Конкурс талантов завершился, но чудесный день еще не окончен. На конкурсе чего только не было: были жестокости в виде удушения, красивые танцы, поэзия и был преподнесен суровый урок недооценки своего противника. Стало понятно, что не следует слушать Калдению, если ты не на сто процентов уверен, что она на твоей стороне. Произвели ли кандидаты впечатление на Косандиона? Оценил ли он план своей тети, ведь, именно она убила его отца? Кто разгадает сердце Суверена? Оно остается тайной, окутанной загадкой, бьющееся в довольно мускулистой груди. Давайте посмотрим, что будет дальше.
Когда делегации покинули арену, направляясь по туннелям в свои комнаты, Косандион наклонился ко мне и сказал: «Я слышал, что моя тетя часто гуляет». Я подтвердила, что, действительно, Ее Милости нравится ежедневная прогулка, на что он сказал: «Я бы тоже хотел прогуляться. Хорошо размять ноги после долгого сидения». Я кивнула, отошла, прошла через гостиницу, нашла Калдению, которая направлялась в свои покои, и тихо поделилась с ней новообретенной любовью Косандиона к умеренным физическим нагрузкам.
Теперь Косандион размышлял в деревьях у нашего пруда, пока я, находясь в нескольких ярдах от него, наблюдала за ним, а Калдения, воспользовавшись возможностью переодеться, шла к нам через гостиницу.
Шон вышел из кустов. Он выводил всю эту штуку с «проходом сквозь стены» на новый уровень. Честно говоря, было проще просто воспользоваться установленной дверью, но выскакивание из случайных мест почему-то привлекало его. Я протянула руку, и он тихо сжал ее.
— Как Суркар?
— Отходит. Я дал ему успокоительное.
— Должны ли мы беспокоиться, что он решит отомстить?
Шон покачал головой.
— Он понимает, что над ним одержали верх. Мы успели пообщаться до того, как он потерял сознание. Он с этим смирится.
— Я не понимаю, почему он начал с такой незаурядной атаки.
— Потому что она срабатывала у него много раз до этого. Если дать обычному человеку пистолет, а кто-то размером с Суркара нападет на него с мечом, большинство людей забудет о пистолете и попытается уклониться или вскинет руки, как бы защищая себя. Чтобы преодолеть такую инстинктивную реакцию, требуется тренировка. Даже если бы у Косандиона был щит, и он пытался бы блокировать удар, разница в мощи слишком сильна. Суркар сломал бы щит и руку Косандиона.
— Косандион очевидно тренировался.
Шон вздохнул.
— И Суркар это выяснил. Я спросил его, приходило ли ему когда-нибудь в голову, что человек со статусом Суверена, с генетической модификацией и неограниченными ресурсами, будет иметь доступ к лучшим боевым тренерам.
— Что он ответил?
— Он ответил: «Зачем ему это понадобилось? У него есть армия и телохранители. Он совсем непохож на бойца».
— Родовые предрассудки поставили ему подножку, — сказала я. — Отрокары настолько узко специализированы, что можно с первого взгляда определить, кто истребитель, а кто — боец с передовой. Косандион выглядит так, будто он в лучшем случае стратег или тактик.
— Да, — согласился Шон. — Суркар судит своих противников по размеру и тому, во что они одеты. Рыцари-вампиры — воины, потому что они крупные и носят доспехи. Косандион непохож на воина, и Суркар не счел его физической угрозой. Мысленно он считал, что раздавит Косандиона, как комара, и тогда Доминион полюбит его за это так сильно, что заставит Суверена взять его в пару.
— Итак, Суркар планировал избить человека, которого он не считал бойцом и который явно ему неровня? И он думал, что люди полюбят его за это?
— В основном.
— Это точно не выставляет его в лучшем свете.
Шон пожал плечами.
— До него это дошло только, когда я уходил. Если бы он остановился, чтобы подумать, этот вызов никогда бы не состоялся, но он этого не сделал, потому что Калдения затуманила ему мозги. Она не предлагала ему бросить вызов Косандиону. Она просто привела его к этой двери, показала ему сияющий мир по ту сторону, и он сам прыгнул через нее.
Вдалеке открылась дверь, из нее вышла Калдения и направилась в нашу сторону.
— А вот и твоя любимая персона.
Шон издал низкий рокочущий звук. Я вздрогнула.
— Так страшно.
— Хочешь, я поторчу с ними, чтобы ты могла отдохнуть? — спросил он.
