Никогда не украсишь
35 Ты себе лавром чело, пастухом оставаясь навеки?"
"О Мелибей, и почет, да и самое имя поэтов
Ветер унес, и без сна только Мопса оставила Муза".
Так возразил я, но тут досада возвысила голос:
"Блеяньем жалостным все огласятся холмы и поляны,
40 Если в зеленом венке я на лире пеан заиграю!
Да убоюсь я лесов и полей, не знакомых с богами.
Не расчесать ли мне лучше волос в триумфальном уборе
И, коль когда-нибудь я вернусь к родимому Сарну,
Русые некогда скрыть зеленой листвою седины?"
45 Он: "Без сомненья,-- в ответ,-- потому что ты видишь, как быстро,
Титир, время бежит: ведь уже состарились козы,
Маткам которых козлов мы давали с тобой для зачатья".
Я же: "Когда обитателей звезд и круговороты
Тел мировых воспою, как воспел я и дольние царства,
50 Голову пусть мне тогда и плющ и лавр увенчают,
Только бы Мопс допустил!" "Да при чем же тут Мопс?" -- возразил он.
"Разве не видишь, что он возмущен Комедии речью,
Иль потому, что ее опошлили женские губки,
Иль потому, что принять ее совестно сестрам Кастальским?" -
55 Так я ответил ему; и сызнова, Мопс, перечел я
Стихотворенье твое. Плечами пожал он и снова:
"Что же тут делать? -- спросил.-- Убедить постараться нам Мопса?"
"Есть у меня,-- говорю,-- овечка любимая, знаешь,
Вымя ее так полно молока, что едва ей под силу.
60 Все под утесом она: ушла пережевывать жвачку.
В стаде она никаком не ходит, законов не знает,
Хочет -- приходит сама, насильно ее не подоишь.
Вот поджидаю ее, и уж тянутся к вымени руки:
Десять крынок с нее надоить собираюсь я Мопсу.
65 Ну а тем временем ты о козлах позаботься бодливых
И научись разгрызать зубами ты черствые корки".
Так с Мелибеем моим вдвоем мы пели под дубом,
А в шалаше между тем варилась нам скромная полба.
III
[ДЖОВАННИ ДЕЛЬ ВИРДЖИЛИО -- К ДАНТЕ]
Там, где под влажным холмом встречается Сарпина с Реном -
Резвая нимфа, своих волос белоснежные пряди
Зеленью переплетя,-- в родимой я скрылся пещере.
Вольно телята паслись на лугах прибережных, и овцы -
5 Нежных листья кустов, а тернистых -- козы щипали.
Что было делать юнцу, одинокому жителю леса?
Бросились все защищать дела судебные в город!
Ниса моя, Алексий мой молчали. Ножом искривленным
Дудочки из тростника водяного себе вырезал я
10 На утешенье; но вот с тенистого тут побережья
Адриатических волн, где густые сосновые рощи
Тянутся вверх к небесам и где волею гения места