Когда мы в последний раз покидали гостиницу, в ней шел масштабный ремонт, были получены разрешения на принятие запрещенных видов, Ассамблея (наконец-то!) соизволила повысить рейтинг «Гертруды Хант», и наши любезные хранители готовились к инспекции.
Давайте заглянем внутрь.
Доминион Семи Звезд распространялся на девять звездных систем, в пяти из которых было более одной пригодной для жизни планеты. Доминион был могущественной силой. Их экономика была крепкой, научные исследования и разработки хорошо финансировались, а вооруженные силы были дисциплинированными, обученными и оснащенными. Если бы они когда-нибудь захватили нашу Солнечную систему, в течение трехсот лет Марс был бы терраформирован, Меркурий и Венера стояли бы в очереди за ним, а Луна стала бы огромной колонией.
Доминион включал в себя четыре основных вида существ, причем человекоподобный сислаф обладал большинством в 67 %. Сислафы были выше людей и стройнее, с квадратными лицами с широкими скулами, впалыми щеками и четко очерченными линиями подбородка. Человеческая кожа начинала терять эластичность после того, как нам исполнялось 20 лет, но эта потеря была незначительной. У нас появлялись морщины и изменение цвета кожи из — за разных факторов — воздействия солнца, загрязнения окружающей среды, употребления табака. Сислафы давным-давно преодолели этот внешний урон. Они старели медленнее и вообще не выглядели такими изношенными, как мы.
Мужчине, вышедшему из портала, вероятно, было за восемьдесят, что являлось средним возрастом для сислафа, но он мог бы также сойти и за сорокалетнего, который хорошо заботится о себе. Его полуприкрытые глаза были слишком зелеными, линия подбородка — слишком острой, а черты лица — слишком симметричными, но в целом различия между нашими двумя видами были незначительными. Если бы вы встретили его мимоходом, то подумали бы, что он знаменитость, которая немного переборщила с пластической хирургией. За исключением его кожи, которая была ровного темно-коричневого цвета со слишком большим количеством серого оттенка, чтобы позволить ему сойти за местного жителя.
Он ступил на полированный пол зала прибытия и остановился. Он был семи футов ростом и казался еще выше из-за асимметричного серого головного убора, который выступал на полфута над его левым ухом. Серо-белая мантия облегала его худощавую фигуру, стянутая на талии широким черным поясом. Его волосы были черными и коротко подстриженными.
Канцлер Ресвен, правая рука Суверена по «всем делам, связанным с местом жительства и семьей».
Портал засверкал золотом, и через него прошла женщина. Также семи футов ростом, она была шире в плечах, с мощным телосложением и особенно ровной кожей. Цвет ее кожи компания «Бер Пэйнт»[8] назвала бы «серый цвет костра». Прошлой ночью я подкрасила колонны в павильоне Суверена именно в этот оттенок. Ее платиново-белые волосы были короткими и густыми, а кобальтово-голубая высокотехнологичная броня сидела на ней как влитая. Никакого оружия, высокие сапоги и многослойный темно-синий с белым плащ, явно скорее церемониальный, чем функциональный, ниспадал с ее левого плеча изящными складками.
Это была бы отличная складка для штор. Мне нужно было позже не забыть пометить кадры, которые записала гостиница.
Посетители направились ко мне. Ресвен шел с присущей сислафу плавностью, но дама-боевик практически маршировала. В ней текла какая-то другая кровь, кроме сислафа. Подозрительно повеяло Святой Анократией. Сислафы относились к своему генотипу как к шаблону, который нужно было переделывать и модифицировать в течение нескольких поколений.
Шон поднялся с пола рядом со мной. На нем была темно-синяя мантия и его «деловое» лицо. Ничто в выражении его лица не выглядело особенно угрожающим. Вы просто каким-то шестым чувством знали, что раздражать его — ужасная и потенциально болезненная идея.
Ресвен моргнул. Дама-боевик, казалось, не была обеспокоена. Должно быть, она и раньше останавливалась в гостиницах.
— Приветствую вас, — сказала я им.