Я покачала головой.
— Калдении со мной комфортнее. У меня такое чувство, что это будет тяжелая встреча.
Калдения обогнула изгиб тропинки. На ней было светлое, прямое платье с вырезом «лодочка», который располагался горизонтально прямо под шеей. Узкие рукава были полупрозрачными, из ткани, напоминающей тюль, а небольшая накидка изящными складками ниспадала с плеч до колен. Металлическая ткань слегка мерцала при движении, будучи ни розовой, ни бежевой, ни лавандовой, но на пересечении всех трех цветов. Это было консервативное платье, которое говорило о силе и зрелости, не касаясь возраста.
Кроме того, это был стиль, который она почти больше не выдерживала. В нем сказывалось ее национальное происхождение. Она выглядела как глава государства, которой была раньше.
В гостинице прозвенел звонок, и мы одновременно замерли. Душегубы решили долбить по стенам ямы. Шон снова сжал мою руку и зашагал по тропинке. Шон был сыт по горло их выходками, и душегубы были близки к тому, чтобы узнать, что такое сожаление.
Калдения с Шоном поравнялись на тропинке, направляясь в противоположные направления. Она подняла на него брови и подошла ко мне.
— Он выглядит довольно раздраженным, — сказала она.
— Вы безвозвратно навредили Суркару.
— Ничего подобного.
— Вы сломили его дух.
— Тогда он с самого начала был не так силен. Боль — лучший учитель. Усвоит ли он урок, меня не интересует.
— Не прогуляться ли нам, Ваша Милость?
Она посмотрела в сторону Косандиона, сделала чуть более глубокий вдох и медленно пошла по тропинке. Ее племянник продолжал изучать деревья. Калдения поравнялась с Косандионом, и когда она проходила мимо него, он повернулся и пошел, поддерживая ее темп. Они шли по красивой тропинке, не говоря ни слова. Я следовала в нескольких шагах позади.
Птицы пели в ветвях. Рыба плескалась в пруду.
«Гертруда Хант» сообщила мне, что Ресвен с двумя сотрудниками покинул гостиницу через портал. Ресвен был прикован к Косандиону с тех пор, как они прибыли. Это был первый раз, когда он покинул гостиницу. Тони остался у портала, вероятно, ожидая возвращения канцлера.
— Дина, вы слышали о Сиз Латен? — спросил Косандион.
Забавно, я совсем не ожидала, что с меня будут спрашивать домашнее задание.
— Много тысяч лет назад существовала галактика Империя. Она просуществовала несколько поколений, управляемая одной семьей, но, в конце концов, распалась на две части. Одна половина дала начало Доминиону Семи Звезд, а другая — Гегемонии Шести Звезд.
— Вы хорошо информированы, — сказал Косандион. — Из-за разницы в идеологии. Доминион выступал за конституционную монархию с избранным правительством, которое формирует законы, и с главой государства королевской крови, который возглавляет исполнительную власть. В то время как Гегемония благоприятствует…
Он решил не досказывать.
— Тирании, — сухо сказала Калдения. — Цивилизованной версии автократического правительства, где власть правителя абсолютна в теории и ограничена политическими соображениями на практике.
— Как это работает с коллективным сознанием? — спросила я.
— На самом деле, очень хорошо, — сказала Калдения. — Уродливая правда о демократии заключается в том, что она порождает беспокойство. Ответственность за правительство перекладывается на плечи граждан, которым часто не хватает осведомленности и знаний, необходимых для принятия обоснованных решений. Им поручено избирать чиновников, они переживают из-за этого, впадают в отчаяние, когда их сторона проигрывает, и ведут себя так, словно их жизнь закончена, а затем, когда избранное ими правительство неизбежно делает то, чего они не хотят, они чувствуют себя преданными. В руководстве нет постоянства, политика сильно меняется от одной администрации к другой, и никогда не знаешь, где будет нация через десять лет. Это хаос.
Хорошая попытка.
— Демократия защищает права личности. Тирания защищает только немногих избранных, и то не очень хорошо.
— Тирания обеспечивает стабильность и правила. Следуйте правилам, и вы будете в безопасности, — сказала она.
— Ценой личной свободы, — добавила я.
— Ты была бы удивлена, узнав, сколько существ с радостью обменяют свою свободу на безопасность.
— Не я, — сказала я ей.
