КАРТИНА ПЯТАЯ
Трактир "Золотой гульден". Как ни странно, но сегодня в трактире не так много посетителей. Лишь как всегда хозяйка за стойкой да Иезекиил за игорным столом. Входит Петер.
ПЕТЕР. Добрый вечер, хозяйка!
ХОЗЯЙКА. А, господин Петер Мунк! Добро пожаловать. Давно вы к нам не заходили.
ПЕТЕР. Был занят неотложными делами.
ХОЗЯЙКА. Понятно. А как здоровье вашей жены? Что-то ее не видно.
ПЕТЕР. Она поехала на несколько дней навестить родственников.
ХОЗЯЙКА. Все ясно. Вернется, передавайте ей от меня привет.
ПЕТЕР. Передам. А что, Иезекиил уже давно здесь?
ХОЗЯЙКА. Давно, господин Петер Мунк, вас дожидается.
ИЕЗЕКИИЛ. Иди сюда, Петер. Твое место свободно. Бросим кости?
ПЕТЕР. Хорошо.
Петер усаживается за игорный стол. Они делают ставки и по очереди кидают кости.
ПЕТЕР. Семь.
ИЕЗЕКИИЛ. Тринадцать. Ставка моя.
ПЕТЕР. Ответь мне на один вопрос, Иезекиил: почему ты всегда выигрываешь?
ИЕЗЕКИИЛ. Каждому свое. Мне чертовски везет в кости, а тебе - в любви.
ПЕТЕР. Скажи, что будет с нами после смерти?
ИЕЗЕКИИЛ. Что за странные вопросы? Тело похоронят, а душа либо вознесется на небо, либо низринется в преисподнюю.
ПЕТЕР. Значит, сердце тоже похоронят?
ИЕЗЕКИИЛ. Конечно. А почему ты об этом спрашиваешь?
ПЕТЕР. Ну, а если у человека больше нет сердца?
ИЕЗЕКИИЛ. Что ты хочешь этим сказать? Ты что, насмехаешься надо мной? По-твоему, у меня нет сердца?
ПЕТЕР. Как же, сердце у тебя есть, и притом твердое, как камень.
ИЕЗЕКИИЛ. Откуда ты это знаешь? Может быть, и твое сердце больше уже не бьется.
ПЕТЕР. Нет, не бьется, во всяком случае, не у меня в груди.
ИЕЗЕКИИЛ. Значит и твое сердце у него?
ПЕТЕР. Да. Но скажи мне, теперь ты знаешь, о чем я говорю, что будет с нашими сердцами?
ИЕЗЕКИИЛ. Ну, хорошего нам ждать не приходится. Скажи-ка, хозяйка, что ждет человека после смерти?
ХОЗЯЙКА. Как-то раз я спросила об этом у одного школьного учителя. И знаете, что он ответил? Он сказал, что после нашей смерти сердца будут взвешены - велика ли тяжесть грехов. Легкие сердца взлетят вверх, тяжелые упадут вниз.
ИЕЗЕКИИЛ. Я думаю, наши камни потянут немало.
ПЕТЕР. Да уж, конечно. Мне и самому часто делается не по себе, когда я думаю о подобных вещах, а мое сердце остается таким безучастным и равнодушным. Скажи мне, только по совести, ты счастлив?
ИЕЗЕКИИЛ. Совесть-то здесь при чем? У таких, как мы, этого нет.
ПЕТЕР. У таких, как мы? Ты говоришь так, будто нас много!
ИЕЗЕКИИЛ. Полным-полно. Ты присмотрись хорошенько, и сам увидишь.
ПЕТЕР. И тебя никогда не грызет тоска?
ИЕЗЕКИИЛ. Тоска? А я не знаю, что это такое. Тоска гложет тех, кто беден, а мы богаты. Нам живется легко. Нам никого не жаль. Нам на всех наплевать.
ПЕТЕР. Что верно, то верно, но мысли-то в голову лезут. И хотя я теперь и не знаю страха, то все же хорошо помню, как ужасно боялся адских мучений, когда был маленьким наивным мальчиком.
ИЕЗЕКИИЛ. Да тебе-то что за печаль, приятель? Здесь, на этом свете, ты живешь припеваючи, ну и будет с тебя. Тем-то и хороши наши холодные сердца, что при мыслях о будущем нам ни чуточки не страшно. Бери от этой жизни все, и баста! Хозяйка, подай-ка нам по бокалу крепкого доброго вина, а мы споем.
ПЕСНЯ. Всю землю тьмой заволокло.
Но и без солнца нам светло.
Пивная кружка нам - луна,
А солнце - чарочка вина.
Готовь нам счет, хозяйка,
Хозяйка, хозяйка!
Стаканы сосчитай-ка
И дай еще вина!
Богатым - праздник целый год.
В труде, в нужде живет народ.