Ева безразличным взглядом посмотрела на отошедшую вампиршу. Что-то она подозрительно притихла. В прошлый раз это ничем хорошим не обернулось. Одна надежда оставалась на то, что здесь нет никакого тайного выхода или ловушек, которые по своей любопытности может отыскать Шиза, наделав еще целую кучу проблем. Лич развернулась к Эллиоту и попросила присмотреть за вампиршей. Вдруг она там что-то опять гадкое замышляет. Парень участливо кивнул. Конечно, перспектива быть нянькой для съехавшей с катушек девушки — не особо его радовала и мало походила на нечто героическое, но не послушаться Еву он просто не мог, банально потому, что это было чревато лишением лишней пары рук и без участия демона. Парень поежился. Хоть лич и не показывала излишнюю жестокость, все равно в свете последних событий, Эллиоту было не по себе. Парню оставалось только утешать себя тем, что он приносит очень много пользы общему делу, хоть и не участвует в чем-то масштабном.
Юноша встал рядом с задумавшейся девушкой и стал пристально на неё смотреть, чтобы точно не упустить ее из виду, как в прошлый раз. Спустя минуты две Шиза резко отвернулась и начала потихоньку отползать на четвереньках в сторону. Эллиот пошел за ней следом, та ускорилась. Он повторил. И так до тех пор, пока эти двое не начали скакать друг за другом по кругу, словно цирковые артисты. Лич решила на это не обращать внимания. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Ева стала как можно тщательней осматривать оставшийся от Богини массивный хитиновый панцирь, покрытый толстым слоем уже отвисшей белой паутины и странной белой пыли. Судя по всему, Паучиха и вправду уже давно покинула это место. Странно. Но в чем причина? Связано ли это с линькой или дело в чем;то ином? И почему здесь осталось так много её слуг. По-любому ими до сих пор кто-то управляет. Сами по себе они бы уже быстро потеряли всю вложенную в них энергию.
Лич продолжила обхаживать небольшое помещение кругом, проводя своей ладонью по стенам, собирая в нее паутину, как сахарную вату. Она пыталась найти какой-то тайный рычаг, послание, ключ к разгадке. Неспроста же пауки набросились в ночи на город. Сколько лет Богиня жила в этом месте, подобных ситуаций не было. А тут все как будто с цепи сорвались. Определенно, тут кто-то есть, и этот кто-то следит за ними и не хочет, чтобы они двигались дальше. Ева сжала руку в кулак и с силой ударила по хитиновому панцирю. Глухой звук разнесся эхом по всему залу, как сигнал о том, что женщина зашла в тупик.
Парень и Шиза аж перестали носиться от такого, застыв в немом вопросе. Они не понимали, чего хочет добиться лич таким ударом. Показать недовольство? Проверить силу? Вызвать Богиню? Примерить этот странный костюм? Шиза подошла к панцирю и тоже размахнулась, чтобы ударить, но промахнулась и попала прямиком рукой в цель между пластинами. Они, словно тиски, плотно зажали ее руку. Вампирша вскрикнула, начала вертеться, пыхтеть, упираться ногами и рукой, чтобы освободиться от своего плена, изредка ругаясь на выдуманном ее больным воображением языке. Сейчас девушка была похожа на обезьяну, попавшую в ловушку с отверстием в тыкве. Эллиот и Ева стояли, смотрели на всё это каждый со своими мыслями. Лич думала о том, что, в принципе, Шизу можно здесь так и оставить, всё равно никто не найдёт, да и пользы от этого больше будет. А парень не понимал, как её выручить.
— Эй, может, поможете? — Рявкнула вампирша.
Ева изогнула одну бровь, демонстративно отвернулась и пошла в противоположном от девушки направлении, туда, где, по её мнению, мог находиться выход. Шиза перепугалась, заплакала, стала еще сильнее дергать себя за руку, чуть ли не вырывая ее из плеча.
