Время казалось кровавой рекой. Так всегда бывает — к кому-то не успеваешь. Те мертвые, что были мертвыми до него — другое. Жалко, но он не видел их в другом положении. Когда живое становится мертвым на глазах, это…
Нечестно.
Какое-то абсолютно детское слово.
Невыносимое.
"Милая мая пакравительница! Батенька ваш в чера озлился на меня и обесчал розаг, а я ничаго, я же как лутше хотела, па дому помоч. Вы миня всигдапанимали, смею надеится, поймети и сичас. Помните, вы читали мне книгу про Ортоса Путишествиника? Я тож хочу путишестовать. Вот захочу, к горе, пойду. Захочу, в пищеру полезу. Я вам патом вернусь и падарков привизу. Багатых. И батюшки вашиму, штобы на миня ни злился.
С надеждой на встречу, ваша Ладочка-бабочка."
Цветана рыдала у окна. Димитрий сидел за ее столом и в пятый раз читал злополучную записку.
— Но вы не верите, что она сама ушла?
— Не верю!
— Хлеб и окорок пропали?
— Да.
— И сменная одежда?
— Да. А деньги из ее тайника — нет! Она бы без них не ушла!
— Сид Ярь действительно ей грозил розгами?
— Да.
— Почерк ее?
— Да!
— Стиль ее?
— Да. Нет! Мы с ней договорились, что она никогда не будет звать меня покровительницей! И "Ладочка-бабочка" — так ее называл наш конюх, дед Тибор, а ей не нравилось! Она жутко злилась, говорила, что не бабочка, а настоящая воительница. Пришлось мне просить Тибора ее не дразнить. Она бы никогда так не подписалась. И про Ортоса Путешественника я ей правда читала, но история в горах о том, как у горного народа похитили принцессу, а все думали, что она сама сбежала. Мы с ней так иногда играем в тайные послания — пишем записки с намеками. Ей очень не нравится учиться писать, а так ее можно заставить выводить буквы. Она даже старается. Это же не просто каллиграфия, это целое шпионское послание!
"… С надеждой на встречу…"
От этих слов бросало в дрожь. Так не подписывают письма.
Она ведь ещё надеется, та девочка?
— Ясно. Благодарю вас за информацию.
Цветана перестала плакать.
— Вы сделаете? Мы будем искать ее?
— Да. Немедленно.
— Спасибо! Спасибо! Отец посмеялся надо мной, сказал, это нелепо и глупо, ведь есть письмо, и никто не будет заниматься какой-то девкой с улицы с воровскими наклонностями, когда она сама пишет, что сбежала! Спасибо! Я знаю, понимаете, точно знаю, что это не так! Я…
Димитрий не выносил слез.
— Успокойтесь! Нам нужна трезвая голова! Если девочку увели из вашего дома, значит, либо это кто-то из слуг, либо кто-то, вхожий в дом. В любом случае мы идём к вам, вы собираете всех, кто был в доме этой ночью, а лучше вообще всех, и мы попробуем найти ниточку, которая приведет нас к похитителю.
— Да. Конечно. Я уже успокоилась. Не могу понять, зачем она им, вероятно поэтому так страшно.
Для очередного ритуала. Но Димитрий эту мысль озвучивать не стал. Вряд ли она могла успокоить сиду Ярь.
Дом Цветаны встретил сыщика настороженной суетой. На их счастье сид Ярь куда-то отбыл, а Цветана была в достаточной мере независимой девицей, чтобы ее слушались и без отца. Слуг по совету Димитрия собрали на кухне и оттуда по одному провожали в кабинет управляющего, где и расположился сыщик. Допрос ожидаемо затянулся. Мелкие секретики Димитрию были не интересны, а больших никто не предлагал. Одни молчали, хоть иглы под ногти загоняй, другие рассказывали взахлёб: кто тижийскую траву курит, кто к кому ночью приходил, откуда у "Главного" деньги на собственный дом — управляющий якобы какое-то время назад сделал дорогую покупку. Ворует, не иначе! Ворует, а вот Мих присел на хозяйскую софу — так уволил дурака! Тот, конечно, сам хорош, ленив да охоч до горячительного, но и Главный тоже не небожитель. Вот Иванка видела давеча заполночь…
Сплетни приходилось выслушивать, фильтровать, но ничего полезного не находилось. Информация о прошедшей ночи была неимоверно скудной. Максимум — услышали, что дверь хлопнула, перевернулись на другой бок и заснули.
