Косандион, Суверен Доминиона Семи Звезд, прибыл в гостиницу, чтобы начать выбор своей будущей пары. Ему помогают Ресвен, его канцлер, и Миралитт, глава службы безопасности. 12 кандидатов пришли к этому окончательному отбору. Теперь они должны представиться, чтобы напомнить всем, кто они такие и за что выступают.
Косандион был превосходным оратором. Его дикция была идеальной, его голос был модулирован так, чтобы разноситься по пространству, не звуча резко, но передавая нужное количество серьезности, чтобы подчеркнуть важность каждого слова.
— Мы все знаем, почему мы оказались здесь, но я повторю для протокола.
Для политиков Земли популярность была главным фактором, но это было еще не все. Многие люди занимали посты, основываясь на силе своей личности или жесткой позиции по определенному вопросу. Некоторых политиков иногда повсеместно не любили, но продолжали переизбирать по разным причинам. Для Доминиона привлекательность правителя была жизненно важна. Косандион знал этот факт лучше, чем кто-либо другой. Он поманил меня к себе, как только сел на трон, так что я стояла всего в паре футов от него. С такого расстояния сила его притягательной личности была слишком велика.
— Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы выбрать мою будущую пару. После долгого и тщательного рассмотрения двенадцати кандидатов будет сделан окончательный выбор. Родитель моего будущего отпрыска находится среди вас.
На соседней галерее Святой Экклезиарх глубокомысленно закивал. Пожилой, с кожей цвета старого пергамента и замысловатым головным убором на лысой голове, духовный лидер Доминиона казался слишком хрупким для своего роскошного облачения. На нем была шелковая белая мантия и верхняя одежда, расшитая нитями цвета металлической латуни. Короткая, тщательно задрапированная накидка покрывала его плечи, доходя до середины груди, а глубокий вырез открывал высокий асимметричный воротник. На его шее висел прямоугольный медальон, украшенный драгоценными камнями, что указывало на его статус священнослужителя.
Он выглядел готовым упасть в обморок, и я наблюдала за ним в поисках каких-либо признаков обморока. Его помощники привели его вскоре после прибытия Косандиона, и ему потребовалось много времени, чтобы пересечь бальный зал к трону. В какой-то момент Косандион забеспокоился и спустился по лестнице, чтобы сопроводить его. Я предложила устроить Экклезиарха поудобнее в обычном помещении, откуда он мог наблюдать за происходящим, но он похлопал меня по руке и сказал, что это последний долг, который он может выполнить для Суверена, а он не из тех, кто отказывается от своих обязанностей.
— Появление ребенка в этой вселенной — серьезная и священная задача. Родительские обязательства гораздо глубже, чем простой вклад генетического материала. Родитель должен направлять, воспитывать и любить своих отпрысков, ставя их потребности выше своих собственных. Вот почему кандидат, который станет моей парой, должен будет прожить в Доминионе не менее двадцати пяти лет. В знак признания такого важного обязательства Доминион выполнит одну просьбу будущей пары или его спонсоров.
В этих словах и была суть сделки. Прежде чем участвовать в отборе пары, каждая делегация должна была обозначить свою второстепенную и главную просьбу. Доминион обещал удовлетворить все второстепенные просьбы тех делегаций, что доберутся до финала, но только одна делегация получит положительный ответ на главную просьбу. Это и был главный приз. Весь этот процесс предоставил Доминиону возможность договориться о некоторых сделках, которые при других обстоятельствах они не смогли бы заключить. Некоторые делегации прошли в финал по чисто политическим причинам, которые не имели ничего общего с качествами их кандидата.
Мое внимание привлекло движение в дальнем конце комнаты. Душегубы становились все более взволнованными. Шон неприкрыто наблюдал за ними. И он, и Горвар уставились на темный лес с почти одинаковыми выражениями, будто хотели кого-то укусить.
