Немного отпустило.
Она назвала свое имя, и растянутое «всегда», персональная точка сингулярности, рассыпалась на вполне реальную камеру. В камере — пол, потолок, стены. Даже нары на цепях, даже дырка в углу отыскалась. Избыточное белое свечение по-прежнему резало глаза, как летнее солнце с похмелья. Айнар сидел на полу, жмурился, отворачивался.
Светоч Линнан эт Лан его не боялась.
«Гаситель» или нет. Вон, вошла в своей прозрачной блузке и юбке в камеру, трогала его за лицо, переворачивала чужую голову вправо-влево, словно осматривая неведомые метки. Айнар ожидал, что она вспомнит Эрика Камерра, Красочная Леди — в смысле, другая, из снов, — любила им попрекать. Айнар уже с собой договорился: он не помнил подробностей, убил ли правда этого человека, но работорговцы в любом случае не заслуживают особого пиетета, так что пусть отвалят со своими нотациями.
Айнар пытался высвободиться. Его не связывали, не надевали оков, словно знали: никуда он из застенков Пылающего Шпиля. Эта святая инквизиция обходилась без священных молебнов и костров — по крайней мере, без настоящих костров.
Линнан эт Лан требовала говорить, противостоять ее воли не получалось, но все-таки правда отпустило. Скверная реальность лучше бесконечного «нигде».
— Отвали от меня, — пробурчал Айнар словами. Ртом. Ура, получилось. Во рту пересохло, словно в глеорской пересоленной почве без грунтовых вод и популярного местного капельного орошения — спасибо Искрам, поработают за нас. А то он бы еще и плюнул в нее для верности.
— Ты просто человек, — она проговорила с легким удивлением.
— А ты кого ожидала? Тьманника о двух ногах?
Черными чудищами тьманниками, что якобы обитали под землей, пугали детей, а взрослые скорее ругались, всерьез не веря в многолапых слепых тварей. Айнар представлял тьманников похожими на громадных пауков, но с тем же успехом они могли напоминать мохнатых слонов с крылышками стрекозы.
— Ты Гаситель. Твое появление предсказывали давным-давно. Звездные Туманности, первые из Светочек, рекли: явятся в мир те, чья плоть из мира сего, но души затерялись на нитях иных, и ввергнут в пучины безвременья, и пробьет час последний всякого времени.
Говорила она заучено. Айнару пришло в голову: Светочи люди — по крайней мере, рождаются людьми у отца и матери. Вполне вероятно, естественным путем. Преследуемый этой идеей, он опустил взгляд на полупрозрачную блузку, но гораздо ниже аппетитных круглых «яблочек». Тонкая талия, тепло кожи ощущается сквозь одежду, и…
«Пупок».
Ну точно же пупок, Айнар даже моргнул. Пупок не исчез. Линнан эт Лан продолжала вещать про Звездные Туманности — вернее, Звездных Туманностей. Имя собственное в данном контексте. Как Светочи.
— Ты тоже человек, — он с запозданием сообразил: зря вот это сейчас ляпнул.
Линнан эт Лан поперхнулась.
— Я…
— Светоч. Но и человек тоже.
Айнар попытался прикрыть глаза. Свечение проникало сквозь веки: та самая рыжая полоса, никуда от нее не спрятаться. Свечение стало серебристым, как лужа на плохой брусчатке, рядом валяются огрызки моркови, колосья пшеницы, конские яблоки. Он гордился тем, что убил Светоча в Ороне.
«А он оказался человеком».
— Мне жаль, — сказал Айнар. — Того серебристого парня. Они хотели нас казнить еще тогда. Мне пришла в голову идея с нитроцеллюлозой.
«Молчи».
«Билли, мать твою, молчи».
— Я должен был предупредить его об опасности.
— Все хорошо, — Линнан эт Лан погладила по щеке. Гладкие пальцы, ухоженные руки. Айнар понял, что ему жест понравился. — Ты защищался. Любой мечтает выжить. Но ты Гаситель, понимаешь? Значит, мы вместе должны разрушить ужасное древнее пророчество. Помоги сохранить наш мир.
«Она хорошая».
Айнар глубоко вдохнул и отрывисто, словно сдерживая рыдания, выдохнул. Невероятно, нереально красивая женщина просила его о помощи. Она и ее орден Светочей хранили мир тысячи лет, с чего Айнар взял, будто должен менять что-либо? Магия могущественна, магия стоит на страже…
«Стой».
