиями той волны, что я попытался поднять в прошлой жизни. О возможном воздействии на ход истории тех каменюк, что я зафигачил в заболоченный пруд, наметившегося застоя. Определенные изменения должны были произойти, иначе я просто бы вернулся в старческое тело, доживать унылый век. И скорее всего, именно изменения исторической линии — воспрепятствовали такому финалу.
Что же, в определённом смысле можно себя поздравить — мне удалось сдвинуть систему с мёртвой точки. Но вот пребывание в младенческой беспомощной тушке — особой радости пока не доставляет.
И всё же, основные страдания надеюсь позади. До взрослых наконец-то дошло, что я терпеть не могу — быть спеленатым, на манер египетской мумии, а совсем даже наоборот — предпочитаю активный образ жизни. Пеленки заменили детские одежки, но я сразу воспротивился распашонкам, в которых кисти рук под слоем материи, так как это сильно мешает разрабатывать руки и пальцы. Понятны опасения взрослых, что я начну грызть пальчики, когда начнут резаться зубки, но, в конце концов, даже в их заскорузлые взрослые головы должно было бы дойти, что я вовсе не обычный несмышлёный младенец. Я их неуклонно готовлю к мысли, что в семье у них растет вундеркинд. Ни больше, ни меньше.
Мне же требуется приложить все силы для исполнения предназначения, и с каждым прошедшим месяцем, бездействие бесит всё более и более. А разум, как назло, заперт в сундуке[2], и «сундук» этот — моё детское тельце, да будет оно здорово и благословенно, и да не пучат животик газы, или скоро укропная водичка у меня из ушей польётся.
С особой остротой стал вопрос интерфейса с внешним миром, и меня, привыкшего к значительным объемам информации, просто бесит невозможность получать её в необходимых количествах. Мозг варится в собственном соку, обрабатывая лишь тонюсенький ручеек просочившейся из окружающей действительности информации. А так как я на довольно длительный срок перешел в разряд наблюдателей, мне критически важны сведения о политических процессах в стране и мире.
Я уже добился возможности просмотра вечерней программы новостей, благо в сетке вещания они соседствуют со «Спокойной ночи малыши»[3], и моё святое право ребёнка — требовать просмотра этой программы. В этом меня всецело поддерживали тётя Валя, Филя, Степашка и замечательный Хрюша. Правда бабушка Надя вначале пыталась сразу по окончании передачи тащить меня в кроватку, но этому всегда препятствовал мой громкий и неумолчный рёв. Так что семья смирилась, и позволили хоть так знакомиться с событиями в окружающем мире.
Однако обидно, что ручеек информации, получаемый из новостных передач слишком эфемерен, и не отражает даже сотой доли происходящих в обществе процессов. Конечно, неизмеримо приятнее слушать, что успешно собрали урожай или на таком-то заводе или фабрике открыли новое производство, а то и забили «золотой костыль» на очередной стройке века. Это совсем не те новости, в которых только и слышишь, что кого-то снова пристрелили, а у кого-то в очередной раз отжали бизнес, что какая-то гламурная особь мужеска али женска пола выкинула очередной фортель на тусовке, а то и очередная певичка вкурила чего забористого и зазвездила по-полной. Информационная составляющая таких новостей на уровне «белого шума».
Постепенно мне всё яснее становилось, что сама бабуся еще вволю не наигралась в дочки-матери, и постоянно оттесняет маму Веру от забот обо мне любимом. Естественно под благовидным предлогом, что той надо готовиться к поступлению в институт. Доводы сами по себе железобетонные, и та смирилась. Да, собственно говоря, не так уж она и противилась. У неё самой детство далеко еще не прошло, слишком долго в семье её опекали и баловали.
Этим бабке с дедом, я бы ни в жисть не доверил воспитывать еще одного ребенка. Вырастили они её — хорошей, доброй, честной и чистой, но уж больно инфантильной. И оттого у неё не выработались механизмы адаптации к окружающей действительности, а также воля и умение отстаивать свои взгляды и идеалы.
Вот и имеется в семье ещё один, но великовозрастный ребёнок. Про себя я её уже всё более внучкой почитаю, так мне проще, да и полностью соответствует её подготовленности к жизни. Внучки, конечно, тоже разные бывают, но это не наш случай.
Ну что поделать, её воспитанием придется заниматься уже мне, хотя я вовсе не мню себя эдаким Макаренко или Песталоцци[4]. Просто, тем бабке с дедом можно доверить только добычу пропитания, быт и репродуктивные функции. В этом они, безусловно, вполне на уровне, да и какие их годы.