Оглядев зал, стало ясно, какие кандидаты считали, что у них есть шансы на победу. Большинство гуманоидов позаботились о том, чтобы соответствовать эстетике Доминиона, нарядившись в структурированную одежду со вкусом подобранных оттенков, где было много белого и изящной вышивки. Исключением были отрокары и кандидатка от вампиров в син-доспехах, но она все же потратила время, чтобы добавить кремовый плащ и украсить волосы большими белыми цветами.
— Давайте напомним тем, кто смотрит, о происхождении и преданности каждого существа. Мы начнем наше знакомство в случайном порядке, выбранном нашей хранительницей.
Это был намек на меня. Я постучала метлой. Участки пола под делегациями загорелись, бледное свечение переходило от группы к группе, пока не остановилось под гахеями. На самом деле это произошло не случайно, но никому не нужно было этого знать.
Грациозный гахей скользнул вперед, в открытое пространство между двумя рядами участников. Он не был худощавым, он был гибким, с длинными конечностями, идеальной янтарной кожей и лицом, которое было андрогинным в своей нежной красоте. На нем была стилизованная чешуйчатая кольчуга, темно-бордового цвета с белым акцентом, больше похожая на церемониальную одежду, чем на готовые к бою доспехи.
— Меня зовут Никати из Гахеи. Если меня выберут, я научу наших отпрысков красоте искусств, чтобы их душа могла достичь гармонии со вселенной.
Я снова включила свет и остановила его под каями. Прайсен двинулся вперед. На целый фут ниже Никати, он был одет в бледно-голубую мантию, стянутую на талии белым обручем. Его длинные голубые волосы струились по спине, а широкие рукава мантии были похожи на изящные крылья. Подражать гахею было непросто, но Прайсен держался со спокойным достоинством.
— Меня зовут Прайсен Ол. Если меня выберут, я буду любить нашего ребенка и делиться с ним учениями древних мастеров, логиков и философов, чтобы наши отпрыски стремились к пониманию и гармонии во всем.
Очевидно, что темой была гармония. Должно быть, им дали темы для представления.
Я перевела свет по кругу и позволила ему остановиться под душегубами. Их кандидатка спрыгнула с корня, на котором сидела, и вышла на открытое пространство, покачивая бедрами. Ее легкое и струящееся платье, казалось, держалось исключительно на полноте ее груди.
Душегубы были утонченными, как бульдозеры. Гуманоиды любят секс. Вот тебе секс, а теперь дай нам то, что мы хотим.
Девушка откинула волосы назад. Корни душегубов перестали колыхаться. Деревья-убийцы стояли совершенно неподвижно, ожидая, заглотнет ли добыча красивую приманку.
— Я Унесса Сибейт из… Бууух шиии шиии буууух бум.
И именно поэтому мы назвали их просто душегубами.
— Если меня выберут, я полностью посвящу себя обеспечению того, чтобы наши дети были зачаты в любви и заботе…
Ну-и-ну, и?
— … и я взращу их, чтобы они задушили своих врагов прежде, чем у них появится шанс пустить корни.
Ну вот.
— В гармонии, — торжествующе заключила Унесса.
— Гармоничное удушение, — пробормотал Косандион себе под нос. — Конечно.
Кандидатка от вампиров изобразила на лице более мягкую версию усмешки.
— Я Бестата из Дома Меер.
Все придерживались краткого изложения и старались, чтобы представления были простыми. В другом случае она бы выдала список титулов и боевых почестей длиной в милю.
— Если меня выберут, я буду воспитывать нашего ребенка в лучших традициях моего Дома. Я сделаю нашего ребенка сильным, властным, решительным, искусным в боевых искусствах…
Двери распахнулись, и в огромном дверном проеме появилась леди Вексин. Она была ростом всего пять футов, и вся была завернута в блестящее золотое платье и украшена драгоценностями, словно кто-то взял 5-галлонное ведро с драгоценностями, бросил их в нее, и большая часть прилипла.