— Где спала Лада?
— Так по указу хозяйки у нее своя комната была. Не барская, конечно, что вы, сид Ярь не позволил бы! На чердаке комнатушка. Премиленькая. С печкой-обогревайкой! У сиды там цветочки какие-то росли по углам, так девка их поливала. Вообще сида-то наша хорошая! И ладная, и складная, и на слуг рявкнет, если надо, и милосердие тоже имеет. Вот подобрала беспутную, возиться с ней, как с дитем, а ей своих пора нянчить! Вот коли б нашелся хороший человек, да должным образом устроенный, нарожала бы она ему детишек! Она ж девица бойкая, и мужнину работу сложную поймет, и поможет чем. В столице и то такую умницу не сыщите!
— Идите.
— А вот как она…
— Идите!
…
— Лада спала на чердаке?
— Та шо! Да тама не щердак, тамося цельные хоромы!
— И окна с красивым видом?
— Та шо вид! Вид обыкновенный! У сад выходить! Да комната-то большенная! И не над господской спаленкой, а у стороне! Чтоб, значица, проделки ея сид поменьше видывал и слыхивал! Да и то верно! Девка, что собачий хвост — не углядишь, то вправо, то влево! Токмо тут была, глядь, а она ужо на том краю улицы! Аки звереныш! Да и как углядеть — тама и выход свой, отдельнай. Прямо у сад! А девка егоза! Вот в наше время таких розгами-то секли почай кажный день! А коли…
…
— С чердака есть отдельный выход?
— Так точно!
— Осматривали?
— Так точно! Стефан там лазил. Сид рукой махнул, а сида приказала — ну и осмотрели. С батенькой-то они разберутся, а нам на хлеб заработать надо! Уволенным никто быть не хочет.
— Хорошее место?
— Так не лучше другого, да и не хуже другого. Хозяева платят, не самодурничают — и слава Отцу!
— И что нашли у лестницы?
— Так там такая лестница — то ли забаву для детей делали, то ли ещё что, сейчас не упомнит никто. Что там найдешь? Ни острых углов, ни скользких ступеней. Никто ничего нигде не рвал, не ронял, не падал.
— И следов нет?
— Так точно, нет! Слуги по саду уже находили. Да и дождь был, смыло небось.
…
— Много посторонних в доме бывает?
— Как пожелает сид.
— А как он желает? Гости часто ходят?
— Захочет хозяин — приходят. Не захочет — гоним.
— А вчера кто-нибудь заходил? Молочник, юродивый, посыльный от портного, слуга друга, семья нисов на чай — кто-нибудь был? Неважно по какой причине.
— Это вам лучше спросить у хозяина и управляющего.
— А вы сами кого-нибудь видели?
— Это нужно уточнить.
— У хозяина???
— У хозяина.
— Вы издеваетесь?
— Это лучше уточнить. У хозяина.
…
Секретарь сида был то ли туп, то ли нагл, то ли слишком предан начальству, то ли все сразу. Очень хотелось встряхнуть глупого мужичишку, вдавить в стену — так, чтобы гулко стукнулось тело о дерево, оскалится, словно зверь — и посмотреть, что он скажет тогда. Будет ли так упорен в замалчивании нужной информации, если перед ним станет не человек — выродок этого мира? Или тоже обмочит штаны?
— Мы — осколки чужого предела,
Мы — остатки других поколений,
Не найти нам ни места, ни дела,
И не важно, кто тварь, кто творение.
Мы — изнанка чужого припева,
Мы — обрывки чужих злодеяний,
Мы — сосуды для боли и гнева.
На нас тень от веков-изваяний.
Каждый мертв. Каждый жив. Каждый ранен.
И оковами кажется тело.
