Сероглазый выехал на небольшой пригорок и, грязно выругавшись, с силой ударил Камала по бокам. На опушке леса братья-близнецы укладывали очередное бревно в стену огромного черного сруба.
— Карим! — гаркнул Сероглазый, спрыгивая со схиаба. — Это еще что такое? — нахмурив брови продолжил он.
— Так это, хозяин, ночь же скоро! Звери выйдут на охоту и прибегут на устроенный тобой щедрый пир. Воняет знатно. Даже холод не помогает, — добродушно ответил измазанный сажей Карим, кивнув головой в сторону поляны, одновременно поднимая на плечо новое бревно. — Вот мы и решили с братцем сруб соорудить. Да такой, что ни одна тварь в него не пролезет! — Карим, поднатужившись, вложил бревно в паз и гордо выпятил грудь.
— А-а, заларк с вами. Заканчивайте быстрее, — после короткой паузы Сероглазый раздраженно махнул рукой. — Этого стащи со схиаба и усади у камня, — и кивнул головой в сторону связанного Марлана, лежащего на широкой спине Камала.
— Барим! Тащи в сруб барахло, которое Карим собрал! Потом одевай дикарей! — продолжил раздавать команды Сероглазый.
— Кого, хозяин?
— Вот ЭТИХ! — уже проревел Сероглазый, указывая на кучку связанных людей. — Не видишь, что ли, что они насквозь продрогли! Вот-вот концы Предкам отдадут! Как закончишь, напоишь всех, а затем разводи костер. Пора всем подкрепиться.
— Слушаюсь, хозяин! — радостно встрепенулся близнец. — Это ты хорошо придумал, хозяин! На полный желудок и работается веселее! Я там как раз лошадку приметил на полянке. Молодая, красивая… М-м-м-м-м… Какое из нее жаркое получится! М-м-м-м… Пальчики оближешь, хозяин! У меня как раз и травки душистые да пряные имеются, и котелок подходящий! На всех хватит! — в предвкушении облизав толстые губы и сглотнув слюни, затараторил Барим.
Сероглазый тяжело вздохнув, прикрыл глаза и привычно провел лапой по уху. Затем, стараясь сохранить крупицы спокойствия, пристально посмотрел Бариму в глаза:
— Барим, вы вообще когда-нибудь затыкаетесь?!
— Когда кашу мы едим
Ложкой в котелок стучим!
Кашу с топора хоть сварим
Медом мы ее приправим!
Силу нам она дает,
По губам стекает мед…, — хором нараспев затянули было братья, но резко умолкли.
— ХВАТИТ! — уже не на шутку разозлившись, прорычал Сероглазый, обнажая длинные клыки. — Заткнитесь! Заларк вам в задницы! Иначе я вашу трухлявую шкатулку сожгу ко все демонам, а вас выпотрошу и развешу сушиться на ближайших ветках! ЗАТКНУЛИСЬ ОБА И ВЫПОЛНЯТЬ ПРИКАЗ!!!
— Это вряд ли, — тихонько буркнул Барим.
Карим, вжав голову в плечи, многозначительно стрельнул глазами на братца: "Хозяин добрый говоришь? Ага-ага…"
Раздраконенный Сероглазый, подойдя к камню, ухватил магистра Бурса за шиворот и поволок в лес. За спиной застучал топор. А вслед за ним, как ни в чем не бывало, потянулась негромкая песенка Карима.
Сероглазый с силой бросил тушку магистра вперед. Тело с глухим звуком ударилось о дерево и замерло, завалившись на бок.
— Время поговорить по душам. Хватит притворятся. Или тебе еще один палец оторвать?
Бурс открыл глаза и с ненавистью уставился на Отшельника.
— Поднимайся. — спокойно сказал Сероглазый.
Бурс слабо замычал и дернул головой.
— ВСТАВАЙ! — Сероглазый безжалостно пнул магистра под ребра. Тело никак не отреагировало на удар. Магистр же захрипел, а по его лицу пробежала череда быстро сменяющихся гримас боли.
— О как! — хищно оскалился Сероглазый, присаживаясь рядом и стягивая повязку с рта с лица пленника. — Да ты никак червяком стал? А я-то думаю, чего это ты только головой машешь да мычишь? Мда-а-а. Не повезло тебе…
— В… Воды, — еле слышным голосом прохрипел магистр.
— Знал я одного джиммийского червяка. Умные твари. Ужас просто. Забросило их к нам во время Великого Перехода с какой-то далекой планетки. Так вот, столкнулся я впервые с джиммом в Пустыне Караха. Вот то был настоящий червь! — восхищенно добавил Отшельник. — Ты даже себе не представляешь. Огромная махина была! Тысячу шагов в длину! Туловище в костяных пластинах! Пасть такая огромная, что в ней без труда уместилось бы несколько торговых судов! — продолжал Сероглазый, не обращая внимания на стоны и мольбы магистра. — Просветленные ведают, что это еще малец мне попался. Есть особи, которые достигают длины в пять тысяч шагов! Представляешь? Безобидные-то совсем, если их первым не трогать… Жаль, что их почти не осталось, — уже погрустнев, добавил Сероглазый.