— Прекрати говорить мне в мозги.
Айнар скривился, потряс головой, изгоняя шепот. Он вплетался в собственные мысли, приходилось выдергивать по кусочкам, словно больной дракункулезом наматывал на палочку червей.
Линнан эт Лан попятилась.
Айнар все-таки плюнул, пускай и чисто символически. Попало на рукав.
— Вот это была сейчас ну очень паршивая манипуляция. Твои белые карлики… или как они там, наверное, поставили бы тебе «неуд». Как ты вообще диплом получила, или чем вас тут награждают, когда отучаетесь на Светоча… и забываете все человеческое?
Линнан эт Лан вздернула верхнюю губу. Милой она разом смотреться перестала: жутковатая кукла с оскалом гремучей змеи.
— Оставь меня в покое, понятно? Я устал и хочу отдохнуть.
Айнар с трудом оперся сначала на ладонь, потом на колени, так и не выпрямился, но дополз до нар: холодная доска, судя по ощущениям — из чистого мрамора. Припорошенного снегом мрамора. Самого твердого и холодного в мире.
— Уходи. Я сплю.
Он отвернулся к стене лицом. Жест ничуть не спасал от вездесущего белого. Светочи или кто-то раньше забрал у Айнара очки — он понял это только теперь, проведя пальцами по лицу, но лишь порадовался. Зарево через линзы ослепило бы его.
Он услышал шаги: удаляющиеся. Линнан эт Лан, Айнар мог поклясться, даже фыркнула напоследок, как обиженная девчонка, которую отверг лучший парень на деревне.
А потом он усмехнулся.
Айнар в самом деле уснул и проспал, по ощущениям, часов пять или шесть. Проснулся бодрым, даже не чрезмерно щурился от вездесущего белого света. Воспользовался дыркой, нашел умывальник с водой — вытекала по капле и была ледяной, зато отлично бодрила. В животе забурчало от голода.
Щелкнула дверь. Айнар подошел ближе, потрогал — не железная, по ощущениям, словно из гладкого камня, вроде мрамора. Вроде даже мелькали прожилки, без очков толком и не разглядишь.
К этому тоже привык.
Близоруким Айнар всегда был, а очков не знали даже богачи. В лучшем случае, покупали очередную Искру, чтобы исправить незначительный дефект. Бедняки обходились «как-нибудь так», не говоря уж о рабах.
По своим очкам Айнар скучал больше, чем по всей остальной свободе.
Тем не менее, когда приоткрылась узкая дверь и протолкнули поднос, он разглядел. Сел на пол. От холода передернуло. Взял тарелку и стакан, ложек или вилок не положили, подразумевая: ешь руками. В плошке оказалась каша — прозрачная, безвкусная, в стакане — солоноватая жижа с явственным запахом половой тряпки, и все же пустой желудок затребовал даже такую пищу и воду, и Айнар проглотил до последней капли.
Он поставил на поднос пустую посуду и толкнул к двери, пытаясь уловить тот момент, когда сработает механизм — как-то же эта штука должна открываться. И откуда свет? Ах да, магия Светочей.
Разрез в двери распахнулся. Поднос исчез. Айнар успел разглядеть еще немного света, хотя и приглушенного, по сравнению с камерой — благословение для воспаленных, слезящихся глаз. Он поскреб щеку: щетина отрастала быстро, недаром, глеорцы изображали тесхенцев с бородами до пупа. Что суровые воины Песчаной Империи, что современные торгаши не тратили времени на такую ерунду, как бритье. Воины, наверняка, так и пугали врагов похожими на кусты зарослями, торговцы умасливали бороды экстрактом таума и лилейной розой. Айнар старался подстригать даже в рабстве — волосы на лице мешали. Вот и сейчас, неожиданно чувствительная кожа начинала отчаянно чесаться.
Потом встал и принялся обследовать камеру. Ничего. Квадрат пять на пять шагов. Справа кровать. Слева дырка и умывальник. Окон нет. Дверь словно монолитная.
Он сел на нары.
— Линнан эт Лан, — позвал Айнар, уверенный, что Светоч его услышит. Он ее задел прошлый раз.
«Звездные Туманности предсказали твое появление».
Что за чушь.
«Думай, Айнар».
«Избранные и прочая ерунда, вот, на что это похоже?»
