- А сушит горох-то. Вон там, за складами.
Худо все вышло, ой как худо! Митюбарану сейчас несдобровать.
Запыхавшись, прибежала девушка, подала кладовщику бумажку.
- Хороший горох, не испорченный, - сказала она.
Со Степанкиных плеч скатилась глыба. Он проворно завязал мешки и, когда весовщик выдал квитанцию, хотел тотчас убраться прочь. Но женщина-начальница крепко пожала ему руку, сказала важно:
- Молодец, парень. Вовремя успел. Горох сегодня же будет на станции.
- Молодец! - сказал и весовщик. - Не сердись, брат. Служба моя такая: все проверять надо. А что, Анна Ивановна, не выдать ли ему немного хлеба? По глазам вижу, голодный он. А дорога до дому - ой, ой! - сто километров. Как доберется...
- Ужо пусть зайдет в контору, выдадим сколько-нибудь.
В груди у Степана все пело. От волнения он не смог даже вымолвить ни слова. Знал одно: что бы там ни случилось, а городской хлеб привезет домой, угостит брата и сестру. То-то обрадуются, сопливые!
К навесу подошла машина, грузчики - раз, раз - побросали Степанкины мешки в кузов, и машина, тяжело урча, вышла обратно на дорогу. Пройдет несколько часов, и машины будут на станции. Там мешки перегрузят в вагоны и моментально довезут до фронта. Солдаты будут сыты.
Степанко ликовал.