— М-м-м-м… Воды… Воды… Прошу…
— Нет, червяк. Нет. — отрицательно покачал головой Отшельник. — Воды ты не получишь. Тебе придется ее заслужить, — улыбнувшись, добавил Сероглазый, ободряюще похлопав магистра по впавшей щеке. — А знаешь? — еще шире улыбнулся Отшельник. — Я буду тебя называть червяк Джимм! Хоть ты и недостоин такого звания и похож больше на уродливую сморщенную личинку. Хотя нет! Ты прямо как сморщенный…
— Водыыы… Умоляю…, — выдавил из себя магистр. Его глаза начали стремительно тускнеть.
— Э нет! Я тебя не отпускал, червяк! Проснись! — рыкнул Сероглазый, влепив пленнику звонкую пощечину и слегка не рассчитав силы. Тело магистра завалилось на бок со стеклянными глазами.
— Яйца трупоеда мне в похлебку, — тихо выругался Сероглазый, доставая восстанавливающее зелье.
Эликсир подействовал быстро. Магистр открыл налившиеся свинцовой тяжестью веки и пустым взглядом посмотрел сквозь Отшельника. Сероглазый терпеливо подождал еще несколько минут, пока в глазах магистра не появились отчетливые искорки разума.
— Кто такой Повелитель? — спокойно спросил Сероглазый, ухватив магистра за палец.
— Я его никогда не видел.
— Как же ты получал приказы?
— Мы всегда связывались с помощью золотого кристалла и встречались в астральном Зале. Повелитель всегда находился в темноте. Я его никогда не видел… Воды… Прошу…
— Какой приказ вы выполняли в этот раз?
Магистр замялся с ответом и тут же закричал от боли.
— Еще немного, Джимми, и у тебя станет еще на один палец меньше. Ну? Какой приказ вы выполняли?
— Доставить с планеты Эгейя первую партию пленников и главное — отыскать дитя нефилимов, — немного отдышавшись, ответил магистр.
— Как вы попали на планету?
— Повелитель милостиво открыл Зеркало.
— Каким образом?
— Я не зна… А-а-а-а-а!
— Тише-тише. Я ведь предупреждал. Давай еще раз, Джимми. Каким образом он открывает Зеркало? — ласково спросил Сероглазый, беря в руку следующий палец червяка.
Голову магистра болтало от боли. В его глазах мелькнули первые искорки безумия. Отшельник терпеливо ждал. Наконец магистр успокоился, лишь тяжело, с хрипом хватая воздух ртом.
— Давай червячок, поднатужься и умрешь тихой, безболезненной смертью. Обещаю. Зеркало! Как и где? По глазам твоим поганым вижу, что знаешь.
Магистр сделал глубокий вдох, со свистом втягивая воздух, и что-то прошептал.
— Чего? Погромче пасть свою открывай! — рявкнул Сероглазый.
Магистр захрипел и снова попробовал сказать, но его губы лишь беззвучно шевелились, как у беспомощной рыбы, выброшенной приливом на берег.
Развитое эмпатическое чутье Сероглазого уловило сильные потоки страха. Всепоглощающего, животного страха… Отшельник на всякий случай отодвинулся в сторону, сжавшись в стальную пружину. Готовый молниеносно отреагировать на любую опасность.
Голова магистра стала стремительно краснеть и увеличиваться в размерах. Из его глаз, рта, ушей и ноздрей потекли кровавые струйки. Через несколько ударов сердца голова превратилась в тыкву пунцового цвета. Глаза червяка лопнули с противным хлюпанием. А через секунду взорвалась и голова, обдав отвернувшегося Отшельника противным месивом.
— Закончил, ровно как твой джиммийский дружок, — равнодушно подытожил Сероглазый, обращаясь к трупу. — Тот тоже башки лишился.
Сероглазый задумчиво пригладил кисточку на ухе и соскреб с гривы ошметки мозгов. Затем, вытерев руку о бок, придирчиво себя осмотрел. Броня, лапы, ноги, грива — все было покрыто подсохшей и свежей кровью. Казалось, что она забилась в каждую доступную щелочку. Сероглазый выплюнул мерзкий сгусток, попавший ему в рот, и направился к опушке, откуда уже доносился запах поджариваемого мяса.
Близнецы постарались на славу. Сруб из обгоревших стволов возвышался минимум на два роста Отшельника. Крыша была бережно накрыта хвойными ветками и большими ломтями мха. Карим, пыхтя от натуги, подтягивал добела отесанное огроменное бревно. Затем ухватился за дубину и что-то ей сказал. Дубина-Дуня задрожала и в мгновение ока превратилась в топор. После чего Карим принялся широкими, уверенными ударами вырубать в бревне места для сидения.
В нескольких шагах от сруба, на выложенном камнями кострище, над грудой ярко-красных углей шипели аккуратные куски конины, источая дурманящий голову аромат. На соседнем костре Барим подвесил огромный медный котел и теперь что-то с хрустом нарезал на добротном столе, используя вместо доски большой плоский камень. Забыв о покойниках, тепло одетые аборигены шмыгали носами, не отрывая восхищенных глаз от близнецов и потихоньку сглатывали слюни.
— Карим! Барим!
