«Хватит делать дураков
Из расейских мужиков!
Мне терять теперя неча,
Кроме собственных оков!»
«Про Федота-стрельца, удалого молодца»
Леонид Филатов
Ну вот, я всё-таки уболтал Всеволода Никитича съездить со мной в общежитие иностранных студентов и пообщаться с ними. Сидеть в пустой квартире было, и правда скучновато, а пока мы ехали в общежитие я показывал и рассказывал ему о городе. Неподалёку от общежития мы оставили машину и далее пошли пешком.
Вахтёры меня знали, и потому пропустили без проблем. Мы зашли и постучались в дверь к Кристине и Фридеру. Но их не оказалось на месте, хотя лекции уже должны были завершиться. Тогда поднялись на второй этаж к Хайди. Она была в комнате, и мы после некоторой задержки, пока она наводила порядок, зашли к ней.
Извинились за неожиданный визит и пояснили, что все наши переехали в домик и наводят там порядок, а с меня одна польза в этом деле — не мешаться под ногами. Вот зашли в гости к ним, так как в квартире остались только голые стены. Посмеялись, а я предложил им поговорить по-немецки, пока я посижу и отдохну.
Постепенно они разговорились, и о чём-то бодро беседовали. А я предупредил, что схожу в гости к Нгуену, и Хайди знает, где его комната. Далее отправился к лестнице и спустился на первый этаж. По пути постучал к Кристине с Фридером. Они уже пришли, и я им сообщил, что мой прадед в комнате у Хайди, и они там что-то обсуждают по-немецки, а так как я ничего не понимаю, потому и пошел в гости к Нгуену. Они тоже могут подняться и присоединиться к беседе.
Затем пошел дальше и, наконец, добрался до нужной комнаты. Постучал в дверь и стал ждать. Его тоже не оказалось на месте, и немного постояв, побрёл обратно на второй этаж. Там застал уже четверых довольно бойко что-то рассказывающих друг другу, но ничего не поняв, стал в шутку пенять немцам, что мне нужна помощь в освоении языка, а то прадедушка скоро уедет в Москву, а мне будет не с кем изучать язык. Стал усиленно напрашиваться в ученики к Хайди, пояснив, что мне будет стыдно не знать немецкого языка, раз пра-пра-бабушка была чистокровной немкой. И они просто обязаны взять надо мной шефство в этом вопросе, и над Верочкой тоже, так как к ней — это тоже напрямую относится. Они стали что-то бойко расспрашивать у прадеда и по именам и фамилии, я понял, что он рассказал про свою мать, а также её отца — немецкого инженера, после революции вернувшегося в Vaterland.
Они еще какое-то время с прадедом что-то обсуждали, но заметив, что я немного заскучал, вскоре перешли на русский. Извинились и пояснили, что им приятно общаться с тем, кто отлично говорит на немецком языке. Правда подчеркнули, что в некоторых случаях сейчас говорят иначе, и такие обороты сохранились в основном в книгах, но учитывая возраст прадедушки — это вполне понятно.
Ещё они время от времени посматривали на его военные медали и ордена. Я пояснил, что Всеволод Никитич служил во время войны в разведке и воевал с фашистами, напавшими на нашу страну. А с тех пор учит детей физике в школе.
Они удивились, что не немецкому языку, но я пояснил, что сейчас все учат английский язык, а немецкий учили в основном довоенные поколения. Я английский уже освоил, и вот хочу изучить немецкий язык. Правда, слышал, что его трудно осваивать после английского. Слишком много путаницы. Но учить надо, тем более, что возможно обнаружатся родственники в Германии.
Базу под занятия языком я подвёл железобетонную, и такие занятия не будут никому казаться удивительными, или ещё хуже подозрительными. То есть легендирование и прикрытие проведено основательно. Рассказал, что прадедушка помог мне перевести тексты песен на немецкий. А то джуниор, принёс еще несколько песен записать ноты, а так как возможна поездка в ГДР и их исполнение там, то у меня будет позже просьба, чтобы они прослушали, когда песни будут отрепетированы. Мне будет интересно знать их мнение, понравятся ли они немецкой молодежи?