Она была не просто пухленькой, она была соблазнительной пышкой, с большой полной грудью, круглой упругой попкой и мягким животиком. Ее естественно бледная кожа была загорелой до сияющего загара. Ее длинные темно-каштановые волосы были собраны на макушке в замысловатый хвост, который ниспадал завитыми прядями на плечи. Спереди на ее голове красовался массивный головной убор, стратегически продетый в конский хвост. Он был похож на дерево из чистого золота, с ветвей которого свисали рубиновые цветы, а на них сидели крошечные, украшенные драгоценными камнями птички. Вся эта конструкция добавляла почти три фута к росту.
Она открыла большие темные глаза так широко, как только могла, и громко заявила:
— Ваше Величество!!!
Ресвен позеленел.
Косандион остался невозмутимым.
— Леди Вексин, как приятно видеть вас с нами.
— Вы не дождались меня, Ваше Величество. Я опоздала? — Она прижала руку к своей пышной груди. На ее запястье звякнула дюжина тонких браслетов из всех драгоценных металлов, найденных в галактике.
— Совсем чуть. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
— Благодарю вас, Ваше Величество!
Она влетела в зал, каким-то образом удерживая золотой дуб на голове. Выход с подкатом Унессы был любительским, а это был мастер-класс. Это было гипнотически. Я ни за что не смогла бы такое повторить. Мне не только не хватало в бедрах, но и не было таких суставов и уверенности в себе.
Рядом со мной Косандион оперся локтем на подлокотник трона, подпер подбородок рукой и очень старался казаться незаинтересованным. В галерее наблюдателей Гастон часто моргал. Тони немного наклонился, чтобы посмотреть, как она проходит, а Шон пристально смотрел ей в спину. Хе-хе.
— Шон, подними челюсть с пола, — пробормотала я с легкой улыбкой.
— Она очень хорошо движется.
— Я заметила.
— Нет, не в этом смысле. Эта штука у нее на голове из настоящего золота. Просканируй ее.
Я толкнула гостиницу. Леди Вексин несла пятьдесят два фунта на голове и тридцать пять на теле. А двигалась она, как невесомая бабочка. Она подошла к своей делегации с ослепительной улыбкой, и они окружили ее с явной радостью. Кто-то захлопал в ладоши. Кто-то взвизгнул высоким голосом.
Косандион дал им еще двадцать секунд, чтобы успокоиться, и повернулся к Бесате.
— Пожалуйста, продолжайте.
Она свирепо посмотрела на леди Вексин и выдавила:
— И гармоничным. В бою.
Косандион кивнул, и рыцарь-вампирша развернулась и потопала обратно к своему Дому.
Я стала двигать свет по кругу.
К галерее наблюдателей. Калдения сидела очень тихо, наблюдая за леди Вексин почти хищным взглядом, как орел, заметивший добычу. Карат притворялась, что ей скучно. Куки рядом с ней улыбался.
Я остановила белое пятно под отрокарами. Их кандидат вышел на открытое пространство. Он действительно был потрясающим примером хороших генов и целенаправленной физической подготовки. Идеальные, твердые мышцы обтягивали его крупное тело. Его широкие плечи натягивали хитиновую боевую броню.
— Я Суркар, сын Граста и Ульде, чемпион своего племени, Гутриппер, Проливающий кровь…
Вампиры закатили глаза. Дагоркун тоже. Очевидно, понимание настроения зала не входило в набор навыков Суркара.
— … Крушитель костей. Я небезропотный. Когда меня выберут, я превращу нашего ребенка в боевую машину. Он будет пожинать кровавую жатву своих врагов, пока все, кто противостоит ему, не съежатся и не задрожат, боясь слишком громко закричать.
— Великолепно, — сказал Косандион с абсолютно невозмутимым лицом. — Спасибо тебе, сын Граста и Ульде. Давайте продолжим.