— Да, хозяин? — хором ответили братья, одновременно повернув головы с тревожными взглядами, ожидая новой взбучки.
— Молодцы! — похвалил близнецов Сероглазый и, подлив меда в слова, добавил вполголоса: — даже не знаю, чтобы бы я без вас делал.
— Так это… Чего это ты, хозяин… Дело то не хитрое… Дядька нас сызмала гонял всех… Мы ж завсегда подсобить готовы, коли надобно, — покраснев, затарахтел Барим.
— Что за дядька? — Сероглазый тут же поддержал беседу, чувствуя, что ухватился за конец очень интересной ниточки.
— Так Чернобор! Не слыхал разве, хозяин? — удивленно уставился на Сероглазого Барим, не прекращая нарезать какие-то корешки.
— Не, не слыхал, — вяло ответил Сероглазый, располагаясь поближе к костру. — Поведаешь?
— Чего ж не поведать, — отозвался Карим, подсаживаясь к костру. — Эх, медовухи бы под такой сказ, — блаженно протянул близнец, жадно облизав губы.
— Не знаю, что такое медовуха, но есть элирд. Пойдет? — хмыкнул Сероглазый, доставая из-за пазухи небольшую кожаную фляжку. Затем, взвесив в лапе количество содержимого, бросил ее близнецу.
— Если кровь будоражит — то сойдет. — ухмыльнувшись, пробасил Карим, выдергивая тугую пробку. — Ик! Эх! Хороша, чертовка! Прямо нутро прожигает! — сделав большой глоток, довольно крякнул близнец, потирая живот, и тут же недоверчиво глянул на Отшельника:
— Прям все-все рассказывать?
— Да, прям все. — кивнул Сероглазый, забирая обратно фляжку и делая глоток. — Но, кратко и по сути.
— Ага… Ну, так вот хозяин…. Давным-давно это было. Еще до того, как мы с братьями попали в ваш мир…
— С братьями? — навострив ухо, переспросил Сероглазый.
— Ага, с братьями. Не перебивай, хозяин. И так мысли путаются. Так вот. Давно это было. Родила нас царица-матушка, когда еще не было гор и болот, а Бессмертный еще не успел протянуть свои когтистые лапы в наше царство. Было нас тридцать три братца. Росли мы не по дням, а по часам. Матушка только и успевала печь топить да кашу с медом варить. Все как один вымахали за семь дней! В плечах косая сажень! Молодцы-красавцы! Румяны да свежи! Бороды до пояса! Ноги, как столпы каменные! Ручища, аки сталь булатная! Наковальни надвое разрывали! Из камня могли воду выжать! — Карим подхватил небольшой камешек и с трудом, но раскрошил в пыль. — Эх, не та мощь уже в руках кроется. — грустно вздохнув, добавил братец. — Хозяин, угостишь еще?
— Да пей сколько душе угодно, — ухмыльнулся Сероглазый, снова бросая ему фляжку.
— Ик, эх, хорошо! Жжется зараза! — Карим вытер губы рукавом. — Так вот, медвежьей силой нас отец одарил, а умом пытливым матушка наградила. Горя мы не знали, да благими делами люд мирской радовали. Пока в царстве нашем Бессмертный не появился, верхом на трехголовом Змие во главе орды мертвых, — и печально замолчал.
— В битве с которым отец наш, правитель Семивира, обладающий неведомой силой и мечом, выкованным Богами, голову сложил, — сжав добела кулаки и скрежетнув зубами, с печальным вздохом вставил Барим, и затих следом, видимо вспоминая былые времена. Сероглазый, молча отхлебнув из фляги жгучего элирда, лениво почесал зудевшее ухо, давая близнецу прийти в себя, и протянул её Бариму.
— Великая тьма опустилась на Семивир, — глухим голосом продолжил Карим, вытирая скупые слезы широким рукавом. — Орды безобразных тварей обрушились на люд, пожирая все, что попадалось им на пути. Истребляя поля, колосящиеся да животину безобидную. Превращая землю в болота непроходимые. Созвал тогда нас дядька Чернобор, призвав в помощь двадцать своих дочерей, красавиц неписанных, обладающих магическими силами, да воинов могучих со всех уголков земли-матушки.
И начался страшный бой. Длился он тридцать три дня и три ночи. В живых остались только мы: тридцать три братца, Чернобор и сестрица Элана. К тому времени у меня под сердцем стрела уже торчала, а у Барима в животе тяжелое копье свое пристанище нашло, когда поле битвы озарил яркий, слепящий свет. Дальше помню только шум морского прибоя, громкий звон, а затем — лишь могильную тишину. Затем мы с братцем Баримом очнулись посреди елового леса, обреченные на медленную смерть. Ползали по нам муравьи да другие мелкие твари, желающие испить нашей кровушки сладкой. Пока не появился мудрый старец верхом на тоненькой тросточке. Загадки тяжелые загадывал, да табачок какой-то просил отыскать. Загадку мы одну с трудом, но отгадали. В награду он предложил нам две ягоды на выбор: ежевику — быструю смерть или — бруснику, вторую жизнь, но в служении достойному хозяину.