Нас немецкие студенты еще и накормили, да чаем напоили. При этом общались с прадедом на немецком языке, а я прислушивался к произношению и общему построению речи. Никуда не деться, а учить придётся, нельзя рушить легенду и дезавуировать встречи с Хайди. А я очень надеюсь, что их спецслужбы будут делиться со мной информацией о нашем руководстве. К тому же надо скорее осваивать язык, так как есть ещё несколько важных проектов, которые будет лучше всего проводить именно с ГДР. А постоянно зависеть от переводчика — это недопустимая роскошь.
По дороге к выходу из общежития нас проводили Кристина с Фридером, и мы с ними распрощались у вахтёра. А когда мы вышли из общежития, и двинулись к машине, Всеволод Никитич спросил, что это было, и зачем я всё затеял?
Я ему вкратце пояснил, что наши престарелые руководители за прошедшее с получения информации время, не сделали ровно ничего значимого. И у меня нет никакой информации о том, что в тех сферах происходит. Да собственно, как и у большинства советского народа. Весной прошлого года прошел съезд КПСС и теперь до конца 9-ой пятилетки никаких событий такого значения не предвидится, ни пленумов ничего прочего.
Возможно немцы, поделятся со мной подобной информацией, я им помог в нескольких серьезных вопросах, и, думаю, они этого не забыли. Я знаю, что оказанная услуга ничего не стоит, но у достойных людей это всё-таки не так.
Прадед поинтересовался, в чем я им мог оказать такую помощь? А я не собирался делать из этого тайны, пояснив, что полноправным членами ООН они должны были стать только в этом году, а уже стали в прошлом, и это событие государственного масштаба. Они и сами молодцы, что так чётко воспользовались полученными сведениями, не в пример нашему руководству.
Приятно, когда полученная информация используется по назначению, а не пылится на полке, теряя смысл. Для чего я тогда с таким трудом всё вспоминал и записывал? Зачем искал каналы доставки? Не проще ли было наслаждаться молодостью, веселиться и гулять с товарищами по школе?
Они там все в Политбюро уверены в важности своих дел, а на наши усилия им плевать. Вечный принцип — «ничего, бабы ещё нарожают». И попаданцев из будущего тоже? Им представился уникальный шанс — знать, что в прикупе. А они его спускают в унитаз. Похоже, судьбы страны их давно не волнуют, и они вольготно доживают свой век в самом фешенебельном доме престарелых. А я им по возрасту почти ровесник, но меня что-то заставляет стремиться отвернуть страну от пропасти впереди, так как моста в коммунизм там нет.
Мы уже почти подошли к машине, и я закончил ворчать по-стариковски. Сорвался, но при прадеде можно — он поймёт. Сам прекрасно знает, как обидно видеть плоды всех твоих усилий — просто выброшенными на свалку.
Интерлюдия
Киев. Институт кибернетики Академии наук УССР.
Кабинет академика Глушкова
— Добрый вечер, Виктор Михайлович. Вы, как всегда после работы, ещё на месте?
— А где мне быть, Борис? Вон сколько работы, а ещё и эта чертова писанина: отчёты, сводки и прочая макулатура. Вот и приходится разбираться со всем этим. А у тебя что? Ведь только недавно Новый Год отпраздновали, а ты тоже задержался тут.
— Да вы же сами сегодня подписывали получение секретной корреспонденции и мне передали разбираться.
— Так это было совсем недавно, только утром. Неужели так быстро разобрался?
— Да я почти сразу разобрался и долго возмущался, что над нами издеваются. Он припомнил наши споры по интерфейсам, когда мы ему предлагали проверенные параллельные, и писали, что последовательные слишком сложны в реализации и не позволяют достичь высоких скоростей.
— Да я помню. Он ни за что не соглашался на наши предложения. И что он там такого прислал?
— Так в том-то и дело Виктор Михайлович, что взял RS-232 и на его базе разработал промышленный интерфейс с подключением большого количества устройств к одной линии связи, при дальности до километра. А из известного нам RS-232 он оставил один скелет, отбросив все нагромождения. Схемная реализация оказалась действительно несложной, и я проверив её, не нашёл проколов. Я уже поручил нашим лаборантам собрать два идентичных устройства для проведения эксперимента.
— Думаешь, будет работать? И на таком расстоянии?