Я весьма часто слышал их шебуршание, проснувшись ночью в неурочный час. Стенки-то в хрущобах из гипсокартона, так что слышимость великолепная. Верочка то спит, аки малое дитятко, спокойным и беспробудным сном. А они там за стенкой вовсю изображают «зверя о двух спинах»[5], копошатся, пыхтят, сопят, издают вздохи-охи, постанывают, а ритмичное поскрипывание диван-кровати, о многом говорит для знающего.
Да чего тут кривить душой, я и сам очень даже попыхтел бы на месте дедули. Зрелая красота бабули впечатляет меня даже больше, чем прелесть юности Верочки. Вторая слишком молода для меня — дитя-дитём, хоть и зело красива, а формы и вовсе, как у Венеры Боттичелли[6]. Я их обеих уже неоднократно обозревал и сравнивал. Кто же станет стыдливо прикрываться от грудного младенца? Они обе высокие, статные, с приятными округлостями, и без грамма лишнего жирка. Неизменно притягивают взгляд — большие васильковые глаза с длиннющими ресницами, аккуратный нос античной формы, яркие манящие губы, на правильном овале лица окаймлённого пышными русыми волосами. Одно слово — истинные русские красавицы.
Эх… мечты-мечты, где ваша сладость? Мне-то до практической реализации основного инстинкта в его ГолыйВудской интерпретации, ещё долгие и долгие годы, уж никак не менее двенадцати-тринадцати лет. А пока приятным бонусом является, когда они обнимают и целуют меня нежными губами, а еще можно прижаться к бочку и сладко посапывать в объятиях одной или другой.
Да и на эти первые годы я основным инстинктом для себя почитаю инстинкт самосохранения. И в моей семье все весьма заинтересованы уберечь от любых невзгод хрупкое детское тельце, и приложить максимум стараний для его безбедного взросления. Даже становится несколько стыдно, что я вроде того кукушонка произрастаю во второй семье, и за это я стараюсь платить им своей любовью и признательностью.
Я стараюсь выразить чувства поведением и словами, но пока, что та собака — всё понимаю, но сказать толком не могу. Не зря Франсуа Рабле[7] описывал собаку, как самое философское животное, так как всё чего она тщится добиться — это лишь толика мозга.
И поэтому я постоянно тренируюсь, ведь дорогу осилит идущий, несказанно при этом радуя бабулю успехами, когда её тренированное ухо из лепета выхватывает знакомые слова. Обычные — баба, деда и мама, уже давно пройденный этап, сейчас усиленно тренирую скилл по произношению многосложных слов и предложений. Успехи пока не блестящие, и что-то более сложное — срывается в детский лепет. Но, тем не менее, я у бабуси — родная кровинушка, и предмет постоянной, непреходящей гордости, особенно при прогулках в парке.
Природа уже расцвела и по-весеннему тепло, кругом распускающиеся цветы на ветвях и клумбах. Запахи одуряющие, пахнет цветением, свежестью и весной.
В парке возле озера повсеместно цветет сирень, и её одуряющий аромат чувствуется везде. Кое-где и кусты жасмина зацвели, все запахи смешиваются в крепкий коктейль ароматов, а вот бензиновой и солярной вони нет и в помине.
Мы с бабулей каждый вечер обосновываемся на скамеечке, а я, спасибо тренировкам, давно держу голову и сижу, уверенно действуя руками и ногами. Зачастую мы устраиваем аттракцион и начинаем с ней разговаривать. Соседствующие мамаши и прочие гуляющие выпадают в осадок, соотнося возраст и уровень беседы. Конечно, моя речь пока ещё в большинстве детский лепет, но все дивятся.
И бабуля ни на что не променяет эти прогулки на ярмарке тщеславия. Она так много обо мне заботится, что я полагаю потакание её небольшой слабости — всего лишь малым воздаянием за её труды и любовь. Ничего, дайте немножко времени, и мы еще не так будем зажигать.
А вообще-то в парке лепота. Благо тополя ещё не вымахали, чтобы засирать весь город своим пухом. Надо не забыть, потребовать их повсеместной вырубки, а то через десяток лет вымахают такие, что три недели мая невозможно будет высунуть нос на улицу или открывать в квартирах форточки и окна. Любят сучьи партократы организовывать кампании, направляя всех: распахивать целину, повсеместно сажать кукурузу, а в городах тополя (и это бедствие, нам в довесок к традиционным дуракам и дорогам). Думать им не надо, ответственность брать тоже, зато можно отчитаться в выполнении указаний свыше, да ещё и с процентами перевыполнения плана.