Как сам видишь, выбрали мы бруснику. А вот с достойным хозяином промашка вышла. Тысячи лет, или эр, по-вашему, мы переходили из рук в руки, словно бабы непутевые, пока последнего хозяина не пожрали виверны. Затем ты нас нашел. Из дерьма засохшего выковырял. Медовухой огненной напоил, как ровню себе. Добротой да лаской нас озарил. За что тебе верой и правдой служить будем, живота да головы не жалея.
— Прямо-таки, как ровню? — прищурив глаз, ухмыльнулся немного захмелевший Отшельник.
— Вижу ты не веришь в силу нашу, хозяин? — прищурив в ответ глаза, молвил Карим. — Может, сойдемся тогда на руках, хозяин? А? Испытаешь нас заодно!
— А сойдемся! — улыбнулся Сероглазый, отхлебнув из фляжки большой глоток элирда и снова перекинув ее Кариму.
Сероглазый и Карим уселись за стол, вцепившись ладонями друг в друга и уперевшись локтями в грубо отесанные доски.
— На счет три! — рявкнул Барим, положив ладонь на переплетенные руки.
— ОДИН! ДВА! ТРИ!!!
Карим рванул так, что у Сероглазого затрещал локоть, и он смог остановить лапу лишь в пальце от поверхности стола.
— Хгр-а-а-а! — буквально прорычал близнец, напрягая вздувшиеся под рубахой громадные мышцы и вкладывая весь вес тела в отчаянный рывок. Лапа Сероглазого лишь на миг дрогнула, зажатая будто в стальные тиски. Отшельник ухмыльнулся, стараясь скрыть, насколько он поражен силой, и, решив более не сдерживаться, сжал пальцы с максимальной мощью, на которую был способен, одновременно понемногу выравнивая руку. Ладонь Карима затрещала, но выдержала напор. Лицо богатыря покраснело, а на потном лбу, под слипшимися прядями русых волос, вылезла толстая вена.
Карим хрипел и пыхтел, напрягая все тело и скребя ногами о землю в поисках опоры, но его рука неумолимо двигалась к столу. Барим, выронив нож, обалдело смотрел на Сероглазого с открытым ртом.
Неожиданно тело Карима вспыхнуло оранжевым светом, а вокруг него стала формироваться толстая кольчуга, шлем и тяжелые доспехи. Теперь уже рука близнеца, облаченная в толстую боевую перчатку, замерла всего в нескольких пальцах от стола. Карим взревел, мощным рывком понимая руки в исходное положение.
— Ах ты ж…, — просипел Сероглазый, стараясь сдержать напор. Карим ехидно улыбнулся, уже предвкушая победу, но тут же вздрогнул, увидев в глазах Сероглазого промелькнувший зеленый огонек.
Близнец рванул, вкладывая в движение всю свою мощь, но рука Сероглазого даже не шелохнулась. Увеличившись, наверное, минимум в три раза, покрытая темно-зеленой чешуей, она шестью толстыми пальцами с длинными загнутыми когтями сжимала ладонь Карима, словно детскую ручонку.
— Даю еще одну попытку. Потом мой ход. — улыбнулся Сероглазый, всматриваясь в бледнеющее лицо Карима и постепенно усиливая давление.
Карим рванул, огласив Пустынные Земли громким рыком, но ему ответила настолько чудовищная, животная сила, что рука близнеца, проломив стол, устремилась к земле, а самого Карима с испуганным вскриком перекрутило в воздухе. Но Сероглазый, бережно подхватив близнеца второй рукой, мягко опустил его на ноги, не дав ему раскроить башку об острые камни.
Карим, все же, не устояв на ногах, грохнулся оземь. Сел, ошарашенно уставился на побелевшую руку с четкими отпечатками пальцев Сероглазого. А затем громко рассмеялся, утирая слезы:
— Аха-ха-ха-ха! Ах-ха-ха-ха! Хозяин! Ну у тебя и силища! С тобой даже мой батя бы не справился! Да я чуть в портки не обделался! Аха-ха-ха-ха! Вот бы сраму навел! Аха-ха-ха-ха! Хозяин, — продолжил Карим, вытирая слезы и разминая ладонь, — а ведь я самый сильный был среди братьев. Первый раз проиграл. Только дядьке уступал в моще. Но такому сопернику проиграть не зазорно. Так ведь, братец? — с надеждой уставился Карим на застывшего Барима.
— Воистину так, братец. — благоговейно произнеся подтвердил Барим, опускаясь перед Сероглазым на одно колено:
— Сильнейший из мужей, примешь ли ты нас в свою рать знатную? Верой и правдой служить тебе будем, живота не жалея!
— Голову сложим, спину подставим, но в беде не бросим! — пробасил Карим, также становясь на одно колено.
Раззадоренный борьбой и крепким элирдом, Сероглазый провел рукой по кисточке на ухе:
— А-а! Заларк с вами! — он махнул он лапой, которая уже приняла обычную форму. — Дури у вас — каждый позавидует. Что сделать то нужно?
— Кровью скрепить союз следует, хозяин. Да слова напутственные произнести. Что сердце подсказывает, — не вставая с колена, ответил Карим.
Сероглазый, недолго думая, достал из наруча кунай и резанул себе по ладони. Карим и Барим, по очереди повторив за Сероглазым, встали и, поклонившись до земли, выжидательно замерли.
