Городок этот спит, полуспит и храпит, просыпаясь
На скрещеньи путей, между Питером став и Москвой,
Между Львовом и Таллином, между Херсоном и Нарвой,
Только сам он - нездешний, а, может быть, и никакой.
Нет в нем брестских и гродненских чисто-прохладных вокзалов,
Светлых новых дорог и больших придорожных кафе,
И заботят людей и в большом, и, наверное, в малом,
Только мысли о смерти своей.
Так в плену эти добрые люди
Прозябают у жизни. И в ней
Что их держит тут? Что их не будит
Посреди долгих диких ночей,
Почему их не тянет к вокзалу
На двенадцать железных путей?
Но кому-то из них не хватало б
Малой родины этой своей...
Март, 1974. Жлобин
Модифицированное в 1988 году
черновое стихотворение
x x x
После сумрака ночи и рева мотора,
После свежей ночной темноты
В нас огнями врывается город
На пороге безумной мечты.
Он на грани недоразуменья:
Ослепил, захватил, охватил,
И кварталы в огнях, и строенья
Как из фильма. И я посетил
Кинотеатр огромный и важный,
Чтоб сравнить впечатления, но
Я отдал предпочтение все же
Виду города, а не кино.
Эти толпы на мощных ступенях
Зданий светлых, пространства охват
Мне напомнили светлые тени
Городов, что за ночью лежат.
Городов, что лежат за пределом мечты,
За барьером ночной темноты,
Что вокруг метрополий растут, как цветы
На планете невиданной той.
Март, 1974. Слуцк.
Модифицированное в 1988 году
черновое стихотворение
За поворотом глаз с прожилками белков
Не синева глазная, а кусочек
Чужого неба из чужой страны.
Но взгляд прямой открыто отражает
Испуг и местной флоры отпечаток.
Завязанные у спины узлом,