— Кощеюшка, ты же не бросишь меня тут, верно? Не надо, я не хочу умирать! Я еще такая молодая, много чего не повидала, я еще ничего о себе не помню! Даже имени! Вдруг мы в поездке это всё узнаем! Пожалуйста, будь человеком, помоги!
Ева не хотела оборачиваться, но девушка была слишком эмоциональной. Женщине захотелось проверить, притворяется ли вампир или нет. Но нет, Шиза была проста, как чистый лист бумаги. Она действительно очень остро переживала то, что попала вот в такую ловушку. И не хотела оставаться здесь навсегда. Это было видно по одним глазам, умоляюще смотрящим на Еву.
— А кто тебя просил лезть туда, куда не следовало? И я не человек, имею полное право не помогать, — Холодно отозвалась лич и закатила глаза, когда увидела заплаканное лицо Шизы. — Сиди смирно, сейчас будешь свободна. Однако если еще хоть один писк от тебя услышу, то сама лично заколочу тебя в каменный гроб и утоплю в океане.
Шиза сглотнула от ужаса, представив, что ее ожидает, и жестом изобразила, что зашивает свой рот. Похоже, и вправду Ева не шибко-то хочет оставаться с ней вместе и жить мирной жизнью. Вампирша уже начала продумывать план, как затормозить путешествие, но всё оказалось без толку. Девушка совершенно ясно стала понимать, что она никому не нужна: ни тому загадочному вампиру, ни, Эллиоту, ни тем более Еве. Одна одинёшенька в целом большом мире. На душе Шизы заскребли кошки. Никогда еще за все свое короткое пробуждение она не чувствовала себя настолько печальной и одинокой, как сейчас. Да, вампирша понимала, что доставляет проблемы, но просто не могла себя сдерживать, уж такой у нее характер, ничего не поделать. К тому же она только очнулась в совершенно новом для себя мире! Чтобы в нем как следует освоиться, нужно его изучить всеми возможными способами. Но этого, видимо, совершенно никто не понимал. Шиза печально вздохнула. Она даже и подумать не могла, что её могут просто так взять и бросить.
— Не надо меня спасать, я тут останусь, — прошелестела сквозь слёзы вампирша.
Эллиот удивился, переглянулся с Евой, даже подошел к Шизе и пощупал ей лоб. Вдруг вампиры тоже болеют от долгого нахождения в холодной воде. Но нет, на ощупь её кожа была всё такая же холодная, только жизнерадостная улыбка сползла с лица, что было совсем непривычно. Девушка села совсем рядом со своей тюрьмой, облокотившись спиной о хитиновые пластинки и поджав колени к груди.
— Я всё равно никому тут не нужна. Все всегда хотят от меня избавиться, как от занозы в одном месте. Так вот я сама сейчас сяду здесь и больше никому не буду причинять неудобств, — пропищала она.
Ева, уже порядком уставшая от её истерик и не привыкшая так долго находиться с эмоционально нестабильным существами, ничего не стала говорить, в отличие от Эллиота, сразу бросившегося утешать девушку и убеждать ее в обратном. Ему стало жалко бедную вампиршу, которая не была виновата в своем недуге. Его сердце сжалось от ее крика искренности. Всё-таки люди слишком эмоциональные, и не всегда способны думать своей головой. Лич развернулась и направилась дальше искать выход из этого места.
— Ты что, даже не поможешь ей!? — Прокричал парень.
— Я уже предлагала помощь. Второй раз не буду. Не в моих интересах нянчиться со всеми в подряд, — отозвалась лич.
— Какая же ты бесчеловечная и бесчувственная! — Прорычал в ответ Эллиот, поглаживая Шизу по голове.
— Не забывай о том, с кем говоришь. Да и к тому же от отсутствия ненужных эмоций больше пользы, нежели от переживаний. Она хочет остаться здесь, так и пусть. Её выбор, — подытожила лич.
Парень кинул в сторону Евы камень и сам стал отчаянно пытаться вызволить уже сдавшуюся окончательно от слов Евы Шизу. Вампирша еще слабо верила в то, что лич-таки спасет ее, уделит внимание, поэтому так отчаянно смотрела на нее, но нет, женщине было все равно. Ева увернулась от кинутого камня и, очевидно что-то почувствовав, схватила парня за шкирку, и спряталась с ним за одну из огромных лап панциря.