Отшельник улыбнулся, вспомнив давний обычай посвящения в Высших Прайдах. Шагнул к братьям и провел кровоточащей ладонью им по лицам, задержав порез на губах:
— Пусть это будет последний раз, когда вы почувствуете кровь собрата на своих губах! И впредь, только ваши клыки и клинки будут уповать, вкушая кровавую жатву врагов! Пусть ваши Предки ликуют в Великом Зале, воспевая Великую Песнь Перерождения! Пусть страх навсегда покинет ваши сердца, а ваши тела наполнятся силой и решимостью!
— Да будет так! — хором гаркнули близнецы, по очереди проведя по морде Сероглазого и следом облизав порез.
— Ну, раз закончили. Пора бы и подкрепиться. Кажись, мяско-то подгорает, — кивнул Сероглазый в сторону кострищ, слизывая солоноватую кровь с губ.
— Тещина печь! — испуганно вскликнул Барим, в один прыжок оказавшись у огня и что-то причитая себе под нос. За ним вскочил и Карим.
Сероглазый же задумчиво уставился вдаль, любуясь ярко-красным солнцем, медленно опускающимся за серую дымку горизонта.
Близнецы раскладывали дымящиеся куски конины на плоские камни и разносили аборигенам, не забывая облизать жирные пальцы с громким, довольным причмокиванием.
— Хозяин? — негромко окликнул Сероглазого Барим, протягивая ему еще шипящий кусок мяса с аппетитной коричневой корочкой, лежащий на небольшом медном блюде: "И откуда только добыли? — лениво подумал Отшельник, — небось, Дуняша постаралась. Хотя нет… при обыске, наверно, нашли."
— Угу, — кивнул Сероглазый, принимая еду и не отрывая взгляда от довольной, на первый взгляд безобидной хари Барима: "За их добродушными улыбками покоится невероятная мощь и тщательно скрываемый опыт. Вон как они уверенно орудовали топорами и ножами. Постоянно зыркают по сторонам, оценивая обстановку и возможную угрозу. Сруб грамотно расположили. По всем правилам. Лошадь Барим разделал быстро, не пролив ни грамма лишней крови. Сразу чувствуется уверенная рука и сноровка. К тому же, то оранжевое сияние, окутавшие Карима во время схватки… Неспроста это, ой неспроста". — Сероглазый провел рукой по кисточке и отложил блюдо в сторону.
Солнце послало прощальный луч и погасло, уступив дорогу своим серебряным преемникам. Лес стал понемногу оживать, наполняясь уханьем, рычанием и писком. Сероглазый достал глиняный кружок с запечатанным внутри защитным барьером и разломал его: "Осталось всего пять барьеров. Пять дней… Дальше придется туго. Очень туго. Надеюсь, Предки наблюдают за мной и проведут по скрытым тропам подальше от напастей".
В небе, словно услышав мольбу вопрошающего, блеснула падающая звезда. Сероглазый дотронулся до клыков, а затем до лба, вознося в благодарности руки к звездам. "Предки дали свое благословение, — облегченно выдохнул Сероглазый, пододвигая к себе слишком вкусно пахнущее мясо. — Прорвемся".
Аборигены с жадностью вгрызались в конину и, практически не жуя, глотали большие, горячие куски. Связанный Марлан лежал у сруба голодный, пожирая глазами стряпню Барима. Близнецы, явно наслаждаясь трапезой, развалились у костра и неспешно поглощали мясо, тщательно его разжевывая.
— На один глоток — тридцать три жевка, — поучительно проурчал Барим, словив взгляд Отшельника.
— Хозяин, ты чего один сидишь? Иди к нам. Сообща охотнее да веселее всяко будет, — отпив воды из бурдюка, сказал Карим, призывно махнув рукой.
Сероглазый переместился поближе к огню и почесался, соскребая засохшую кровь с гривы.
— Видок у тебя, хозяин… знатный, — хихикнул Карим, с трудом подобрав нужное слово.
— На себя посмотри, чумазая харя, — беззлобно ответил Сероглазый, откусывая маленький кусочек.
— И то правда, хозяин! Тебе палец в рот не клади! — Карим хлопнул жирной ладонью себя по ноге и широко улыбнулся.
— Это ты верно подметил — откушу по самую шею, — без улыбки бросил Сероглазый, отправляя в пасть новую порцию:
— Давайте, рассказывайте и показывайте, что умеете. Хватит ходить кругами. Мне нужно понимать ваши сиддхи— Что такое сиддхи? — удивленно изогнув бровь, спросил Барим.
— Сиддхи — это ваши умения, необычные способности, так сказать, — не спеша разжевывая сочное мясо, пояснил Сероглазый. — По типу той брони, что на тебе появилась, Карим, во время нашей борьбы на руках. Или то, как твоя дубина, Барим, превратилась в топор. Также меня интересует, сколько вы можете находиться вне шкатулки. Нужно ли вам есть и спать? Как быстро вы бегаете? Умеете только срубы возводить и пищу готовить или еще что можете? В общем, рассказывайте все, что умеете. Даже самую мелочь. Ваши сильные и, особенно, слабые стороны. Кратко и по одному, без ваших эпатов стихотворных. Понятно?