Это был не первый раз, когда мы с Калденией спорили из-за политики. Я повидала многое в галактике и была свидетелем тех ужасов, которые принесло с собой тираническое правительство. Я бы в любой день предпочла хаос и свободу прочным оковам. Да, временами это было грязно и неэффективно, но я могла голосовать, я могла баллотироваться на должность, я могла критиковать наше правительство, не опасаясь преследований, и это было бесценно.
Калдения пожала плечами.
— Как бы парадоксально это ни звучало, авторитарные проявления, как правило, стабилизируют общество. Граждане находят сильного, пугающего лидера успокаивающим. Тиран — монстр, но это их монстр, и они гордятся своей властью.
— Ради справедливости стоит признать, что Гегемония практикует ограниченную тиранию. Парламент Верховной власти также является выборным органом, — сказал мне Косандион. — Иногда они убивают некомпетентных тиранов.
Калдения пожала плечами.
— Дина, ну, кто-то должен бросить черни кость. — Это был самый странный разговор. Они оба разговаривали со мной, не признавая существования друг друга.
Ресвен вернулся и привел с собой двух человек. Это были новые люди, не те, кто ушли с ним. Должно быть, произошла смена команды. Мы предоставили Ресвену, Миралитт и Орате большую автономию, когда дело касалось их сотрудников, потому что они меняли свой персонал в зависимости от ситуации, и ни у кого из нас не было времени одобрить каждого сотрудника, которого они приводили. Мы попросили их сохранять свою личную команду из трех человек или меньше.
— Правящие семьи Доминиона и Гегемонии отдалились друг от друга на протяжении многих веков, — сказал Косандион, — и все же каждый следовал схожему методу выбора своих правителей. Сначала это были браки по расчету и естественные роды, затем правитель с несколькими партнерами и множеством детей в надежде, что один окажется подходящим для управления, и, наконец, генетическая модификация. Единственный наследник, созданный биоинженерами, чтобы руководить государством и его народом.
Из которых оба человека передо мной были яркими примерами.
— Полтора века назад была совершена биологическая атака на правящую семью Доминиона, — сказал Косандион.
Калдения бросила на него острый взгляд.
— Виновные были найдены и устранены, но ущерб был нанесен. Порочная наследственная болезнь опустошила родословную, угрожая навсегда покончить с поколениями тщательного генетического отбора. Она уничтожила три четверти семьи. В течение тридцати лет правящая семья изо всех сил пыталась вычленить ее из своего генетического кода, но она возвращалась снова и снова. Она убивала детей и уничтожала сотни эмбрионов в естественных и искусственных матках.
Я никогда не слышала об этом. Этого не было ни в одном из документов Доминиона или Гегемонии.
— Родословная Гегемонии несла иммунитет к этой болезни, достигнутый благодаря тщательному отбору супругов и чистой случайности, — продолжил Косандион. — Гегемония извлекала выгоду из сильного Доминиона, который служил буфером между ней и Ордой Сокрушающей Надежду. Было достигнуто секретное соглашение под предлогом уважения древнего единства родословных. Калдира ка рет Магрен, императрица Гегемонии, согласилась выносить двух наследников до срока. Для обеспечения полной передачи иммунитета искусственная матка не должна была использоваться. Эмбрионы должны были подсаживаться по одному, и она должна была вынашивать детей до срока в своем теле.
— Она полюбила детей до их рождения и еще больше после. Как можно было по-другому? Ребенок, который разделяет сердцебиение со своей матерью… — Калдения замолчала.
В глазах Косандиона промелькнула печаль. В этом было что-то большее.
Косандион продолжил рассказ.
— Создание наследника — сложный процесс. Наследник не зачат, а создан. Независимо от того, происходит ли беременность внутри матери или в искусственной матке, генетический состав наследника радикально отличается от его братьев и сестер. Цель наследника — править.
Это имело смысл.
— Воспитание наследника, обеспечение его образованием и руководством требует полного внимания со стороны родителей. Даже если родители наследника состоят в преданных и любящих отношениях, они откладывают рождение новых детей до тех пор, пока наследник не достигнет совершеннолетия. А те другие дети не являются наследниками и никогда ими не будут. Если наследник умрет, будет создан другой улучшенный эмбрион, несущий желаемый набор генов, и со временем родится новый наследник.
— Похоже, на очень одинокое детство, — сказала я.
— По замыслу. Первоочередная задача наследника — нация, — ответила Калдения. Косандион кивнул. — Слишком сильная привязанность к своим братьям и сестрам может привести к тому, что правитель будет принимать решения, основанные на эмоциях, а не на логике.