— Приветствую вас, хранители. Я столичный префект Миралитт, — представилась женщина. — Это канцлер Ресвен.
Суверен послал как своего канцлера, так и главу своей личной охраны.
— Мы встречались, — сухо сказал Ресвен.
Технически, мы взаимодействовали через экран связи, так что на самом деле мы не встречались, но я не стала его поправлять.
— Добро пожаловать в «Гертруду Хант», — сказал Шон.
Ресвен оглядел зал прибытия. Большая куполообразная комната, инкрустированная выветрившимся коричневым камнем, вмещала портальное кольцо, выращенное «Гертрудой Хант» из полосчатого дерева и ничего больше. Восемь арочных дверных проемов вели в отдельные коридоры, ответвляющиеся в глубь гостиницы.
Обычно размещение портала внутри гостиницы не было возможным из-за соображений безопасности. Ни один достойный хранитель гостиницы не позволил бы случайным гостям телепортироваться в гостиницу. Но в данном случае нам пришлось сделать исключение. О том, чтобы три сотни существ, некоторые из которых явно не были людьми, толпились на нашем заднем дворе, не могло быть и речи. Это заняло бы слишком много времени, привлекло бы слишком много внимания, и ни Шон, ни я не хотели добавлять к нашему списку еще проблем. Мы бы затащили всех в гостиницу единой огромной процессией и закрыли портал.
— Это выглядит… основательно, — сказал Ресвен.
Миралитт на долю секунды подняла глаза.
— Это выглядит стратегически обоснованным. Негде спрятаться. По одной группе за раз?
Шон кивнул. Это был простой план — мы приветствуем каждую делегацию и провожаем их по соответствующему коридору в их покои, запечатав их за ними.
— Сколько времени вам нужно между группами? — спросила она.
— Пятнадцать минут было бы идеально, — ответила я ей.
— Мы можем предложить более лучшие условия, — сказала она. — Я могу дать вам час между каждой вечеринкой.
— Это было бы очень ценно. Пожалуйста, следуйте за мной, — сказала я им.
Мы двинулись через зал к главной двери.
— Почему камень? — спросил Ресвен. — Почему именно этот оттенок?
— Потому что это радикально отличается от всего, что можно найти в столице, — объяснила я. — Это сразу же убедит гостей в том, что переход произошел, в то время как его предполагаемый возраст вызовет определенное уважение.
— Сколько ему лет? — спросил Ресвен.
— Я создал его вчера, — ответил ему Шон.
Мы вошли в каменный коридор. Крошечные созвездия огней вспыхивали при нашем приближении, освещая нам путь.
— Суверен очень разборчив, когда дело доходит до его размещения, — сказал Ресвен. — Утонченность. Изысканность. Величие. Таковы ключевые концепции дизайна столицы. Вы уже познакомились с леди Вексин Дион-Диан?
— Да, — сказала я. Леди Вексин была одной из кандидаток в супруги.
Ресвен повернулся ко мне и сделал паузу, чтобы я поняла всю серьезность того, что он собирался сказать.
— Так вот не так!
— Леди Вексин — свободный дух, — сказала Миралитт.
— Она — агент хаоса и энтропии, — сказал Ресвен. — У этой женщины нет ни приличий, ни такта, ни сдержанности.
— Насколько я понимаю, леди Вексин спонсируется одним из Храмов кластера Белой Розы, — сказал Шон. — Которого из них?
— Разве этого не было в резюме? — спросил Ресвен.
— Нет.
— Ее спонсирует Храм Желания, — сказала Миралитт.
На лице Шона ничего не изменилось, но я знала его лучше, чем они. Имя храма было важным, и оно явно что-то значило для него.
— Тема должна быть посвящена элегантной роскоши, — сказал Ресвен. — Изящной, сдержанной, со вкусом подобранной, совсем не показной, но и не дешевой. Не ярче варварских украшений отрокаров, не тусклее или не пропитанное кровью, как то, что предпочитает Святая Анократия…
Я бросила быстрый взгляд на Миралитт. Ее верхняя губа слегка приподнялась, обнажив клык. Да, кровь вампира.