— Сиди тихо, сюда кто-то идет, — прошептала лич, — магией иллюзий не владею, но, затаившись, сможем выиграть немного времени.
— А как же Ш…
Ева заткнула Эллиоту рот его же рукой и замерла. Это было как раз кстати, потому что в одной из стен появилась щель, которая стала расширяться с каждой секундой всё больше и больше, открывая всем, кто находился сейчас в этой комнате воистину ужасное зрелище. Как Ева и предполагала, здесь, определенно, кто-то жил, связанный с Богиней, но менее осторожный. В святилище, если так можно было назвать эту комнату, вбежала небольшая стайка мелких костяных паучков во главе со своей новой хозяйкой. Очевидно, это была одна из жриц Ткачихи. Её тело было будто бы сшито грубыми нитками из частей различных людей, а ноги заменяла конструкция из костей, чем-то напоминающая сороконожку. На ней были легкие одеяния, почти не прикрывающие уродства. Да уж, редко можно было увидеть жриц в своем истинном обличье. Чаще всего они, словно паразиты, влезали в тела красивых девушек, и использовали в своих корыстных целях. А здесь она сейчас показалась во всей красе.
Ева прикусила губу. Силы прислужника ей были неведомы. Ясно, что сороконожка слабее Богини, но насколько? С другой стороны, лич понимала, что, как только хозяева обнаружат поникшую вампиршу, то сразу набросятся на нее, и, если вовремя не выйти, то Шизе будет конец. Хоть, Ева и недолюбливала девчонку, все равно не могла ее оставить так, всё-таки сама виновата в ее нахождении здесь. И дело не во внезапно пробудившихся чувствах заботы. Нет, просто живой вампир — слишком шикарный подарок для всякого отребья. И только лич об этом подумала, как пауки уже облепили тело Шизы, которая не на шутку перепугалась, и стала их оттряхивать и давить ногами.
— Ты попалась, — хрипло рассмеялась жрица, — остальные бросили тебя. Смирись со своей участью.
Эллиот, сидевший в засаде, побледнел от увиденного и еще сильнее закопался в паутину. Он слишком уж сомневался в том, что ему, даже с его открывшимися способностями, удастся победить это творение безумного ума Ткачихи. Ему очень захотелось спросить, кто это, но парень отчетливо понимал, что, если произнесет хоть слово, его моментально услышат, а их местоположение рассекретят. И тогда боя точно не избежать.
Шиза заверещала, словно её стали резать. Хоть и совсем недавно, буквально пару минут назад, она обиженно говорила о том, что лучше останется здесь навсегда, несмотря на все те мучения, что ее ожидали. Но именно сейчас желание жить заиграло в ней совершенно новыми красками. Девушка вспомнила, что еще много чего не успела в этой жизни, а в следующей уже будет немного поздновато. Она стала отчаянно просить помощи у своих спрятавшихся товарищей, искренне надеясь на то, что к ней придёт хоть кто-то. Не могли же они и вправду уйти, бросив ее здесь. Эллиот дёрнулся вперед, но властная рука Евы остановила его. Лич покачала головой, всем своим видом показывая, что еще не время для действий, надо подождать. Но сколько еще? Кто знает, что на уме у свихнувшейся жрицы? Вдруг прямо сейчас она возьмет и сожрет или начнёт пытать такую маленькую и беззащитную Шизу.
Конечно, в планы Евы не входил героизм вместе со спасением чужих шкур, но она сама себе дала обещание доставить вампирское недоразумение обратно домой, да и не хотелось показывать себя трусихой, всё таки она — лич, а, значит, существо сильное и гордое, которое не преклонит колени ни перед кем, особенно перед шестеркой древнего Бога. Следовательно она обязательно разберется, только не сейчас. Еще рано. Женщина выжидала нужного момента, чтобы вовремя выйти: не упустить ничего важного и не спугнуть вылезшую жрицу. Кто знает, что в этот момент происходит в ее ссохшейся от времени голове.