— Разница в возрасте также гарантирует, что другие дети не будут соревноваться за власть. Хотя они не смогут сравниться с наследником, некоторые пытаются, несмотря на свои недостатки. — Голос Калдении звучал резко. — К сожалению, когда воспитываешь тирана, чтобы тот пользовался властью по своему усмотрению, правила вылетают в окно, даже если они разумны.
— Калдира согласилась родить наследников, только если они смогут воспитываться вместе, пока младшему не исполнится десять лет. У Доминиона не было другого выбора, кроме как согласиться. Родились два наследника, девочка и мальчик с разницей в два года. Они росли вместе как брат и сестра, и мать души в них не чаяла. У них было лучшее образование, у них были лучшие преподаватели, но их учебные программы разительно отличались. Старшая девочка была воспитана как будущая императрица, в то время как ее младший брат должен был стать Сувереном.
— Когда им было двенадцать и десять, — продолжила Калдения, — они были разлучены, ожидая, что никогда больше не увидят друг друга за пределами редкого государственного мероприятия.
Ничего себе.
— Прошли годы, — продолжил Косандион. — Ребенок женского пола стала императрицей и, в конечном итоге, родила наследницу. Ее дочь умерла, когда той было пятнадцать, она была убита сепаратистской группировкой. Десять лет спустя она попыталась снова. Ее сын дожил до тридцати лет и настоял на том, чтобы лично повести флот на войну, где и погиб.
Ох. Я не знала. В общедоступных данных о Калдении никогда не упоминалась семья. Ее лицо было лишено всякого выражения. Она была похожа на манекен.
— Ее брат стал Сувереном и потерял трех наследников. Когда его четвертый наследник был в подростковом возрасте, у Суверена и его жены родились еще двое детей, зачатых естественным путем, мальчик и девочка. Наследник был признан достаточно взрослым, чтобы иметь неограниченный доступ к своим братьям и сестрам.
— А как насчет его тети? — спросила я. — Он когда-нибудь видел ее?
— Четыре раза, — сказал Косандион. — В первый раз, она тайно навещала его, когда он родился. Он не помнит этот визит по понятным причинам, но ему рассказали об этом. Второй раз это было, когда ему было три года, и он был очень болен. Она сидела у его кровати, держала его за руку и поклялась убить всех в комнате, если он не выживет. Третий был, когда ему было двенадцать. Она приехала на Десятилетний саммит Доминиона и Гегемонии, и поздно ночью встретилась с ним на пять минут под усиленной охраной, чтобы сказать ему, что она гордится им и его достижениями.
Калдения уставилась на пруд, будто оглохла.
— А как насчет последнего раза? — спросила я.
— Это произошло годы спустя. Доминион столкнулся с гражданскими беспорядками. Теоретически, все согласны с тем, что королевство должно развиваться или умереть. На практике люди сопротивляются переменам, потому что те угрожают их образу жизни. Они могут позволить себе роскошь не беспокоиться о будущем нации. Они заботятся только о своем выживании здесь и сейчас. Не все поддерживали реформы Суверена, как бы сильно они не были нужны. Был составлен заговор с целью убить его, и он был заражен биологическим агентом, который воскресил дремлющее генетическое заболевание. Оно никогда не было полностью искоренено, только подавлено.
Калдения скрестила руки на груди и остановилась у скамейки лицом к воде. Ее племянник остановился рядом с ней. Они стояли в пяти футах друг от друга, не глядя друг на друга.
Все это было так печально и ужасно.
— Суверен знал, что умирает, — сказал Косандион. — Если бы истинная причина его смерти была обнаружена, годность его наследника была бы поставлена под сомнение. Генетическая слабость предыдущего поколения была слишком хорошо задокументирована. Доминион, который уже столкнулся с внешней угрозой со стороны иностранной державы и переживал гражданский кризис, раскололся бы еще больше. Наследник был еще очень молод, до его совершеннолетия оставалось полгода. Ему не хватало силовой базы, достаточной, чтобы избежать гражданской войны.
— Они бы убили его, — сказала Калдения, ее голос был резким и тщательно контролируемым. — Они бы убили наследника и двух других детей, а затем проложили бы себе путь к трону по их телам.