— Ничего кричащего. Ничего вульгарного. Ничего…
Мы вошли в главный бальный зал. Пол был нежно-кремового цвета с легким блеском. В тот же оттенок были окрашены стены, и на этом фоне серебряные геометрические узоры поднимались и извивались в фирменной мозаике Доминиона, подчеркнутой каплями золота и аквамаринов в углах, будто призрак роскоши проплыл мимо и коснулся их своей призрачной рукой.
Высокие окна прерывали стены, их углы были четкими, проливая солнечный свет в пространство. Между ними, на высоте десяти футов, в квадратных кашпо росли виноградные лозы с листьями, вырезанными из бледно-зеленого хризоберилла. На виноградных лозах росли гроздья нежных золотистых цветов «Гертруды Хант», выполненных из бледного янтаря, и ягоды из золотистого жемчуга.
В дальнем конце зала возвышалась приподнятая прямоугольная платформа, на которую можно было подняться по пяти ступеням. На платформе стоял возвышенный трон, асимметричное эргономичное кресло, выполненное из того же материала, что и пол и стены. Сквозь него проскальзывали золотые нити, и тут и там мерцали аквамариновые искорки. Трон выглядел так, словно вырос из самого зала, став его неподвижной частью.
Ресвен захлопнул рот.
— Это почти так, как если бы они знали, что делают, — сказала Миралитт.
— Домициль Солнца, — сказала я.
Шон пошевелил рукой. Пол и стены потемнели до более глубокого пурпурно-синего цвета, акцентируя внимание на геометрическом узоре. Астрономические символы Доминиона вспыхнули над троном бледно-бирюзовым цветом. Светящееся созвездие из девяти звезд — точная копия самого Доминиона — спустилось с потолка, осветив зал мягким белым сиянием. Массивная пурпурная Луна столицы скользнула на потемневшее небо с левой стороны.
— Домициль Луны, — сказал Шон.
Миралитт тихо захлопала в ладоши.
— Мое почтение.
— Вы слишком добры, — сказала я и повернулась к Ресвену.
Канцлер несколько секунд оглядывался по сторонам. Его взгляд встретился с моим.
— Я полагаю, это подойдет, — сказал он.
ШОН ПОУДОБНЕЕ УСТРОИЛСЯ НА ДИВАНЕ И ВЫТЯНУЛ НОГИ, А ГОСТИНИЦА предусмотрительно вырастила пуфик под его ногами, прежде чем они успели коснуться пола.
— Ресвен будет занозой в заднице.
Я откинулась на мягкие подушки. Мы были в маленькой комнате отдыха, которую сделали рядом с большим бальным залом, чтобы нам не пришлось ходить слишком далеко. Она была обставлена диванами, которые казались облаками, и я любила их до безумия.
— Он управляет столичным дворцом, всеми его 2 миллионами квадратных футов. Быть занозой в заднице входит в его должностные обязанности.
Мои ноги гудели. Это была даже не боль, а какая-то странная пульсирующая вибрация. Я так устала.
— Я думал, что полувампирша пырнет его ножом, — сказал Шон и улыбнулся. — Это было бы забавно наблюдать.
— Ему даже в голову не приходило, что она может обидеться. — Я откинула голову на спинку дивана. — Сислафы убеждены, что их генетический материал изначально превосходен, не в фанатичном смысле, а в духе «он проявит себя, несмотря ни на что». Пока у вас есть, по крайней мере, 12,5 % крови сислафа, они считают вас сислафом. Оскорбление «полукровка» буквально отсутствует в их языке. Для Ресвена, Миралитт — сислаф. Ее вампирская кровь — это ценность, но с точки зрения ее лояльности и ее места в обществе, это не имеет значения. Если ты попытаешься доказать, что она такой же вампир, как и сислаф, ты просто не сможешь заставить его понять или принять это.
— Бегущая кровь та еще штука?