— Сначала проверим на коротком расстоянии, и только с двумя устройствами. Но, похоже, должно работать.
— Значит, он решил нам показать и доказать, что именно он был прав в том споре. Не так ли Борис?
— Выходит, что так. Он наглядно хочет доказать, что надо выходить, время от времени, за границы привычного и смотреть со стороны. Не следовать нагромождениям излишней универсальности, для поддержки устаревших устройств. Опять же в стандарте он проводит мысль, что при пакетной передаче информации, а именно такая и ожидается в будущих системах, проверки целостности единого слова в переданных данных — скорее вредны, чем полезны. А информацию проще и быстрее передать повторно, чем квитировать передачу каждого слова. Еще и поязвил, что давно существуют корректирующие коды, восстанавливающие информацию и не требующие большой избыточности в посылках.
— Да, оказывается, ещё та язва. Но в этом он прав. Мало кто сейчас задумывается об использовании таких кодов при передаче пакетов информации. И он действительно прав, что даже если не получится восстановить весь пакет, то его быстрее передать заново, чем заниматься проверкой целостности каждой посылки и её повторной передачей в случае искажения.
— Сейчас, когда мы передаем малые объёмы информации, его подход неочевиден. Но в будущем, объёмы данных в ОГАС будут огромные, и там его подход будет предпочтительным. Действительно, надо будет найти математиков специализирующихся в теории кодирования, и узнать наиболее предпочтительные для нас восстанавливающие коды, при передаче на очень дальние расстояния. Специалисты, обеспечивающие связь с удалёнными спутниками, скорее всего уже сталкивались с подобными задачами. И только наша секретность не позволяет нам ознакомиться с результатами их усилий и применить у себя.
— Хорошо Виктор Михайлович. Я поговорю с несколькими знакомыми. Возможно, они подскажут, кто занимался подобными проблемами. А тогда выйдем на специалистов в этой области.
— Да поспрашивай, и держи меня в курсе дел по присланному интерфейсу, будет интересно посмотреть на работающий образец. Так как на многих предприятиях приходится осуществлять соединение ЭВМ на таких или близких к ним расстояниях. Сейчас это решается в каждом случае индивидуально и без какой-либо стандартизации. А эти модули можно подключить к существующим ЭВМ?
— В том то и дело, что вполне возможно. В каждом случае понадобится согласующие схемные решения, но они не будут слишком сложными. Такое ощущение, что он именно старался унифицировать решение задач связи большого количества устройств, подключённых к одному промышленному интерфейсу.
— Понятно, тем более интересно. Когда заработает, обязательно меня пригласи посмотреть. Это, конечно, щелчок нам по носу, за все наши сомнения. Но тогда придётся признать, что он держит своё слово. А как продвигается разработка самого ядра микроконтроллера, как он именует его. Нет ли проблем?
— Да мы пока на самых ранних этапах проектирования, но каких-либо серьёзных проколов не наблюдалось. По мелочам мы сами разобрались, так как он не всё описывал до конкретной реализации. Очевидно, не знал наших наработок, и оставил эти решения за нами.
— Всё-таки интересно, откуда его выкопали сотрудники КГБ? Ни на одного из наших коллег не похоже. Слишком всё инородно и странно. Он намеренно отбрасывает большинство общепринятых в данный момент решений. А вот с известным RS-232 разделался, как бог с черепахой. Тут волей неволей задумаешься о выдумках нашей молодёжи.
— Нет, Виктор Михайлович — это бред. Ни к чему марсианам наш доморощенный RS-232. Просто он нам в который раз передает послание, что необходимо выходить за границы привычного и общепринятого. Общественное согласие по вопросу, ещё не является критерием истины. А вот если его схема заработает, и мы сможем реализовать связь между разными ЭВМ, то это уже будет критерием истины, так как будет дано нам в ощущениях.
***
А наутро к нам с прадедушкой забежала Верочка и сказала, что они практически большинство мебели расставили, и уже приступили к наведению порядка. Печка нормально прогревает помещение, и спать тепло и уютно. Они почти обустроились, одно плохо — продукты приходится издалека носить.