— Да, хозяин, — мотнул головой Карим, сразу посерьезнев. — Как я уже поведал ранее, тридцать три брата нас. Называть всех?
— Нет.
— Так вот. Тридцать три нас братца. Во главе стоял Бордан, как самый сильный и опытный. К тому же он был младший братом отца. Воевали мы всегда вместе, плечом к плечу. А дядька нас натаскивал по делу ратному и быту воинскому раннего детсва. Как нападать, как обороняться, как заслоны правильно выставлять или как схроны делать, чтобы зверье до припасов не добралось. Как оборонительные крепости возводить. Как допыт вести. Одиночному и групповому бою обучил. Верхом и пешими…
— Понял я, понял. — махнул рукой Сероглазый, прерывая Карима. — Дальше давай.
— Перед боем с Бессмертным и его войском дочери Бордана наложили на доспехи наши и оружие заклятия. Когда опасность возникает — доспехи сами появляются или мы их призвать можем при надобности. Ну, ты видел, хозяин. Из оружия каждый из нас имел полуторный меч, копье, щит, булаву, лук, колчан со стрелами, длинный кинжал и охотничий нож. Все было выполнено искусными кузнецами на заказ из лунного металла. Также у каждого брата конь боевой имелся. Твоему зверю размером не уступающий. — Карим кивнул в сторону Камала, который, не обращая внимание на происходящее вокруг и порыкивая от удовольствия, расправлялся со своим куском конины.
— Когда нас с Баримом перебросило в Калиард, то из всего добра лишь сапоги на нас остались, да эта одёжка. — Карим ткнул пальцем в льняную рубаху. — А вместо булавы или меча — лишь дубины. Это мы уже потом поняли, что дубиночка, если ее попросить, может обернуться в топор, меч или булаву по нашему желанию. К тому же на зов наш — сама в руку скачет. — Карим поднял руку, растопырив пальцы, и дубина тут же оказалась в его лапище. — Воевали мы всегда плотным строем. Наш небольшой отряд делилась на три поменьше — так называемые столпы. Во главе каждого свой столп. Удобно очень. Десять воинов и одиннадцатый — столп, приказы отдающий, — пояснил Карим. — Столпом был и я. Еще мои братья Салим и Кизим. Когда мы все вместе — ни одна сила нас одолеть не сможет. Друг друга мы силой напитываем. А дядька и вовсе ее из земли черпать мог…
— Угу, понятно. Дальше давай. То, что было раньше — меня мало волнует. После Великого Перехода все существа и народы, которые попали в Калиард, претерпели изменения. Так что то, что вы умели на своей планете, может сильно отличаться от того, что можете тут. Это меня и интересует. Давай о шкатулке и ее возможностях.
— Хорошо, хозяин. — покорно кивнул головой близнец и нерешительно добавил: — Жгучки бы из твоей фляжки отпить, хозяин… Мяску помочь перебродить….
— Нет. Сначала рассказ закончи, — отрезал Сероглазый.
— Эх… Жаль… Слушаюсь, хозяин, — тяжело вздохнув, ответил Карим. — Из шкатулки нас может призвать только хозяин. Появляемся мы ровно на один день, а потом семь дней отдыхаем, сил набираемся. К тому же, чем дольше мы находимся вне шкатулки и чем дальше от нее, тем слабее становимся. — Карим взял в руку небольшой камешек, но как ни тужился, смог отколоть от него лишь небольшой кусочек. — Видишь? Не та сила, что днем. Шкатулка тоже не простая. Она нас кормит и поит. Если нужно, раны излечивает. И когда мы вне её бодрствуем, — можем из нее доставать все, что нам надобно. Еду, питье, пилы, молотки, веревки… посудины всякие. В общем все, что может в походе сгодиться. Но за каждый дар силой нам приходится расплачиваться. Шкатулку, обитель нашу, разрушить невозможно. Ни огонь, ни кислота ее не берут. Даже виверны не справились, а вот прежнего хозяина пожрали…
— Что за хозяин у вас был до меня? — намеренно лениво спросил Сероглазый.
— Рэфи, его в миру звали. Егерем был в северных землях. В каптоне Тельца. Сынишка у него еще был забавный такой. Тэфей. Постоянно голову свою пытливую во все дела батьки совал. Нас егерь, как и ты, нашел. Сотню эр мы пролежали до этого без дела в логове тварей каких-то. Пока Рэфи с его людьми их не перебили… Добра вывезли огромные кучи, — Карим развел руками в стороны, показывая размер. — У туров спины гнулись. Затем, две эры мы верой и правдой ему служили. Пока в болотах рядом с Талыми Горами виверны гнездо не свили. И начали потихоньку животину да людишек из каптона таскать. Вот тогда Рэфи собрал воинов и направился виверн истребить. Да не повезло ему. На самца напоролись во время случки. Здоровенная гадина оказалась. Раза в два больше остальных. Мы бы его с братцем одолели, да хозяин, на нас глядя, и сам в бой бросился. На перчатки свои чудодейные понадеялся. Там голову и сложил вместе с воинством своим…
— Я правильно понял, что, как только ваш хозяин гибнет, вы тут же в шкатулку возвращаетесь?