Режут времени острые грани.
Места нам не найти, только дело.
— Да успокойся ты! Как наговоришь ерунды, непонятно, то ли плакать, то ли смеяться! Разнылся опять!
— Работа у меня такая!
— Вот и тяни свою слезодавилку на работе! С подопечными! Нас зачем тревожить?
— Так все-таки тревожу, Ведьма? — усмехнулся Плетун. — А ты, Демон, что скажешь?
— Что морда у тебя больно гладкая. Подправить можно, — услышал Димитрий свой собственный голос из прошлого.
Тогда в их отряде… поссорились? Только Каменная хранила строгое молчание. Вот и секретарь этот молчит, скотина, а ведь время идёт!
Испуг? Да, испугался. Чего? Нет, это не личное, что-то постороннее. А от кухни такая какофония! Столько намешано! Глупая была идея собрать всех в одном месте. Эти клубки так переплелись, поди разбери, где чье. Страх, злоба, скука, неодобрение, возбуждение, удивление, недовольство…
А если глубже? Раствориться. Залезть внутрь. Самую сердцевину тронуть! Вина? Нет, здесь не ее искать надо. Страх? Может быть, да они все боятся. Жадность? Вероятно. Что, как не деньги, ведут человека на темную сторону?
Нежно, бережно перебирать струны чужих душ. Яркие, тусклые, блестящие, грязные, запутанные, ровные — в каждой всего намешано в разных пропорциях. Никто не небожитель, никто не демон. Жадность… подворовывает… Похоть… спит с управляющим… Страх… болеет дочь… Страх… испортила хозяйское платье, не доглядела… Жадность… померла мать, делят с братом ее дом… Восторженность… влюблена… Зависть… соседкин муж той бусы купил, а ее ей оплеуху выписал… Возмущение… вот расселись-то, эдак и еда не успеет сготовиться к обеду…
Сколько же тут всего! И вот ещё… И ещё… И…
Маловероятно, что нужное, но ведь попробовать можно?
Серое, кислое, с запахом несозревших ягод… Одна нить из серого комка… Если…
В мир резко врываются цвет и звук.
Вода стекает по лицу.
— Да не трогал я его!
— Если только! Да я тебя! Со свету сживу! И папеньке расскажу!
— Да я виноват, что он у вас припадочный?
Опять? Ну, теперь понятно, чего испугался секретарь.
— Всего лишь последствия давней болезни, — соврал Кривз, открыв глаза и обнаружив себя на полу. Свалился со стула, ясно. Он сел, держась за голову. — Бывает. Но редко. Ниса Ярь, работник вашего отца тут не при чем. Отпустите его. Позовите следующего.
— Но…
— Вы же хотите найти Ладу?
Димитрий встал, уцепившись за ножку стола. Потер лоб.
— Зовите.
Цветана охала и ахала, принесла сладкий-сладкий чай, но следующего позвала.
Из дома сидов Ярь сыщик вышел только пару часов спустя. Сразу отправился в отдел правопорядка. Воинственно настроенная Цветана увязалась следом.
— Вы все время куда-то ходите. А когда отчёт писать будете? — решила она начать издалека. Димитрий поморщился. По его скромному мнению, подобные отчеты являлись не больше, не меньше, как средством пытки для служащих в органах правопорядка. К тому же он уже…
Это было бы разумно, да!
— Писать отчёт будете вы! — заявил он нагло. — Ведь это ваши обязанности — бумаги?
— Но…
— Не волнуйтесь, я вам все расскажу.
Цветана затихла, неуверенно посматривая в его сторону. Какое-то время почтительно молчала, потом не вытерпела:
— А писать про кого? Про ниса Аль?
— И про него тоже.
— А что? Это же не он! Я его знаю, он не мог! Он благородный человек и…
Голова болела неимоверно. Чужой голос как будто дробил реальность на куски.
— Не он.
— Нет! Э? То есть, да! А зачем вы тогда его арестовали?
— Во-первых, кое в чем он все равно виновен. Во-вторых, я предположил, что пока нис Аль заперт, убийца прекратит свои злодеяния, дабы не дать следствию усомниться в виновности подозреваемого. Что даст нам какое-то время для маневра.