— Больше похоже на то, что кровь гуще воды, а для них кровь всех других видов — это вода. Ты прав, с Ресвеном будет трудно. Он профессионально педантичен и ненавидит сюрпризы. Пока мы можем уберечь его от шока, с нами все будет в порядке.
— Он был бы отличным 1-м сержантом.
— Поверю тебе на слово. В чем значение Храма Желания? — Я бросила на него косой взгляд. — Откуда ты знаешь о нем? Ты посещал Храм Желания? Было ли это то, что ты ожидал, и даже больше?
Он поднял руку, ладонью ко мне.
— Прости, ты хочешь мне предложить поговорить с рукой?
— Я выигрываю время, пока мой измученный мозг продумывает, как объяснить.
— Я подожду.
Кластер Белая роза в Кассиопее, также известный как ЭнДжиСи 7789 или Роза Каролины, украшает северную часть Млечного пути. Если смотреть с Земли, красивое, открытое скопление, примерно из трехсот солнц, напоминает розу — белый цветок с желтой каймой на лепестках. Он блистает разнообразием цивилизаций и знаменит своими Храмами — целыми лунами, которые посвящены поклонению вселенским аспектам. Храм Доброты, Храм Ярости, Храм Скорби… Храм Желания исследует именно это — стремление получить что-то недосягаемое любой ценой. В этих стенах и садах, сислафы рассматривают свой генотип как шаблон, подлежащий переделке и модификации в течение нескольких поколений. Другие же размышляют о точной природе желания, было ли оно изначально эгоистичным, было ли оно простым и могло ли оно когда-либо быть чистым и бескорыстным.
Из всех желаний потребность в любви другого существа считается самой сильной и недостижимой. Стремление к власти, богатству и просветлению зависит в первую очередь от тех, кто за них берется. Их успех или неудача почти полностью зависят от них самих. Но никакая сила не может заставить другое существо полюбить вас по собственной воле.
— Это не публичный дом, — сказал Шон.
Я не выдержала и рассмеялась.
Он вздохнул.
— Прозвучало как-то неправильно.
— Я его посещала.
Шон сел ровнее и уставился на меня.
— Когда?
— Еще до нашей встречи, когда мы с Клаусом искали родителей. У меня были вопросы. Я была измотана и в отчаянии. Я провела там две недели, пока Клаус проверял соседние Храмы.
Маленький, дьявольский огонек засиял в глазах Шона.
— Было ли это то, что ты ожидала?
— Это было незабываемо.
— Потрудишься пояснить?
Я покачала головой.
— Ты все еще не рассказал мне, почему он так важен для тебя.
— Торговцы являются одними из наиболее щедрых спонсоров Храма, — сказал он.
В этом был смысл. Торговые кланы лис, которые управляли обширными финансовыми синдикатами, сами чего-то хотели и зарабатывали деньги, потакая желаниям других.
— Клан Нуан?
— Второй по величине спонсор.
Он должен был знать. Во время своего пребывания на Нексусе Шон был частью внутреннего круга Нуан Си. Хитрый маленький торговец никогда не планировал отпускать Шона. Шон знал какие-то секреты клана, и тот был готов убить, чтобы они не вышли на свет.
— Думаешь, за леди Вексин стоит клан Нуан?
— Скажем так, я сильно подозреваю. Я узнаю больше, когда увижу ее. Если Нуан Си замешан в этом, нам нужно знать, на что он ставит.
— У клана Нуан есть деловые интересы в Доминионе?
— Нет. Это территория клана Сай. — Шон поморщился. — Меня это тревожит.
Торговые войны между торговыми кланами велись тайно с шокирующей жестокостью. Если назревала война между кланом Нуан и кланом Сай, мы не хотели в ней участвовать и не могли допустить, чтобы это произошло здесь, на наших глазах.
— Как обстоят дела с Калденией?
Я заткнула уши пальцами и постаралась как можно лучше сымитировать голос Ее Милости:
— Я не слушаю, я не слушаю!
— Что на нее нашло?
— Каким-то образом это стало связано не столько с попыткой мной предупредить ее, сколько с ее независимостью. Независимо от того, насколько комфортно мы стараемся ей все устроить, она никогда не забывает, что гостиница — это тюрьма, в которую она сама себя поместила.