Нравится мне быть вместе с бабусей, и я уже распланировал и решил, что надо её переводить на занятие чисто домашним трудом, ибо есть в этом некий большой резон. Верочке то надо учиться, а мне с кем быть весь день? Несколько раз пробовал бабусе озвучить, что не фиг по ночам просто так колготиться, самое время ребеночка в проект закладывать. Мне весьма сподручно будет воспитывать на своём примере, тем более, сидя рядом на горшках. Но бабуля, похоже, соскользнула с темы, сделав вид, что не поняла мой лепет. Ага, так-то большинство понимает, а здесь вдруг и не разобрала.
Всё одно додавлю я их, так как догадываюсь, что дедушка Павел явно будет не против прибавления в семействе, теплится в нём надежда на сынишку. Внук, конечно, есть уже, но и сын в хозяйстве очень бы сгодился, как продолжатель рода.
Я же по его стопам точно не пойду. Он строитель и на работе его весьма ценят. Он весьма неплохо зарабатывает, но как обратная сторона медали — дома совсем немного времени проводит. Ну так мне к такому не привыкать, не он один такой. Мужчина состоит из мужа и чина. Чин у него в их строительном тресте хоть и не самый высокий, но семью легко прокормит, даже с будущим прибавлением. А бабулю следует определить в декретный отпуск — сидеть с несколькими детьми и заниматься их взращиванием. Но им баловать детей больше не позволю, а то уже вырастили один такой тепличный цветочек.
А еще я стал осваивать патентованный метод чтения газет вверх ногами, в подражание Наташе из «Студентки, комсомолки, спортсменки»[8], но пока дело движется с большим трудом. Я и в прежней жизни не очень-то жаловал газеты, предпочитая статьи и научную литературу, а от качественной литературы за уши было не оттянуть. И всё же надо стараться. Как еще получить больше сведений об окружающей жизни? В газетах её много больше, чем в новостях.
По мне, так лучше пару ясельных лет побыть незримым оком, и понаблюдать, какие же перемены мне удалось инициировать? Продумать и посмотреть, а нравятся ли мне они и к чему ведут?
А пока первое, что я попрошу у бабули — это оклеить стенки комнаты листами с математическими формулами. Плагиатить, так плагиатить по-крупному, и только лучшие образцы. Буду косить под известный исторический прецедент [9], мне же скоро выдвигаться в вундеркинды, это уж всяко безопасней, чем светить знаниями перед конторой глубинного бурения. А то и оглянуться не успею, как могу оказаться в очень охраняемом уголке. А клетка — она клетка и есть, несмотря на золотые прутья.
Лучше потихоньку проявлять разумность и дар предвидения. А там глядишь, и определенные прозрения «золотого ребенка» легче будет продвигать в жизнь.
Я им ещё засвечу Вангу местного разлива. Благо она пока не столь широко пропиарена, и можно побороться за первенство, так как с древнейших времен известно, что «устами младенца — глаголет истина». Вот и буду раскручивать этот тренд.
А еще я тренирую пальцы и руки, стараясь калякать маляки. И начал, конечно же, с Верочкиных тетрадок, так как оказались ближе всего под рукой.
Она ведь корпит над учебниками и тетрадками, готовясь к вступительным экзаменам. В прошлом то году пролетела, как фанера над Парижем. Там был уже такой срок, что того и гляди от стресса могла родить прямо на экзамене, вот это было бы феерично, но для меня фатально. Но в семье рассудили здраво, что какой смысл поступить, и сразу брать академ в самом начале первого курса?
Надо бы её на ин-яз настрополить, или филологию, точные науки стопроцентно не её. В них я бы мог ей ощутимо помочь, но не тянуть же её за уши до пятого курса? Нет уж, увольте! Я её безусловно люблю, но не настолько, чтобы все остальное забросить из-за подобной блажи. Да и на ин-язе могу несколько подмогнуть в аглицкой мове.
Обычно, я стараюсь не мешать подготовке Верочки, и тихо сижу, «играясь» с её учебниками. Сегодня попался учебник литературы, вот пытаюсь читать эту пакость. Кто же у нас там «светлый луч в темном царстве» или «лишний человек», и какие сны видела Вера Павловна, а также всяческую прочую пургу этих признанных литературных критиков. Всяких там Белинских, Писаревых и Герценых. Мало им было в «Колокол» ударить, так еще в учебнике везде отметились. Такой-то написал то, отметил это, дал оценку произведению. Нет, костыли иногда нужны, но только немощным. Не всех же поголовно к ним приковывать! Учащийся сам должен следовать своему пониманию книги, и только если запутался, прибегать к этим поучителям душ человеческих.