— Суверен должен был умереть так, чтобы скрыть все признаки болезни. Кто-то должен был убить его и взять на себя ответственность за это. Суверен не мог быть убит каким-то случайным ничтожеством, потому что это выставило бы династию слабой. Он не мог быть убит кем-то из Доминиона, потому что это выставило бы всю его фракцию некомпетентной, неспособной обнаружить угрозу, что могло поставить под угрозу вознесение его сына.
Мне не нравилось, к чему это вело.
Косандион уставился на пруд.
— Убийца должен был быть кем-то могущественным. Кем-то пугающим. Кем-то со средствами и мотивом, кто мог бы сделать это убийство таким громким, таким возмутительным, что весь Доминион объединился бы в сочувствии к наследнику. Вместо слабака, который не смог предвидеть и противостоять угрозе, покойный Суверен должен был стать мучеником, а его имя — боевым кличем.
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
— Суверен в последний раз попросил свою сестру о помощи. И она пришла.
— Конечно, я пришла. Он был моим младшим братом, — тихо сказала Калдения. — В конце концов, семья — это все, что у нас есть.
— В четвертый раз, когда моя тетя навестила меня, я наблюдал, как она отравила моего отца, — сказал Косандион. — Ресвен привел меня, чтобы я стал свидетелем этого. Я стоял в потайном проходе и наблюдал за этим, чтобы позже предстать перед Доминионом и честно и искренне назвать свою тетю его убийцей. Доминион почувствовал бы мою боль и мою печаль и осознал правду.
— Мне очень жаль, — сказала я им.
— Оставь свою жалость при себе, — сказала Калдения. — Я знала о последствиях.
Я никогда не видела Калдению такой хрупкой. В этот момент она казалась сделанной из стекла, словно неосторожное прикосновение могло разбить ее вдребезги. Она отказалась от своего трона и втянула две нации в конфликт, чтобы спасти детей своего брата. И, зная ее, она не колебалась ни мгновения.
Тони, Ресвен и двое посетителей пересекли гостиницу и шли по тропинке к нам.
Косандион улыбнулся, горько приоткрыв губы.
— Это стоило моей тете всего. Раньше ее боялись, но теперь ее поносили и презирали. Ее десятилетия тщательного управления были забыты. Гегемония, потрясенная излиянием коллективного горя из Доминиона, повернулась против нее. Она боролась, чтобы удержать власть, но, в конце концов, отказалась от борьбы и сбежала.
Калдения одарила его долгим взглядом, и хрупкость испарилась.
— И все же я жива и чувствую себя вполне хорошо. Вся галактика годами пыталась отделить меня от моей головы, и все же я здесь… какая там поговорка, дорогая? Живу, не тужу.
Косандион, наконец, повернул голову и посмотрел на нее.
— Я рад, что с тобой все в порядке.
Она посмотрела на него.
— Не нужно так серьезно относиться к этому, мой дорогой. Не забывай, я видела тебя в пеленках. Мало того, что у меня все хорошо, но ты, похоже, все еще нуждаешься в моей помощи.
Косандион поклонился.
— Спасибо тебе за Суркара.
— Это была мелочь. Не бери в голову. Ты — Суверен.
— А ты всегда будешь императрицей.
Ее Милость фыркнула.
— Императрицей чего? Я оставила этих дураков с сильной нацией, которая функционировала как хорошо смазанная машина. Менее чем за десятилетие им удалось расколоть ее на три ничтожных королевства, одно из которых перешло к тебе, умоляя принять его.
— Справедливости ради, они принесли нам замечательные минеральные богатства, — сказал Косандион, пряча улыбку в глазах.
— Я не спорю, что ты помог себе — галактика знает, что кто-то должен был спасти их от самих себя, но я не понимаю, почему ты оставил два других без присмотра. Ты должен убедить их присоединиться к тебе, мой дорогой, любыми необходимыми средствами. Преподнеси это как спасение дорогих братьев и сестер Доминиона. Это помогло бы твоему имиджу и дало бы военным занятие, прежде чем они начнут нервничать и мечтать о перевороте. Кто не рискует, тот не пьет шампанское…
Двое детей спустились по тропинке и остановились. Девочка лет пятнадцати или около того и мальчик на пару лет младше. Калдения увидела их и замолчала.
— Они знают, — тихо сказал Косандион. Она не ответила ему.
— Не хочешь поздороваться, тетя?
Она сглотнула.
— Да.
Косандион предложил ей руку и повел императрицу знакомиться с ее племянниками. Я осталась там, где была, предоставляя им уединение, в котором они нуждались.
Здесь никому не угрожала опасность.