— И он оправдал ваши ожидания?
— Нет.
Демонова больная голова! Димитрий сначала сказал, а потом подумал.
Цветана остановилась.
— То есть… Лада…
— Да, — сурово подтвердил сыщик. — Именно поэтому девочку заставили написать письмо, что якобы она ушла сама.
— Почему она не подняла крик?
— Я думаю, он использует сонный порошок. Лада — ребенок с улицы, она сообразительная девочка, наверняка заметила тряпицу в его руке и обо всем догадалась. Один писк — и она уснула бы, не успев толком поднять шум. Ведь вы сами определили ей комнату подальше от всех, чтобы ваш батюшка меньше ругал ее за проказы. Смогла бы она докричаться до кого-нибудь, сомнительно. Но пока она не спит — может сопротивляться. Поэтому Лада сделала вид, что поверила ночному гостю и написала записку, полную намеков, которые не мог понять похититель, но разгадали вы, сида. Думаю, она могла попытаться сбежать по дороге, но ей это не удалось, иначе ребенок уже был бы с вами. Но в любом случае надежды убийцы на то, что эту жертву не заметят, не оправдались. А ему, конечно, очень хотелось сделать очередное преступление невидимым для правосудия. Как он уже делал не раз.
Цветана шмыгнула носом.
— У нее есть шанс?
— Как минимум до ночи — да.
Они возобновили шаг, но девушка все ещё обдумывала сказанное.
— Как делал не раз? Что вы имеете ввиду?
— Вы сами уже догадались. Жертв было гораздо больше, чем нам известно. Просто часть из них — люди, совершенно никому ненужные. Девушки с фабрики, сироты или почти таковыми являющиеся. К тому же часто имеющие таинственного жениха, который обещал увезти на край континента. Или дети улиц, воришки и попрошайки, до кого уж точно совершенно никому нет дела. Вопрос: чем он заманивал их? Девиц… Приходил от имени жениха? Нет, где же тогда настоящие женихи? Никто не подал заявление о пропаже! Тогда можно предположить, что он и был тем таинственным женихом. Это сойдёт за теорию. А вот чем он соблазнял детей? Для той же Лады какую версию он придумал, что ей обещал? Ведь не так просто обмануть столь битую жизнью публику! Впрочем, если дать денег… Но они и убежать могут с деньгами… Над этим надо подумать. Но несомненно, что этот человек в курсе всего происходящего в городе. И прекрасно осведомлен о законе об оповещении столицы об убийствах. И делал он все так аккуратно, чтобы никого сюда не присылали. Единственное, чего он не учел — что сразу после его ритуала произойдет ещё одно убийство, которое припишут до кучи ему.
— Какое???
— Сын травника. Он не имеет отношение к нашему делу. Напился, увязался за Рейфи, ну, той, из аптекарской лавки, видимо, он давно ее заприметил, даже в лавку конкурента забегал периодически. Имея гнилую натуру, попробовал девушку снасильничать, но у нее нашелся защитник. Который и загрыз его в порыве ярости. Из-за этой случайности в городе случилось два убийства за короткий промежуток времени, что вынудило местных написать в столицу.
— Получается, целых два случая — лишние?
— Один.
— Но Славен…
— Нис Аль проводил ритуал, исходя из собственных нужд, однако листы с описанием обряда оказались у него не случайно. Кто-то хотел посмотреть, что получится, и решил сделать все чужими руками.
Цветана кусала губы.
— Какой в этом смысл?
— Вот и я подумал о том же. Что убийце с того, что кто-то проведет ритуал за него? Если только…
— Он сам будет присутствовать? — догадалась Цветана.
— Сам — это слишком. Но вот если будет присутствовать и руководить его человек…
Сида Ярь шмыгнула носом.
— Откуда в людях столько жестокости! Душевнобольные и то разумнее!
Вдали показалось здание охраны правопорядка. Где-то за городом сгущались тучи, прогремел гром. Голова болела нещадно, но разговор скорее отвлекал от боли, чем ее усугублял.