Сороконожка медленно, даже вальяжно подползла к пойманной в ловушку вампирше, поняв, что опасности от нее не больше, чем от мухи, и, наклонившись, аккуратно взяла её за шею.
— Ты здесь была не одна, я чувствую присутствие других, да и язык твой развязался слишком быстро, — жрица почмокала губами, будто что-то пережевывая, — тут кто;то живой и крайне вкусный. И ты обязательно расскажешь мне все, если не хочешь, чтобы сейчас упокоиться в свой самый последний раз, кровопийца, в моем желудке в ужасных муках.
Шиза демонстративно сжала плотно губы, показывая всем своим видом, что не собирается никому ничего рассказывать (хотя очень хотелось). От чего-то девушке думалось, что неправильно будет болтать о том, где сейчас находятся её компаньоны, и так уже взболтнула, прося помощи, что не одна. Ей было страшно, очень. Она в первый раз в своей короткой жизни видела столь омерзительное чудовище так близко. Кощейка не настолько ужасная, а даже милая, особенно в виде радужного скелета. Неужели и сама Богиня будет такая же? Зачем они вообще тогда к ней идут? Только из-за нападения на город? И почему в такой критический момент в её больную голову внезапно стали приходить столь умные и, главное, здравые мысли. Кольцо крепких рук на шее девушки сомкнулось еще сильнее, перекрывая доступ к кислороду. Кажется, еще чуть, и позвонки хрустнут вместе с её сознанием. Но нет, нужно держаться. Вампирша еще сильнее закусила губы своими острыми зубами, уставившись на врага. Отчего-то сейчас ей казалось, что её взгляд выглядит особенно грозным.
Жрица лениво усмехнулась. Она чувствовала своё превосходство перед зажатой в панцирные тиски пленницей и не торопилась мучать или убивать её. В конце концов, ей деваться некуда, да и убежать отсюда не сможет, так что рано или поздно расколется, а уж потом можно будет с ней и позабавиться. Она отправила несколько костяных пауков, чтобы те осмотрели помещение, и отошла от жертвы.
— Молчи, сколько тебе влезет, но даже вампиры умирают от голода. Пройдет месяц-два, а, может, и меньше, и твоя жажда станет настолько невыносимой, что всё твое тело будет сворачиваться в болезненных судорогах, а здравый смысл уступит животным первобытным инстинктам. В твоей красивой головушке не будет ничего, кроме желания вцепиться кому-нибудь в глотку и выпить хоть пару глоточков свежей горячей крови. Уж тогда ты мне все расскажешь, как на духу. А пока не вижу смысла тебя даже трогать, всё равно пользы от такого слабого и никчемного вампира ни на грош. Даже пауки, и те — полезнее.
Шиза безумно рассмеялась, подтянулась на уже порядком разболевшейся затёкшей руке и сверкнула своими голубыми глазами.
— Неправда. Отсюда как раз не выйдешь именно ты, гусеница-переросток. Думаешь, что самая сильная? А нет! Кощейка придёт и мигом все твои лапки в косичку заплетет! А я ей помогу.
Девушка, со свистом втянув в лёгкие воздух, со всей силы вгрызлась в запястье и стала его выламывать. Сначала её сознание поглотила дикая, раздирающая всё, боль. Безумно хотелось остановиться и пожалеть себя, но нет, если сейчас она не сделает этого, то точно останется здесь до скончания жизни и станет игрушкой этого монстра. А, Шиза, хоть и не всегда могла думать адекватно, но свою гордость имела, и не хотела допустить такого отношения к себе непонятно от кого. Спустя лишь несколько секунд, красная пелена начала спадать с глаз, сознание привыкло к боли, а челюсти продолжали разрывать плоть. Ещё чуть-чуть, совсем немного, надавить вот так. Шиза перевернулась и налегла всем своим небольшим, но вполне ощутимым весом, на оголенное запястье. Послышался явственный хруст кости, тонкий писк, и, заботливо укачивая свою культю, девушка юркнула к другой стене комнаты, туда, где, по её мнению, должен быть расположен выход.