Я переключила свет на правую делегацию Доминиона. Нам еще предстояло пройти шесть групп.
ХИГГРЫ НЕ СТАЛИ ВЫСТАВЛЯТЬ ЧЕЛОВЕКА, КАК И ДОНКАМИНЫ, И УМБОЛЫ. Их кандидатка была 3 фута ростом в холке, стояла на четырех лапах и была покрыта блестящим белым мехом с золотыми и серыми вкраплениями. Хотя ее рост соответствовал росту земного леопарда, ее телосложение было легче, а ноги длиннее. У нее была кошачья мордочка с большими золотистыми глазами, а ее кажущиеся нежными лапы с ловкими пальцами скрывали острые как бритва когти. Ее десны и язык были ярко-синего цвета, ее имя означало «цианид», и, как обычно, хиггры настаивали на буквальном переводе своих имен. Цианид пообещала научить своих детей наблюдать за миром и выносить здравые суждения. В полной гармонии, конечно.
Следующими были донкамины, и я подтвердила свои подозрения. Донкамины пугали не только рожденных на Земле людей. Они всех пугали. Когда их кандидат вышел на открытое место, чтобы донести свое послание о научных исследованиях и гармонии, каждый гуманоид в комнате предпринял отважные усилия, чтобы не отвернуться.
Потом шла одна из делегаций Доминиона. Я начала называть их «Командой Улыбок» и «Командой Хмурых», основываясь на их выражениях, и эта была из «Улыбок». Их кандидатка была энергичной молодой женщиной, типичной гражданкой Доминиона с темно-серой кожей, большими серыми глазами и мягкими темно-серыми волосами, которые она уложила асимметричной волной. Судя по ее внешности, она могла бы быть племянницей Ресвена. Она смотрела на Косандиона с благоговейным обожанием, дважды упомянула единство и гармонию в четырех предложениях.
Далее шли клювы-убийцы. Их кандидатом был удивительно красивый коренастый мужчина с темно-бронзовой кожей и поразительными бледно-серебристыми глазами. Его темные волосы с проседью, были зачесаны назад асимметричной стрижкой, которая вызвала бы у художников манги приступы ревности. Его звали Пивор. Он много улыбался, произнеся речь о сотрудничестве между видами и гармонии, и вернулся на свое место, явно довольный хорошо проделанной работой.
Гуманоидная кожа представлялась во множестве различных вариаций, но обычно существовал предел яркости пигмента. Пивор выделялся, как одуванчик на зеленой лужайке. Это должно было быть результатом окрашивания, хотя зачем ему понадобилось краситься, можно было только догадываться.
Делегация Доминиона «Хмурых» представила необычную кандидатку. Она была высокой и мускулистой, как гимнастка, и двигалась с естественной грацией. Ее кожа была цвета глубочайшего индиго, глаза — черными, а блестящие темные волосы, заплетенные в сложную косу, венчали ее голову, как корона. Она была ума, как и мать Косандиона.
Крайне редко можно было встретить уму за пределами их мира.
Умы были открыты тысячу лет назад по земному времени одной из самых гнусных галактических наций. Пришельцы прибыли с подарками и сладкими речами, и прошло почти двадцать лет, прежде чем умы поняли, что им не помогают, а колонизируют. Захватчики сильно недооценили дух ум. Менее чем за столетие они были изгнаны с планеты, и умы закрыли свои двери для большинства галактических визитеров. Те немногие счастливчики, которые были приглашены, рассказывали истории о прекрасном мире, населенном свирепыми людьми.
Кандидатка, которую звали Элленда, свирепо посмотрела на собравшихся. Ее речь попала в тему разговора, но ее тон казался почти вызывающим. Она упомянула прогресс и гармонию и с гордо поднятой головой направилась обратно к «Команде Хмурых».
