Над скорбным ложем смерть висит.
Весна, 1971
ОСЕНЬЮ
Осень, как сон,
в окружении вянущих трав,
И как призрачный дым, и в осеннем чуть слышном дожде
Осень, и нет неоконченных слов,
И как сон, и огни, в темной чаще миров, исчезающих в темной воде.
Небосвод, устремляющий в познанный мир,
В поздних звездах бездействия, в спящих сном и в тиши,
И в прозрачной воде, отражающей желтый эфир,
И в тиши городов, в чуть шуршащей ночи, и в глуши...
В глубине, под сверкающим конусом звезд,
Темный сон, и в холодном сиянии бездн
Холод льда, и чьи-то шаги,
И срывающиеся капли, которым негде упасть...
В тишине, между небом и сонной землей,
Где кружащийся веер ветвей и стволов,
Желтый мир с опадающей мягко листвой,
Как бесшумные лапы накрапывающего дождя.
Осень, 1971
ГОД 1972-й
Пестро-красная толпа серых людей.
Мир расколот надвое между "старым" и "новым".
Дождь, который не идет, но должен идти
По сводкам информбюро погоды.
Город разрывается на две части,
Запахи встречаются в воздухе и не могут слиться.
Люди одни, и их не терзают страсти
(которые были бы еще чем-то, кроме людей,
Но так не должно случиться).
Осыпающиеся стены домов, фонари
И убеждение, подсказанное свыше,
Что крушение мира внутри
Есть крушение мира снаружи.
Я вспоминаю тридцать девятый год,
Хотя я родился в пятидесятых.
Тогда тоже боролся народ
И "правофланговые" за победу пролетариата.
Никто не верил, что будет война.
И было подписано Потсдамское соглашение,
Но мир был расколот и выпит до дна,
и началось многомиллионное отступление.
Теперь, правда, нет фашистской диктатуры,
Но у нас диктатура пролетариата,
и значек ГТО с комплексом физкультуры
легко заменит слесаря на солдата.
Товарищ Иосиф ушел в небытие,
Но в бытие и в спасенни забства