Белинский и вовсе у меня отвращение вызывает, тот еще тип в жизни был. Мало что западник, так еще на всю голову больной национализмом. Тогда это не считалось предосудительным, но его пассажи в письмах, даже Гитлера с Альфредом Розенбергом[10] заставили бы позеленеть от зависти. Друзья его, тот же Герцен — ничем не лучше. Слинял за бугор и оттуда испражнялся на Россию и её дремучее население.
Долой эту мерзость! «В печку её!», как говаривал Филипп Филиппович. Придется побеспокоить Верочку и попросить «игрушку» по другому предмету. Жаль она меня плоховато понимает, в этом ей тоже далековато до бабуси. А то бы попросил учебник обществоведения, чтобы проштудировать, и выявить благоглупости в нём, чтобы затем предложить вымарать их из всех учебников. Всё польза будет, и не придется будущим поколениям учащихся зубрить эти неудобоваримые постулаты и очевидную ахинею.
Непросто будет этим учёным мужам устоять в споре с младенцем. Ведь можно аргументировано доказать, что вред от их тупых домыслов и натянутых не к месту цитат из классиков — виден даже новорожденным.
Попросить учебник то я попросил, но Верочка не поняла и всучила учебник по химии. Листал, листал учебник и в какой-то момент понял, что ничего не понял! А вообще-то, физик Резерфорд сказал, когда ему присвоили нобелевскую премию по химии: «Все науки делятся на физику и коллекционирование марок». В чём-то он прав, и зная физическую основу процессов — легче постигать химию. Но вот умеют наши ученые мужи понапичкать учебник формулами и прочей хренью, а суть изучаемого при этом не дать. Понимаю, осознание того, что написанное доступно лишь узкому академическому кругу — усиленно лелеет их ЧСВ.
Однако, у того же Полинга — понятно всё. Недаром по его учебникам учат в ВУЗах, где нужна реальная отдача в виде знаний, а в школах вот по такому убожеству. Блин, опять того же Резерфорда на них нет с его изречением о подобных учёных[11], коих он приложил: не в бровь, а в глаз.
Ладно, буду страдать, и через тернии к знаниям искать извилистый путь до прихода бабули с работы, и пока она перекусывает, подкрепится самому, и гулять в парк с бабулей. Благо дни длинные и темнеет поздно, а опасаться, что женщину с ребенком кто-то в парке обидит — так такое и в голову никому не придёт.
А может плюнуть на учебник? Да подумать о своих близких, хоть это и болезненно. Родители у меня есть и сестра, да и «альтер-эго»[12] тоже имеется, я их всех люблю, сильно по ним скучаю, и очень надеюсь, что у них всё благополучно. Но на данный момент ни увидеться, ни поддерживать с ними связь никак невозможно. Их телефон, скорее всего, на прослушке, а добраться к ним своим ходом для меня нереально, не мобилен я на данном этапе. Буду постарше, так попрошусь на экскурсию с Верочкой в Универ, там может и смогу с Татьяной увидеться. Может удастся их сдружить.
А так из остальной родни у меня только одна бабушка, так что эти бабуля с дедулей вполне нормально вписались (правда эта бабуля иногда заставляет мои мысли блуждать совсем в иных сферах, но так по реальному возрасту я ей в отцы гожусь).
А Верочка, моя печалька, заняла место внучки, и я должен обустроить её жизнь, придать её характеру твердость, целеустремлённость и решительность.
А недокомплект родителя по этой линии — это громаднейший плюс. Итак, воспитывать всех в семье, еще та работёнка, а тут бы ещё один под ногами путался. Да и как бы еще вписался в нашу новую семью?
Стоило бы только выяснить, что это за птица, и при каких обстоятельствах Верочке дитятко заделал? В семье, сколько ни прислушивался — об этом ни слова не услышал, а сие — весьма подозрительно есмь.
Я же знаю, что меня не в капусте нашли, и очень бы хотелось переломать ноги тому аисту, что принял участие в доставке. Нет, жестить я не собираюсь, или устраивать «Страшную месть» по рецепту Миколы Васильевича. Как-никак, но папашка внес свой вклад, чтобы я мог продолжить этот путь., что безусловно является смягчающим вину обстоятельством. Но он обманул и обидел мою внученьку, мою красавицу. Вот ни за что не поверю в разгульный образ жизни Верочки. Ни дома из бесед, ни в общении с посторонними не замечал подобных примет.
