А ночь длинна. И молча ветер веет.
Ступени длинные. И стук копыт угас.
А там, вдали, бесплотный воздух реет,
И я туда иду в последний раз...
Встает туман. Чуть слышно дуновенье
С террасных плит доносится одно.
Я вас люблю, и что, если творенье
Навек под властью муз обречено?..
...
Лето, 1972. Бирштонас (Литва)
x x x
Сон, как день, и нарушена свежесть весны,
В светлых проблесках серые строки часов.
И в опущенных веках невинность вмененной вины,
И в опущенных шторах молчанье не сказанных слов.
Шепот стен. И в несказанных звуках теней,
Как в нарушенной связи миров,
Вечный Призрак в оковах реальных цепей,
Умирающий в чаше весов.
Смена дней. И под хохот их грузных часов
Повторяющийся вопрос,
Нерешенный судьбой и отверженный миром оков,
Неизменный, как капанье слез.
Суть добра. И в безмолвном сплетении грез
Новый мир. И печать простоты.
Мир - нелепо-беззвучен, медлительно-прост
В обиваньи порогов мечты.
Сотни тысяч шагов открывающий путь,
И открытая плоскость доски.
Дополнением к тяжести сфер не уснуть
С тайной верой в четыре руки...
Робкий взгляд. Из-под мягкость скрывающих век
Так кольнет простота. И радирует сердцу покой.
И струят в глубину души медленные рек
От всесильной кристальности той.
Весна, 1972.
КАРУСЕЛЬ
Взойди во прах! Пред сапогом
Весь мир кружится бледным диском.
Ты мой в мечтах, и я в твоем,
И вместе мы играем риском.
С железной цепью в вышине
И черной бездной под ногами
Я мчусь, и все навстречу мне
Летит гигантскими шагами.
В движеньи вечности залог,
Движенье - детище Вселенней.
Я отрешенье превозмог
И взвился ввысь над мглой презренной.