— Да, все верно, хозяин. Так и есть.
— И самца вы видели? — озабочено спросил Сероглазый.
— Так не только видели, хозяин. Говорю ж. Шкуру ему знатно попортили. А что затем было уже — не ведаем мы. Следом ты нас призвал в служение, за что благодарны тебе несказанно.
— Понятно. Что за перчатки, кстати "чудодейные"?
— А, так это Рэфи в логове тех тварей их нашел. Ну, где и нас со шкатулочкой, — добавил Барим, облизав жирный палец и потянувшись за новой порцией. — Силой великой его наделяли. Я даже один раз видел, как Рэфи с ними вроде как беседу вел.
— Какой силой? Как она проявлялась?
— Да как она проявится-то могла? Сила и есть сила, — удивленно откликнулся Карим. — Хватать сильно мог, копье дальше всех швырять. Вот только с силой этой совладать не смог. Рвался несколько раз. Плечи да грудина у егеря не выдерживали такой мощи. Сила-то только в пальцах да кистях.
— Вот тебе бы, хозяин, они в самую пору пришлись бы! — поучительно добавил Барим.
— Хм… Странно, — пробормотал Сероглазый себе под нос.
— Чего говоришь, хозяин? — отозвался Барим.
— Не было никаких перчаток в логове виверн. Если вы говорите, что егеря того пожрали, — а это так, иначе вас бы я не нашел, — то и перчатки должны были быть там. Уж такое я бы не пропустил.
— Значит, упер кто-то, хозяин. Как по другому-то? Или в брюхе самца они так и остались, и теперь в какой-то засохшей куче нового хозяина ожидают.
— Да что ж за день сегодня! Одно говно кругом! Как не на виду, так в разговорах, — поморщился Сероглазый, отставляя блюдо в сторону. — По перчаткам и вашему хозяину мне понятно. Придется, видимо, еще раз к логову наведаться. Но давайте вернемся к вашим сиддхам. Что еще рассказать можете?
— Бессмертные мы по всему, хозяин. Уж как десятый век пойдет, а мы не стареем и хватки не теряем. Но боль чувствуем и стенания душевные нам не чужды. Силу, сколько бы ни растеряли, всю нам обитель наша возвращает. Когда бодрствуем — усталости не чувствуем, лишь силы теряем, как уже тебе поведал ранее. Едим, пьем и спим по привычке старой. Для удовольствия. Так-то нас всем шкатулочка снабжает, когда мы семь деньков отдыхаем. А что до бега, то средней лошади в скорости не уступим. Сапоги на нас не простые. Скороходные. Долго бежать можем, пока силы не иссякнут. Что касаемо наших навыков, — то все, что прикажешь, выполним. Рубаху подлатать, кольчугу починить, шкуру выделать или крепостную стену выстроить. Все сдюжим. Всем мирским и военным делам обучены.
— Что с остальными братьями? Что с Бессмертным и его трехголовым Змием произошло, пытались выяснить?
— Обижаешь, хозяин. Старцу на тросточке первым делом вопрос сей задали, — отозвался уже Барим. — Потом и у других выведывали. Разбросало их по миру. Слыхали краем уха, что одна дружина целиком в войне участвовала на Белом Острове между подводным царем и птицелюдами. Царь подводный битву проиграл, а братцев в плен взяли. Но они в камни обернулись, которые разрушить невозможно. А чтобы не украл их кто или чары не развеял, опутали птицелюды братцев цепями золотыми да к дубу приковали. И стража могучего приставили охранять.
— Слыхали мы еще, что остальных братцев по всему миру разбросало. По одному, по два. Кто где. Но живы они все! Живы! Мы бы сразу почувствовали, если бы хоть один из братцев или дядька Бордан пал! — добавил Барим, с силой хлопнув себя по груди.
— Хозяин! — Карим встрепенулся и рухнул на колени перед Сероглазым. — Помоги нам братьев отыскать да из беды вызволить! Мы с тобой теперь одной крови! Узами связаны! Силой тебя своей питать будем, даже в шкатулочке находясь! Коль вместе все соберемся да дядьку Бордана отыщем — падут чары тогда, на нас наложенные! Свободу наконец обретем! Да дело незаконченное завершим! Ибо Бессмертный с Змием Трехглавым да войском своим страшным в Калиарде свое пристанище нашли! В воды ледяные они попали да в глыбы ледяные тут же обернулись. Но живы и они! Чувствуем мы зло от них исходящее! Ибо это зло и нас ранило! Потому доспех не защитил нас! Копья и стрелы у Бессмертного особенные. Сама Смерть ему их выковала! — Карим, сам на то не обращая внимание, потер рукой грудь у сердца, где торчала когда-то стрела. — Коль найдет их кто, да вызволит из холода — тьма великая окутает Калиард, как и наше царство! И только мы с братцами погубить нечисть сию сможем! Только лунный метал ему страшен и погубить его способен! — сжав в сердцах свои огромные кулачища, Карим затих.