Но нам можно уже полностью переселяться, и передать ключи новым жильцам. Так и решили поступить. А пока взялись за разборку моей кроватки, чтобы вывезти на машине. Благо она весьма компактно собирается и в багажник «Волги» должна поместиться, когда мы начнём переезд в домик. Сама машина до него может не доехать, Дорогу изрядно разбили грузовые машины. Но оттуда её до домика донесут взрослые. Теперь только дождёмся новых жильцов, чтобы передать им ключи.
Там нам будет куда веселее вместе со всеми. Правда мы и тут не скучали, а вчера после возвращения из общежития, проговорили с Всеволодом Никитичем весь вечер допоздна. Мне было интересно послушать про его жизнь. О 20-х и 30-х годах, сравнить с ранее слышанным, для получения более полной картины. И конечно послушать о войне из уст фронтовика.
Он в свою очередь интересовался моими воспоминаниями, и я рассказал немногое о бытовом уровне из того будущего. Поведал о шальных 90-х, что были куда занятнее НЭПа. О слиянии партийной номенклатуры с криминалом, по причине общности их интересов по ограблению всего прочего народа.
Рассказал о невыплатах зарплат по 9 месяцев, и о шоковой терапии, для народа, привыкшего к стоимости товаров и продуктов, не менявшихся десятками лет. И о жизни, когда к моменту получения зарплаты, на неё можно было приобрести разве что несколько буханок хлеба.
Руководство страны эти проблемы тогда абсолютно не беспокоили, так как они делили вкусняшки в добывающих отраслях экономики. Не до этих мелочей им было.
Вспомнил сказку Леонида Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Прадеда предупредил, что это будет нескоро написано, но очень злободневно на любой момент времени, а автор сейчас только начинающий актёр театра на Таганке, и пока мало кому известный. Его главные фильмы — ещё впереди.
Со многими купюрами воспроизвел сказку, хоть и слышал сотню раз. Но запоминание странный процесс. И всё время что-то своё подкидывает, при воспроизведении. Прадед сидел и только улыбался время от времени, но к разборкам с народом стал и вовсе посмеиваться, особенно царской заботе:
«Зря ты, Федя, для меня
Мой народ — моя родня.
Я без мыслей об народе
Не могу прожить и дня!..
Утром мажу бутерброд -
Сразу мысль: а как народ?
И икра не лезет в горло,
И компот не льется в рот!
Ночью встану у окна
И стою всю ночь без сна -
Все волнуюсь об Расее,
Как там, бедная, она?»
Ещё ему понравились слова, очень напоминавшие раскаяния и отречения ЧСИР-ов[1]:
«Не сумел, не устоял.
Не имел, не состоял.
Не был, не был, не был…
Даже рядом не стоял.
Оправдаю. Отслужу.
Отстрадаю. Отсижу.
К угнетающей верхушке
Больше не принадлежу!»
Я попутно рассказал про всепьянейшего царя Кирюху, который первым явился с красным бантом после отречения Николая Александровича, надеялся, что его попросят на царствие. И про его жизнь в эмиграции, о том, что он поддержал Гитлера и его нашествие на нашу страну. Да и чему тут удивляться — Романовы испокон веку, даже при царе Иоанне Васильевиче были предателями.
Прадед посмеялся и заметил, что не люблю я монархов, на что мне осталось только возразить, что монархия была бы хороша, наследуй достойный и лучший. А у нас из царей лучшие были те, кто не должен был наследовать трон. А те, кого для этой роли воспитывали, обязательно заваливали дело.
А сын грузинского сапожника оказался куда более сильным монархом, чем все Романовы вместе взятые. Его на западе и принято называть «Красным монархом». А всего в личном владении после него — остались латанная шинель, да сапоги. И страна, которую он принял с сохой, а оставил с атомной промышленностью и почти готовыми космическими ракетами.
Всякое при нём было: много хорошего и не меньше плохого для некоторых граждан, но страну он оставил окрепшей и великой, а наследовавший фигляр — всё постарался разрушить и изгадить.
Прадед посмеялся и подытожил, что на 58-ю я уже раз десять наговорил. А я и не отрицал, что при отце народов вполне мог бы оказаться в том самом Гулаге. Грешен и не умею с самого детства, держать язык на привязи.
***
Новые жильцы пришли за ключами, аж после обеда, и извинились, так как забегались с оформлением ордера. Столько беготни и нервотрёпки. Я только улыбался их жалобам.