Жрица зашипела от негодования и бросилась на сбежавшую пленницу, как вдруг наткнулась на прочный щит из костей, некогда бывшими её подчинёнными. Почувствовался мощный всплеск некроэнергии совсем рядом, буквально в нескольких шагах. И вот из-за хитиновых пластинок вышла женщина, явно несвежего вида. Её глаза сияли ядовитой зеленью, а кожа, будто нечто чужеродное, вместе с трухой мышц сползала с её лица, рук и ног, обнажая белоснежный скелет.
— Лич! — Возопила сороконожка, — Что ты тут забыла?
Ева бесстрастно посмотрела на своего врага и стала медленно подходить ближе.
— Не мне отчитываться перед тобой. Ты — просто таракан, возомнивший себя Богиней. Но, стоит только наступить ногой, так превратишься в темное гнилостное пятно. — Сухо отозвалась Ева.
Места, где она соприкасалась с хитиновым панцирем, стали с неимоверной скоростью осыпаться и превращаться в труху. Жрица не на шутку испугалась. Тягаться со столь грозным существом ей было не под силу, оставалось только одно.
Сороконожка впилась своими острыми лапками в каменистые стенки свода и быстро стала ползти вверх.
— Не убежишь! — Выкрикнул Эллиот, и, набравшись смелости, крепко зацепился одной парой рук за выступ на её панцире.
Жрица почувствовала это и стала извиваться, пытаясь сбросить наглеца, но парень держался изо всех сил. Только не сейчас! Он не должен упустить её, ведь она — единственная зацепка к тому, где вообще находится эта Богиня, а, значит, и дом Шизы. Издав пронзительный вопль, сороконожка вгрызлась в землю, проложив огромный туннель. Эллиот, поняв, что сейчас произойдет, даже и не думал ослабить хватку. Он обязательно продержится до конца и сможет показать, что от него тоже может быть польза!
— В следующий раз, если понадобиться идти сюда, прихвачу с собой дихлофос, — прошелестела лич, — пойдем за ними следом. Чую, долго Эллиот там не продержится.
Ева обернулась и, ослабив связь между костями, убрала щит от Шизы. Вампирша сидела, свернувшись калачиком, около стенки и баюкала свою окровавленную руку. Видимо, осознание того, что с ней произошло, пришло только сейчас. Несмотря на то, что у вампиров хорошая регенерация, боль они чувствуют в полной мере. Женщина только могла представлять по отголоскам своих воспоминаний, насколько плохо сейчас себя чувствовала Шиза. Ева вздохнула и, с помощью небольшого количества некроэнергии не только извлекла утерянную кисть руки, но и вернула её на законное место. Даже шрама не осталось.
— Ты же вампир, такие раны на тебе заживают быстрее, чем лишай на собаке. Если будешь ныть так по каждой оторванной части тела, то точно еще больше сойдёшь с ума. Но, стоит отдать должное, иногда в твоей голове рождаются вполне неплохие идеи, — решила немного подбодрить ее Ева.
Шиза, только минуту назад рыдавшая от боли, внезапно посмотрела на свою совершенно целую руку, подвигала ей, даже почесала голову, утёрла слёзы и быстро, как ни в чем не бывало, встала.
— Ну что, пошли спасать Элличку! — Бодро выкрикнула она. — Сделаем из таракана чучело и набьём цветочками, чтобы красиво было!
Шиза вприпрыжку поскакала к стене, где была дыра и попыталась вскарабкаться наверх, но только обтесала до крови свои и без того короткие ногти. Ева вздохнула и, взяв вампиршу за шкирку, как провинившегося котёнка, отодвинула в сторону.
— Мне иногда кажется, что связать тебя и заткнуть рот кляпом — вполне неплохая затея для комфортного перемещения, — заключила лич, осматривая отверстие.
В её черепной коробке потихоньку начал созревать очередной план.