Теперь настала очередь умбол. Их кандидат, рыба, выглядел так, словно кто-то нарисовал его огне. Он угостил нас бешеной демонстрацией джазовых плавников, что у их программного обеспечения для перевода явно начались проблемы.
— … воспитать отпрысков, чтобы они стремились к безопасности и плавали так, чтобы не обливать биологическими жидкостями тех, кто находится за ними.
Верно. Не мочиться на своих сограждан.
— Спасибо вам, кандидат Оунд, за это освежающее определение гармонии, — сказал Косандион. — Я полагаю, что у нас остался только один кандидат.
Леди Вексин выскользнула на открытое пространство и улыбнулась. В этой улыбке было что-то заразительное. Она заставляла хотеть улыбнуться в ответ.
Она слегка наклонилась вперед, отчего изящные птицы на золотых ветвях ее головного убора наклонились.
— Я должна сказать это сейчас, Ваше Величество?
— Да, — сказал Косандион.
Ресвен скрепил руки вместе, сжав, вероятно, чтобы удержаться от того, чтобы не ударить одной из них себя по лицу.
— Я леди Вексин из Храма Желания! — объявила она.
Мы ждали. Секунды тикали.
— Леди Вексин, не хотите ли вы рассказать нам, как бы вы воспитали наших детей? — подсказал Косандион.
Она улыбнулась шире, ее глаза были невинными и ясными, как ночное небо, освещенное звездным светом.
— Конечно. Я буду любить их больше всех на свете, Ваше Величество. Они будут в приоритете.
Косандиону потребовалось еще пять секунд, чтобы понять, что это все, что она собиралась сказать.
— Спасибо, леди Вексин.
Она неторопливо вернулась к своим людям, которые окружили ее шепотом поздравлениями.
— На этой ноте мы завершаем представление, — объявил Косандион. — Завтра мы соберемся для первого из заключительных испытаний. Хорошо отдохните.
Я взглянула на Гастона.
Он шагнул вперед.
— Мы смиренно просим вас присоединиться к нам за вечерней трапезой.
Я взмахнула рукой. Душегубы провалились сквозь пол в свою яму, где они нашли шесть свиных туш, плавающих в футе темной воды. Мы заранее спросили делегации, предпочитают ли они обедать публично или в частном порядке. У душегубов не было выбора.
Около половины делегаций предпочли ужинать в частном порядке. Остальных мы разделили между тремя столовыми залами. Я оказалась в Океанском обеденном зале, главным образом потому, что Косандион бросил взгляд на балкон, выходящий на море, и решил, что этот вид будет предпочтительным. Из двух других обеденных залов в одном открывался вид на наш фруктовый сад, где Шон в настоящее время был занят отрокарами и Храмом. Из третьего обеденного зала открывался прекрасный вид на Сатурн, и он был под присмотром Тони.
После того, как все это закончится, мне нужно будет подумать о том, как отблагодарить Тони. Без него все это было бы намного сложнее.
Суверен хотел поужинать в уединении, но при этом быть на виду, поэтому я отгородила часть балкона прозрачным звуконепроницаемым барьером и подключила его к Ресвену, чтобы по его просьбе настроить прозрачность барьера. Кроме него, в обеденном зале находились еще пять групп: Святой Экклезиарх со своей свитой, Дом Меер, «Команда Улыбок», гахеи и наблюдатели.
Все, казалось, были сосредоточены на еде, что было вполне ожидаемо, учитывая, кто ее готовил. Я пару раз прошлась между столиками, чтобы убедиться, что все идет гладко, и встала у стены.
В «Команде Улыбок» все были расслабленными и смеющимися. Их кандидатка, та, что с благоговением смотрела на Косандиона во время церемонии, продолжала украдкой поглядывать на перегородку, вероятно, надеясь, что он посмотрит в ее сторону. Дом Меер ел так, словно находился на вражеской территории, наблюдая за всеми вокруг. В какой-то момент они достаточно расслабились, чтобы поговорить, что я сочла прогрессом. Гахеи демонстрировали невероятную ловкость за своим столом. Они ели с помощью четырех столовых приборов, держа их по два в каждой руке, и отрезали от еды крошечные кусочки, как команда хирургов-суперзвезд.