— Хозяин! Смастерим тебе все, что прикажешь! В любой беде выручим! Только братцев помоги отыскать! — бросился следом в ноги Барим. — Я делу кузнецкому обучен! А Карим всякому зодчему фору даст! Оружие да доспехи для тебя и зверя твоего несокрушимые соорудить могу! Да такие, что ни одна сила их не одолеет!
— Но вас же ранило как-то, хоть вы тоже в доспехах, зачарованных были. Сам же говоришь, что стрелы у Бессмертного особые. Значит, не от всего защитить смогут, — спокойно парировал Сероглазый. — И хватит в ногах валяться. Мольбами и просьбами тут дело не поправишь. А с птицелюдами, с цзангами Белого Острова, я сам не справлюсь. Гиблое это дело. Силами и магией они обладают страшными. — Сам того не замечания принялся говорить Сероглазый, подражая манере братьев. — Никто еще не вернулся из тех мест за все время. Тут войско требуется. Большое войско. Корабли. Ресурсы. Зелья, эликсиры. Барьеры разнообразные. Биджи красного или оранжевого уровня. Минимум несколько десятков Высших Мантра — Ипсимусов, пару сотен Боджинов и столько же Магистров. Так что собрать такое войско ни у кого не получится. Каждый мантар делом занят. Их и так не хватает для обороны от тварей, которые так и лезут в Калиард сквозь Зеркала. Так что забудьте, — махнул рукой Сероглазый. — Помочь смогу, если только случайно на кого-то из ваших братцев набреду в странствиях своих. Но и тогда, как мне их опознать? Может, они тоже в камни превратились или, как и вы, в куче дерьма валяются, в шкатулке очередной?
— Непонятно ты изъясняешься, хозяин. Мантары, Ипсимусы, Боджины, биджи, уровни какие-то, — ответил Барим, поднимаясь с колен. — Войско, оно и есть войско. А братцев найти дело не хитрое. Но, закавыка имеется. Не простая…
— Я и не сомневался, — криво улыбнулся Сероглазый.
— Сестрицу Элану сперва отыскать необходимо, — не унимался Барим, пропустив мимо ушей издевку. — Клубок ниток у нее имеется зачарованный. Окропить его кровью нашей надобно, да имя брата произнести, вот клубок и укажет дорогу верную.
— Ну а сестру вашу как найти вы, конечно, не знаете?
— Нет, хозяин, не знаем, — сразу погрустнев, признал Барим. — Слыхали мы, правда, что в лесу каком-то волчица необыкновенная живет, золотыми слезами плачет денно и нощно. Обращаться сестрицы в животных разных умели. Вот и думаем мы, что она это. О сестрицах да братцах своих скорбит.
— Я тоже слышал о этом звере. Только это еще более невыполнимая задача. Плачущая Волчица в Шепчущем Лесу над духами Предков властвует. Лес Туманным Барьером окружен. Очень высокого уровня. Войти можно, а вот выйти еще никому не удалось. Да и находится он в Аскаре, в Зодиакальном Соединении. Считай, на другом конце Калиарда. А это минимум пять хонап пути…
— Что такое, хонап, хозяин? — прервал тяжелое молчание Карим.
— Хм, как бы вам полегче объяснить. Странно, что находясь в Калиарде десять тысяч эр, вы еще не переняли нашу меру исчисления времени, — Сероглазый провел лапой по кисточке. — Если кратко, то Калирад вращается во Вселенной вокруг яркой звезды — Астар. Когда наша планета делает ровно один оборот вокруг нее — это эра. Каждая эра состоит из двенадцати хонап. А каждый хонап из сорока дней. Плюс-минус. В каждом дне — двадцать пять часов. Вот как-то так. Еще вопросы?
— Нет, хозяин. Более вопросов нет. Пойдем мы, если более тебе не нужны, и ты позволишь, — тихо проговорил Барим, смотря себе под ноги.
Сероглазый хмыкнул. Достал шкатулку и, не произнеся ни слова, провел лапой по крышке. Близнецы пропали, оставив так и недоеденное мясо.
"Вот и еще одна беда затаилась в Калиарде. Нужно срочно созывать Собор. Если то, что поведали близнецы, окажется правдой, то твари, которые к нам постоянно прорываются сквозь Зеркала, покажутся детскими забавами. Но сначала нужно этих тонкокожих и Проклятого в Омрак доставить, а оттуда уже в Джаврас всех переместить. Жаль, что в Омрак нет Звездных Врат. Было бы попроще. Пусть Просветленные сами разбираются с ними и выясняют, кто такой Повелитель и каким чудом он открыл Зеркало Перехода в другой мир. Как раз и Собор можно объявить. Причины более чем весомые. Да еще о нефилиме нужно как-то невзначай спросить. Пополнить запасы, вернуться к ближайшим Вратам, а оттуда уже в глубину Пустынных Земель двигаться. Если повезет, управлюсь со всем менее чем за хонап. Если повезет. Это единственное на что я могу рассчитывать. Чутье подсказывает, что Шестикрылый еще жив. И кроме меня его никто из беды не вытащит. Наставник знал, что в глубине Пустошей его ждет что-то неимоверно сильное и смертоносное. Поэтому он отказался брать меня с собой. Нужно спешить." — размышлял Сероглазый, медленно пережевывая остатки ужина.