Нет спора — беготни много, но их не кидали с покупкой и продажей недвижимости в «Новом дивном мире». Когда такой человек со всей семьей становился бомжем, так как его кинули при данном действии, а власти вставали на сторону «добросовестных приобретателей или продавцов». А он улучшал свои жилищные условия до канавы или подмостья.
Не зря древние всегда говорили, что всё познается в сравнении. И когда сравнением служит относительно комфортная жизнь, то в жизнь в картонной коробке, никто из наших зрителей не верил, хоть такое показывали во всяких «международных панорамах»[2] или сериях репортажей наших тамошних корреспондентов. Не верилось в такое, разглядывая сытые и лоснящиеся лица ведущих.
Только и вспоминался анекдот, «А у нас негры, тоже не доедают…» Похоже, что наше телевидение с его узколобым руководством давно ведет пропаганду в пользу врага. С подобными сюжетами, в которые нашей публике ни за что не поверить. Получился из нашего народа массовый Станиславский, и топорные потуги (может и заведомые) отвергал массовым — «Не верю!»[3]
Мы передали жильцам их ключи и показали всю квартиру, попросили помочь перенести мою кроватку и раскладушку к машине, а сами вызвали её. Когда жильцы увидели приехавшую черную «Волгу», они были несколько ошарашены. Но мы быстро с помощью водителя, загрузили кроватку и раскладушку в багажник, и поехали в домик. Туда, я надеюсь телефон вскоре проведут. Уж больно непростые жильцы там будут проживать, и связь будет необходима. А пока подъехали насколько возможно, и попросили водителя остановить не доезжая, а то потом не сможет отмыть машину. Прадед пошёл позвать наших, чтобы перенести кроватку и раскладушку, а я остался в машине. По таким дорожкам, я ещё быстро ходить не умею и не хотелось задерживать Всеволода Никитича.
Наши подтянулись быстро, и молодежь потащила кроватку, а мы с Верочкой потихоньку по обочине пошли к стройке. Да, видок этот, я уже наблюдал в прошлом году, но тогда тут не стояло несколько разгружающихся машин, и не было суетящихся вокруг них людей. Прямо великое переселение народов. Но, несмотря на это, строительные работы продолжались довольно споро и другие домики тоже скоро будут достроены. Дай бог, тогда можно будет облагородить и дорогу с дорожками и приняться за строительство общих объектов, а также завершить строительство стены окружающей посёлок. Пока тут ещё проходной двор, но надеюсь это временно, и охрана на КПП всё-таки бдит.
А вот и «Home, sweet home!»[4] Ну что же, глянем, чего добились все остальные, пока мы бездельничали в квартире? Как я и думал Виктор Петрович завез книжную стенку, мне это уже рассказывала Верочка, но интересно было посмотреть, как её разместили, ведь предварительный план составляли ещё в прошлом году. Ага, ясно её установили в зале, где ещё и поставили сервант с посудой, они правда не очень подходят друг к другу и надо будет присмотреть подходящий сервант, он всё же должен стоять в зале. Книги теперь стоят вполне свободно, а не так как раньше были приткнуты там, где нашлось место. Понятно, что Виктор Петрович отметил это обстоятельство и знал, что нужно подарить. А один книжный стеллаж наверно почти освободился, и его стоило бы занести наверх в мою лабораторию. Там надо будет держать множество книг про специальности, а бегать по лестницам я еще не мастак.
А соображают родичи, и, пройдя все комнаты, где они показывали, что успели расставить, я его не увидел. Чья-то светлая голова сразу определила его наверх в мансардный этаж.
Туда сегодня не полезу, надо обживаться в своей комнатке. И разобрав, установить кроватку. Взрослые, оказывается, прикупили пару кушеточек с большими поролоновыми матрасиками, и они удобно встали одна в моей комнате для прадедушки, а впоследствии и для меня. А одна в комнате у Верочки. Комнатки почти одинакового размера, и небольшие — чуть более 10 квадратных метров. У дедушки с бабушкой комната самая большая, если не считать зала, но в нем идет лестница на верхний этаж в мансарду. Пока не до верхних комнат, а там будет — большая кабинет, и моя лаборатория поменьше. И то, что стены к тому же являются и крышей, совершенно не меняет дела. Для тех задач вполне подходят. Потолок там тоже ниже, чем на первом этаже, но для меня это не критично и для моих задач вполне подходит. Вот когда начну головой задевать за потолок, тогда и озабочусь, а до этого ещё лет и лет.