Святой Экклезиарх едва притронулся к своей тарелке. Вид у него был немного печальным.
Я подошла к его столу и тихо прошептала:
— Вам не нравится еда, Ваше святейшество?
— Ваше гостеприимство безупречно, — ответил он.
— Но?
Он посмотрел на свою тарелку с нежирной рыбой и овощами, разложенными с таким изяществом, что ее следовало бы сфотографировать для потомков.
— Это прекрасно, но, увы, я постарел.
Представители самых многочисленных видов Доминиона испытали снижение вкуса в последнее десятилетие жизни. Вкус никогда не исчезал полностью, но для них ароматы приглушались. Профили их блюд становились все острее и смелее, чтобы стимулировать их уставшие вкусовые рецепторы. Это знал любой галактический шеф-повар, не говоря уже о «Красном тесаке».
— Не беспокойтесь, — сказала я ему. — Я сейчас вернусь.
Я отошла к стене, создала вокруг себя прозрачный звуконепроницаемый барьер и установила экран на кухню.
— Орро?
Он появился на экране — надвигающаяся темная масса игл. Должно быть, там было неспокойно.
— Что происходит с едой Святого Экклезиарха?
Его шипы задрожали.
— Мне были даны особые диетические требования из-за ограничений по состоянию здоровья. — Его голос точно сказал мне, что он об этом думает.
— Его время подходит к концу, и мягкая пища ничего не изменит. У него осталось всего несколько приемов пищи. Я беру на себя всю ответственность.
Орро хлопнул своими когтистыми руками.
— Тогда я буду поражать!
— Дерзай.
Я опустила барьер. Пять минут спустя тарелка Святого Экклезиарха провалилась сквозь стол, и появилась новая тарелка, на которой была рыба, очищенная от чешуи, нарезанная на куски, собранная так, чтобы куски напоминали чешую, и вымоченная в густом темном бульоне. Легкий ветерок донес аромат специй. Пожилой мужчина откусил один кусочек и улыбнулся мне.
Кризис предотвращен.
Я снова прошлась по залу. Дом Меер был примерно в середине трапезы. «Команда Улыбок» покончила с основным блюдом и перешла к своему обычному чаю и десерту, что означало, что они останутся на месте еще на полчаса. Половина наблюдателей уже ушла. За столом остались только Дагоркун, Куки, Карат и Томато. Томато был родом из республики, соседствующей с Доминионом. Он был покрыт зеленым мехом и немного походил на медведя. Его программное обеспечение для перевода сообщило ему, что его имя фонетически соответствует помидору, и по прибытии он заверил меня, что он не фрукт, не овощ или ягода.
Я проверила Калдению. Она была в одной из комнат терминала, получая доступ к базе данных новостей «Гертруды Хант». С ней был Гастон. Его миссия на сегодня состояла в том, чтобы стать ее хвостиком. Мне не нужны были сюрпризы.
Карат заметила, что я смотрю, и помахала мне рукой. Я подошла к их столику.
— Твоя сестра сказала, что ты предоставишь мне всю необходимую информацию.
Спасибо, Мод.
— Что я могу прояснить тебе?
Она посмотрела в сторону полупрозрачной перегородки, скрывавшей Косандиона и его компанию.
— Этот мужчина не кажется мне неразумным. Он знает, на ком собирается жениться. Зачем тогда нужен весь этот фарс?
Остальные трое наблюдателей уставились на меня с напряженным вниманием.
Объяснить происходящее потребует немного времени. Я оглядела обеденный зал. Вроде бы все спокойно. Я вызвала из-под пола стул и села.
— Для рейтингов.
Карат моргнула.
— Для рейтингов? Он их ранжирует?