— Она удерживает ее от смерти. Ну, от того, чтобы быть убитой.
— Верно. Но тюрьма — это все равно тюрьма. Я сдалась. Это либо обернется против нас, либо нет.
— Может быть. Все это, — он махнул рукой, указывая на все вокруг нас, — может обернуться против нас. Все это может закончиться гигантским дерьмовым шоу.
— Сожаления?
Он покачал головой.
— Я знаю, почему я это делаю. Я просто хочу сказать тебе, как много для меня значит, что ты, зная все это, все еще это делаешь.
Я встала и села рядом с ним.
— Я знаю.
Он обнял меня, и я положила голову ему на плечо. Из всех мест в галактике это было лучшим для меня.
В гостинице раздался звонок, возвещающий о входящем сообщении. Мы оба застонали в унисон.
Шон взмахом руки вызвал экран. На залитом солнечным светом Баха-чар, перед нами стоял мужчина. Он был невысокого роста, с почти невозможно широкими плечами и таким телосложением, которое обещало ошеломляющую силу. На нем была белая рубашка с широкими рукавами, темные брюки, высокие сапоги и короткий плащ, свисающий под углом с его широкой спины. Он оставил воротник рубашки расстегнутым, обнажив сегментированную белую броню космического десанта. Она облегала его, как вторая кожа, взбираясь вверх по толстой шее. Завершала ансамбль темная мушкетерская шляпа с огромным пером, белым у основания и переходящим то в желтый, то в красный, то в зеленый цвет. Он нес огромное ружье, которое покоилось у него на плече, как зубочистка.
Мужчина приподнял пальцами поля шляпы. Серебряные глаза смотрели на нас с загорелого лица с тяжелой челюстью, которую обычно можно увидеть у седых вампиров мужского пола. Он пошевелил своими черными, как смоль, бровями и ухмыльнулся, обнажив зазубренные зубы. Эффект был немного устрашающим.
— Гастон!
— Во плоти, — заверил он меня.
У Джорджа было два человека, которые прикрывали ему спину. Его брат Джек был первым, а Гастон — вторым. Все трое были завербованы Арбитрами из карманного измерения, где существовала альтернативная Земля со своими собственными магическими правилами. Я однажды побывала там. Мы с Джорджем пробрались в его родной мир, чтобы пригласить четвертого члена их ударной команды, Софи, присоединиться к ним. Гастон был не совсем человеком. Я так до конца и не поняла, кем именно он был, но он был умен и смертоносен в бою. Он также был самопровозглашенным экспертом по «надувательствам».
— Я пришел помочь всем, чем могу, — сказал Гастон.
— Где Джордж? — спросил Шон.
Мы оба предполагали, что Джордж, по крайней мере, будет присутствовать для наблюдения. Если удалить из этого уравнения Джорджа, он истечет чистой интригой, и вся эта история станет для него неотразимой.
— Джордж не сможет присутствовать, поэтому он шлет свои сожаления и меня. — Гастон подмигнул.
— Я думала, он уладил свои дела с валккинианцами. — Я указала ему верный путь к победе.
— Ага, уладил. Но дело не в валккинианцах, а в его жене.
— В ком? — выпалили мы с Шоном одновременно.
— В его супруге. В его, несомненно, лучшей половине. Можно я приду и расскажу все подробно? За кружкой пива и с чем-нибудь перекусить? Я мчался сюда через всю галактику, не имея ничего, что могло бы поддержать меня в пути. Тем не менее, как бы мне не хотелось попасть внутрь, я должен предупредить вас, что с крыши за мной наблюдает женщина-оборотень. Я вполне уверен, что она набросится на тебя, как только ты откроешь дверь. Предупрежден — значит вооружен. Пожалуйста, придите и заберите меня при первой же возможности.
Behr Paint Company (стилизованная под BEHR) — поставщик архитектурных красок и средств по уходу за внешней древесиной на рынки США и Канады «сделай сам».