«Но я обычный человек.
Он снова потер отчаянно чешущуюся щеку. Щетина отросла на ноготь — это был способ проверить время. Он здесь дня три, не меньше. Два с половиной выпали из памяти. Потом спал.
«Думай».
От щеки грязноватый палец сдвинулся к глазам, воспаленным больным от слепящего света глазам. Все еще мучительно хотелось зарыться в темноту, словно с тяжелейшего похмелья.
— Думай, Айнар Венегас.
Он проговорил вслух, а потом щелкнул пальцами:
— Точно.
Он засмеялся.
— Эй, Линнан эт Лан, теперь я понял, в чем дело. И почему я Гаситель, и почему настолько опасен. Вы хотите поговорить об этом, Светоч? Приходи сюда, и я даже забуду, что ты орала мне в мозг, только не пытайся сделать это снова.
Он чуть было не добавил: потому что теперь я точно знаю, у тебя есть пупок, ты человек. Ты была человеком до того, как стала Светочем — возможно, теперь нечто другое, но это не так уж значимо. То, где мы в самом начале — и в самом конце, вот и все, что важно.
В камере было прохладно. У него забрали все вещи — его драгоценный саквояж, который берег даже когда проткнули брюхо наемные убийцы, — и раздели до исподней рубахи и штанов, даже башмаки содрали. Айнара колотило от холода, он то ежился, то тер плечи, прислушиваясь к мертвенной тишине, а потом ее нарушили шаги.
Она не открывала дверь. Айнар сказал бы «просочилась», но скорее камень или металл, какой бы твердости ни был, решил не связываться со Светочем.
— Чего тебе?
Линнан эт Лан переоделась в текучее платье — вроде шелка или парчи, то ли розового, то ли лилового оттенка. Айнар только подумал: ярко. Как и все вокруг, как ее меняющие цвет глаза, волосы и ногти. Хватит, в самом деле.
— Я понял, почему вы меня боитесь. Я вроде… антивещества в вашем мире, так?
Выражение кукольно-правильного лица не изменилось.
Линнан эт Лан не знала слово «антивещество», понял Айнар.
— Хочешь, покажу на примере? Уксус есть? Сода есть? Да проклятье, вы же должны добавлять в пищу уксус и… не знаю, пищевая сода — это просто гидрокарбонат калия. Ох, ладно…
— Я поняла, — резко ответила Линнан эт Лан. — Только не думай, будто попадусь в твою ловушку. Маирри эт Силу допустил ошибку, а я — нет.
— Маирри эт Силу — тот серебряный парень?
Она кивнула.
— Он ничего не знал. Слушай, я не хотел его убивать. Но да, там вещество было опасное, а здесь — нет. Если хочешь, ты будешь стоять на расстоянии, мне нужно просто показать, что имею в виду.
— Хорошо.
Кто-то принес требуемое минут через пятнадцать. Айнар привычным жестом махнул ладонью над стаканом, поморщился от характерного кислого запаха, после чего лизнул мизинец и попробовал соду. Обычная пищевая сода.
Он поставил блюдце и стакан на пол, высыпал немного порошка и налил сверху уксуса. Зашипело.
— Гашение соды. Думаю, даже у вас это знают.
Линнан эт Лан закатила глаза.
— И тебя еще называют Гасителем! Да это искусство кухарок, что пекут дешевые пироги для продажи на Собачьей Площади.
— Ну да, — согласился Айнар. — И это химическая реакция нейтрализации. Кислота и щелочь. Это самое простое. Вещество и антивещество — сложнее. Короче, я — антивещество. Я могу вызвать большой «бум»… или надуть пару шариков.
Линнан эт Лан нахмурилась. Она следила за остатками шипящей соды, потом подошла ближе и даже присела на корточки. Айнар удивился: ничуть не опасается приблизиться.
Читают ли они мысли?
Или она просто увлечена?
«Либо все проще: она молодая и еще не слишком умная девчонка».
— Предположим. Тогда ты сам признаешь, что чужероден нашему миру и должен подвергнуться трансформации, чтобы перестать ранить его?
— Ага, — меланхолично согласился Айнар. — А еще это означает, что магией обладаете не только вы, Светочи. Что здесь каждый — потенциальный Светоч, а вы — просто кучка хитрозадых ублюдков, прихвативших себе общую силу. Как тебе такое, Линнан эт Лан?