— Не он. Весь Доминион. Все, что происходит, записывается и транслируется по всей их территории. Граждане наблюдают за происходящим и голосуют в знак одобрения или неодобрения.
— Они голосуют за симпатичную пару? — Карат подняла брови. — Зачем? Это не должно быть соревнованием в популярности. Он их Суверен. Это его выбор.
Попытка понять, как объяснить концепцию, чуждую большинству видов, оказалась на удивление трудной.
— Ты знакома с коллективным разумом блубаг? — спросила я.
Карат поморщилась.
— Они причиняют огромную боль.
— Это. — Томато взял несколько вишен со своей тарелки своими пугающе длинными когтями.
— Это, они — не имеет значения. — Карат пожала плечами.
— Нет, — сказал Дагоркун, — в этом суть.
— Доминион — это не коллективный разум, — сказала Карат. — Если бы это было так, не было бы необходимости в трансляции.
— Ты права, — сказала я. — Они не являются коллективным разумом, но они связаны. Это не телепатическая связь через интеллект. Это скорее коллективное сопереживание.
— Не улавливаю, — сказала Карат.
В этом я бы положилась на Шона.
— Ты сражалась на Нексусе? — спросила я.
Она кивнула.
— Должно быть, в битве были времена, когда ваши силы сплачивались. Когда казалось, что все потеряно, но ты видела, как один-единственный рыцарь принимал вызов. Происходил акт храбрости, самопожертвования, демонстрация мужества, и внезапно настроение менялось, и те, кто раньше был подавлен, воодушевлялись. А потом вы бросались в атаку одной волной и чувствовали…
— Неудержимость, — закончила Карат.
— Возрождение, — добавил Дагоркун. — У нас есть для этого слово. Каусур. Коллективное мужество.
— Для граждан Доминиона это чувство распространяется за пределы поля боя. Это слабая связь, но она всегда активна. Несмотря на то, что в Доминионе проживают разные виды, каким-то образом все они чувствуют меру этого коллективного сопереживания. Через несколько лет его развивают и те, кто эмигрирует в Доминион. Существует даже праздник, отмечающий способность человека чувствовать коллективное настроение.
— Это ужасно. — Карат осушила свой бокал. — Я не хочу быть вовлеченной в чьи-либо чувства, кроме своих собственных. Мне не нравятся люди. Я не хочу любить то, что нравится им. Я делаю исключения для семьи, но бывают моменты, когда я едва могу терпеть даже их.
— Согласен, — сказал Дагоркун. — Когда я отдаю приказ, я не хочу знать, нравится ли он или согласны ли со мной. Мне просто нужно, чтобы он был выполнен.
Карат закивала головой.
— Как их армия не распадается под тяжестью всех этих чувств? Как они вообще сражаются?
— Очень хорошо, — сказал Томато. — Они дисциплинированная, сплоченная машина. Их моральный дух невозможно сломить.
— Когда они решают прибегнуть к насилию, это происходит потому, что подавляющее большинство из них считает это оправданным. Они едины в своей праведности, — сказала я.
— Но они остаются индивидуумами, — сказал Дагоркун. — Будет несогласие.
— Такое есть, и если инакомыслие станет слишком большим, те, кого оно объединяет, откажутся от дела, — сказала я. — Гражданские войны Доминиона — самые кровопролитные в галактике. Это не вопрос политики или интересов. Все они подпитываются эмоциями. Косандион — монарх, исполнительная власть государства. Их политика и законы принимаются им, но они диктуются законодательной, судебной и религиозной ветвями власти.
— Так что же произойдет, если Суверен станет непопулярным? — спросил Дагоркун.