— Разрешите не согласиться. Душевнобольные, отдельные, конечно, тоже бывают очень опасны. Однако это не наш случай. Да, похоже на маньяка: все жертвы женского пола, юного возраста, крепкого здоровья, убиты ночью, есть следы магических ритуалов, причем где-то они одинаковые, где-то разные, судя по всему — чтобы сказать точно, не хватает данных. Убийца ловок, знает законы, имеет какую-то конкретную цель, и это не наслаждение — все это делалось не с целью хм… обесчестить. Он пытается решить проблему. Да. Именно поэтому ритуалы разные. Он ищет способ.
— Зачем? — пораженно выдохнула Цветана.
— Если бы мы знали это, то уже арестовали бы его.
Он или его человек вхож в любые дома и организации. Обаятелен, но незаметен. И…
— Сыщик Кривз!
Громкий окрик заставил вздрогнуть, отвлечься от своих мыслей. Димитрий застыл на месте, Цветана обернулась, произнесла:
— Желаю здравствовать, нис Бель.
— Здравствуйте, сида. Сыщик Кривз, вы мне немедленно нужны! Немедленно!
Тон был требовательным. Хозяйским. Димитрий мысленно выругался, но обернулся, поздоровался.
— Светлой стороны.
За плечом ниса безмолвной статуей стояла Луцияна Нежь.
Приветствие было нездешним, аристократ скривился. Домоправительница была безэмоционально. Очень хотелось заглянуть, что у нее внутри, но Димитрий боялся повторного обморока.
— У меня пропали дочери. — Нис потрясал кулаком перед лицом служителей охраны правопорядка, потом опомнился и показал на пальцах "два". — Обе! Понимаете? Неслыханно! Вы должны заняться их поисками. Сей же час! И вы знаете, с кого надо начать! Я уверен, эта мелкая душонка…
— Нис Аль?
— Однако, сколь показательно, что вы сразу поняли, о ком я! Это он виноват, сомнений нет!
Мог ли быть преступником нис Бель? Благороден и тверд, чем внушает многим доверие, имеет немалый вес в обществе, вхож в любой дом, уверен в своей правоте, имеет проблему: как он считает неправильную старшую дочь, которая одновременно есть и плод, и сосуд греха.
Ради чего тогда ритуалы? Убить ее? Есть методы проще. Сделать послушной? Девушка и так запугана. Зачем?
— С какой дочери начнем?
— Младшая, коне…чно, — нис ничуть не смутился тем, что выдал свое неравное отношение к детям, только запнулся на полуслове.
— Ваша коляска?
— Здесь.
— Отлично.
Димитрий шагнул ближе к Цветане.
— Подготовьте бумаги на арест. Но без имени. Имя я вам пришлю. И соберите на всякий случай несколько людей в группу.
— Но сид Урд…
— Вы же говорите от лица начальства, в чем беда? А с сидом Урд я сам разберусь. Чуть позже.
— А если он приедет?
— Если он приедет, то он знает, какой у меня жетон.
Нис Бель отошёл, торопя кучера. Димитрий наклонился к девушке.
— Вы верите мне?
Она вздрогнула.
— Не знаю. У вас страшные глаза, я только сегодня поняла. Но… Наверно, да.
— Чья бы не была фамилия, надо будет съездить и обыскать дом. Вот, — он сунул ей в руку жетон. — Если что, машите им у всех перед носом. Сида, это важно. От этого зависит жизнь Лады.
Цветана сжала жетон с такой силой, что Димитрию показалось, он порежет ей руку.
— Сыщик? — Нис Бель уже залез в повозку.
— Сид Кривз! — окликнул, подбегая, Вито. И гордо заявил: — Я всё сделал! И там…
— Хорошо, — кивнул Димитрий. — Садись, поедешь с нами. Расскажешь потом.
Пареньку очень хотелось поделиться чем-то, что ему казалось крайне важным, но он стоически промолчал.
— Едем!
— К доктору, — подсказал сыщик.
— К доктору!
Очень интересно будет посмотреть на реакцию ниса.
Очень познавательно.