А пока с прадедом устроились в комнате и установили мою кроватку. Кто-то может и скажет, что почти квадратная комнатка маловата, особенно если ещё установить один стеллаж для книг, но я тут балы давать не собираюсь. Стол у окна стоит, кушеточка у одной из стен и моя кроватка у другой. Тут со временем и стеллаж для книг установим. А больше и ничего особого не нужно в комнате, спартанская обстановка — самое то.
А вечером я любовался, как горит печка. Такая же до самого потолка и отделанная кафелем была только в домике детства в Виннице. Правда там она была между комнатами и в углу, но я с детства любил смотреть на живое пламя. А ведь и верно — «до бесконечности можно смотреть на горящий огонь, текущую воду, и как другие работают». Именно этим мы и занимаемся, сидя у печки, и беседуя с прадедушкой. Там в коридоре у стенки даже стояли парочка чурбачков, на которых мы удобно уселись и блаженствуем от тепла исходящего от печки. Это приходит с возрастом, когда кровь становится, не так горяча, и зимними вечерами хочется погреться у живого тепла.
А когда печка прогорела, и осталось несколько углей, закинули туда картошечки. И не то чтобы нас плохо накормили, а бабуля расстаралась и вечером вся семья хорошо и вкусно поела, а старшие выпили за новое обиталище и удачу в нём. Я же потребовал блюдце молока и поставил в коридоре в уголок, там же положил и несколько пряников для домовёнка.
Все посмотрели с любопытством, но не стали протестовать. Обычаи надо чтить, а ещё потребовал, у Верочки, чтобы завтра нашли какого-то блохастика, и запустили в дом. Он и будет тут хозяином. На этажах их мучить не дело, а тут ему будет раздолье. Только пока он маленький и вокруг стройка, нельзя будет его далеко отпускать от дома.
А печенная в золе картошечка это опять же из детства, когда с удовольствием её трескали, сидя у костра вечерами. А сколько страшных историй детворой пересказали друг другу там же вечерами. И печеная картошка, в каком-то смысле — квинтэссенция такого детского мироощущения, когда вся взрослая жизнь впереди, и ожидаются лишь светлые и чудесные дали. Вот и пытаюсь ухватить хоть за краешек — это ускользающее чудо. Вспомнилась детская песенка, как пели её, сидя у костра, Так что, и сам запел:
«Здравствуй, милая картошка-тошка-тошка-тошка,
Низко бьём тебе челом-лом-лом.
Наша дальняя дорожка-рожка-рожка-рожка
Нам с тобою нипочём-чём-чём!
Ах, картошка, объеденье-денье-денье-денье -
Пионеров идеал-ал-ал!
Тот не знает наслажденья-денья-денья-денья,
Кто картошки не едал-дал-дал!»
Прадеду тоже понравилось почерневшими пальцами отколупывать подгоревшую корочку, и, подув, откусывать от еще горячей картофелины. У него, наверно, были свои воспоминания, но я не стал выспрашивать, чтобы не нарушить этого волшебства единения человека и живого огня.
Никакие батареи парового отопления не в силах дать подобное. Наверно потому и нагромождают себе камины на полкомнаты, чтобы почувствовать нечто схожее. А Штирлиц тоже пёк картошечку в праздник 23 февраля, вспомнилось мне вдруг, и я весело рассмеялся.
[1] — ЧСИР — члены семей изменников Родины.
[2] — «Международная панорама» — международный тележурнал Центрального телевидения. Производство Главной редакции информации ЦТ (1969–1988).
[3] — «Не верю!» — фраза, ставшая легендарной в мире кино, театра и в бытовой сфере после того, как её стал употреблять в качестве режиссёрского приёма К. С. Станиславский. Также существует в виде: «Станиславский сказал бы: не верю!».
[4] — Home, sweet home! — традиционное английское выражение, означающее много большее, чем просто — дом, милый дом!