— Сначала это вызовет коллективную тревогу, — сказала я. — Люди станут более раздражительными. Будет заметен рост общей грубости, недостатка терпения и непропорционально суровых реакций на мелкие неприятности. Жители Доминиона почувствуют недовольство среди своих сверстников и захотят отключиться от этих чувств, но выхода нет. Если позволить ситуации ухудшиться, количество срывов, связанных со стрессом, увеличится. Частота зачатий снизится, а выкидыши будут происходить чаще, потому что коллективное несчастье указывает на то, что сейчас неподходящее время для рождения ребенка, что активирует определенные биологические механизмы, снижающие рождаемость. Их коллективный иммунитет ослабнет, что сделает население уязвимым перед эпидемиями. На улицах вспыхнут драки, и число загулявших убийц резко возрастет.
Вампирша и отрокар уставились на меня. Куки улыбнулся в усы. За все это время он не произнес ни слова. Он просто слушал.
— В конце концов, часть населения прибегнет к самообороне, и кто-то убьет Суверена, — закончила я.
Томато кивнул.
— Мы наблюдали, как такое происходит. То же самое относится и к Гегемонии Шести Звезд, сестринской империи Доминиона.
Впервые я увидела коллективную эмпатию Доминиона в действии, когда мне было шестнадцать. Я решила, что хочу поступить в колледж, и в то утро отправилась сдавать экзамены. Я заранее предупредила семью. Я запланировала это, и я заплатила за это. Все согласились меня не трогать. Утро должно было быть тихим. В гостинице было около сотни гостей. Клаус и Майк отправились с папой на рыбалку. Мод и мама остались дома, держа оборону, и они совсем не нуждались в моей помощи.
Когда я закончила и снова включила телефон, у меня было три сообщения от мамы, в которых она просила меня вернуться домой как можно скорее. Я почувствовала некое раздражение. Моя семья относилась ко всем моим школьным увлечениям, как к хобби или причуде. То, чем я занималась, на их взгляд, не имело особого значения. Тем временем в школе каждый учитель и тренер безостановочно проповедовал колледж. Или ты идешь в колледж, или ты неудачник.
Я готовилась к этим экзаменам изо всех сил.
Когда я вернулась домой, то почувствовала маму в нашем саду, пошла туда, и когда я вышла на улицу, в мою тщательно ухоженную ботаническую страну чудес, я почувствовала ужасный горький запах гари. Мы принимали у себя большую группу из Доминиона и Гегемонии Шести Звезд. Они были большой семьей, отправившейся на экскурсию, чтобы отпраздновать свое воссоединение. В то утро, когда я сдавала экзамены, они подожгли свои волосы и одежду.
Я шла по саду среди стонущих и рыдающих людей, измазанных пеплом. Некоторые их них впали в кататонию, раскачивались взад-вперед, пока не нашла маму. Мама могла справиться с любой чрезвычайной ситуацией, которую вселенная выбирала для нее, но в то утро она стояла там с остекленевшими глазами, не в силах прекратить их страдания.
Это был тот день, когда Калдения убила отца Косандиона.
— Косандион не просто пытается набрать очки, — сказала я, — вовлекая всю нацию в свой выбор пары, он позволяет им почувствовать, что они имеют значение. Даже если предпочитаемый ими кандидат не доберется до алтаря, их мнение все равно учитывается. Им был дан голос, и они были частью этого.
— Все гораздо глубже, — сказала Калдения позади меня.
Она уже некоторое время направлялась в нашу сторону. Я не была уверена, искала ли она меня или просто была голодна. Очевидно, она искала меня.
Наблюдатели повернулись к ней.
— Косандион выберет себе пару, и он позаботится о том, чтобы Доминион почувствовал, что это и их выбор тоже. Они будут верны этому существу, потому что они выбрали его, и когда родится ребенок, они передадут эту верность наследнику Косандиона. Этого ребенка будут любить и лелеять, и весь Доминион будет вложен в его будущее. Именно так династии сохраняются и процветают.
Ух, ты!
Калдения посмотрела на меня.
— Можно тебя на пару слов?
Я встала.
— Конечно, Ваша Милость.