Скорее всего, первый же раз — явился единственным и решающим. Прямо по термину мать-одноночка. Вот за её попранное доверие и любовь, этот козёл и должен сурово ответить, а уж я постараюсь придумать что-то очень мерзкое и позорное, притом нисколько не летальное.
А может и воспитаю в Верочке должный характер с должной долей стервозности, а затем натравлю на этого фрукта. Уж он у нас попрыгает, как на раскаленной сковороде. Ему, прелюбодею мерзкому, самое там и место.
[1] — Запечатление, или импринтинг (от англ. imprint — оставлять след, запечатлевать, отмечать) — в этологии и психологии специфическая форма обучения; закрепление в памяти признаков объектов при формировании или коррекции врождённых поведенческих актов. Закрепление признаков объектов происходит преимущественно на ранних этапах жизни, чаще всего вскоре после рождения, и возможно лишь в течение определённого, обычно весьма ограниченного, срока — «сенсибильного» (или «критического») периода. Как правило, результат запечатления с очень большим трудом поддаётся дальнейшему изменению. («необратимость» результатов запечатления)
[2] — аллюзия из книги «Властелин хаоса» цикла «Колесо времени» Роберта Джордана. Где Ранда ал’Тора перевозят в Тар Валон по приказу амерлин Элайды — «В сундуке, сложив посредством Силы так, что его голова оказалась между коленей», и избивая на каждой остановке, после выгрузки сундука из фургона.
[3] — «Спокойной ночи, малыши!» — советская и российская вечерняя телепередача для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Программа выходит с 1 сентября 1964 года.
[4] — Антон Семёнович Макаренко (1 [13] марта 1888, Белополье, Российская Империя — 1 апреля 1939, Голицыно, РСФСР) — всемирно известный советский педагог, писатель. Выдающиеся достижения в области воспитания и перевоспитания молодёжи, подготовки к её дальнейшей успешной социализации, выдвинули его в число известных деятелей русской и мировой культуры и педагогики.
Иоганн Генрих Песталоцци (нем. Johann Heinrich Pestalozzi, 12 января 1746, Цюрих — 17 февраля 1827, Бругг) — швейцарский педагог, один из крупнейших педагогов-гуманистов конца XVIII — начала XIX века, внёсший значительный вклад в развитие педагогической теории и практики.
[5] — «Зверь с двумя спинами» — cамое раннее известное появление фразы находится в «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле, как фраза la bête à deux dos.
«Эти двое часто делали двухспинного зверя вместе, радостно растирая и поглаживая друг друга своим беконом».
[6] — «Рождение Венеры» — картина итальянского художника тосканской школы Сандро Боттичелли.
[7] — Франсуа Рабле (фр. François Rabelais; предположительно 1494–1553, Париж) — французский писатель, редактор, врач. Один из величайших французских сатириков, автор романа «Гаргантюа и Пантагрюэль». Является одним из авторов, заложивших основы современной европейской литературы.
[8] — «Студентка, комсомолка, спортсменка» Сергей Арсеньев «Эксмо», 2012 год.
[9] — На одну из детских комнат не хватило обоев и стену оклеили листами из печатного издания лекций по дифференциальному и интегральному исчислению академика М. В. Остроградского. В таком виде комната простояла много лет — и маленькая Софья Ковалевская проводила перед этой «таинственной» стеной целые часы, в результате чего многие формулы и фразы врезались ей в память.
Софья Васильевна Ковалевская (урождённая Корвин-Круковская; 3 [15] января 1850, Москва — 29 января [10 февраля] 1891, Стокгольм) — русский математик и механик, с 1889 года — иностранный член-корреспондент Петербургской академии наук. Первая в Российской империи и Северной Европе женщина-профессор и первая в мире женщина — профессор математики.
[10] — Альфред Эрнст Розенберг (нем. Alfred Ernst Rosenberg; 31 декабря 1892 [12 января 1893], Ревель, Эстляндская губерния, Российская империя — 16 октября 1946 года, Нюрнберг, американская зона оккупации Германии) — государственный и политический деятель нацистской Германии, один из наиболее влиятельных членов Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) и её идеолог.
[11] — «Если учёный не может объяснить уборщице, которая убирается у него в лаборатории, смысл своей работы, то он сам не понимает, что он делает». Эрнест Резерфорд, физик.
[12] — Alter ego («альтер эго»; в переводе с лат. — «другое я») — реальная или придуманная альтернативная личность человека либо персонажа, в характере и поступках которого отражается личность писателя. Здесь — это ученик школы в теле которого главный герой обосновался, а затем освободил в первой книге цикла, его реальная юношеская ипостась.