В штаб-квартире Переменных, которая напоминала Айнару то ли заброшенный храм давно исчезнувшей религии, то ли просто грязный погреб, где хранили картошку, царило оживление. Сразу двое Переменных — широколицый парень, вроде бы бывший мельник, бросивший доходное дело ради зыбкого хлеба революции, и женщина лет сорока, лохматая, будто спросонья и с похмелья разом, поволокли их в большой неф. На условной «апсиде» — или просто возвышении, стояла девушка в темно-сером плаще с капюшоном. Рядом с ней Айнар заметил Зоэ и Виктора.
— А, вот и они, — Виктор поторопился, спрыгнул с «апсиды». Айнар послушно подошел ближе. Иванка и Курица обе держались поодаль, и зыркали почти одинаково неодобрительно.
Людей собралось немало, человек сорок. Поэтому когда женщина в плаще откинула капюшон сначала повисла пауза, а потом раздался свист и звон стали.
— Она из этих!
— Почему она здесь!?
Айнар обернулся: он ждал, что Иванка присоединится к этой негодующей толпе. Та молчала.
— Линнан эт Лан, — представилась девушка. Серебряная повязка на глазу не меняла цвета. Живой загорелся розовым, поспел до насыщенно-фиолетового и рассыпался лазурью.
— Она помогла нам, — произнес Айнар. Зоэ и Виктор довольно улыбнулись, причем одновременно.
— И теперь изгнана, — вздохнула Линнан. — Я пришла… попросить прощения.
Айнар сошел со «сцены»:
— Не у меня.
Тогда Линнан последовала за ним, остановилась возле Иванки и опустилась перед ней на колени:
— Прости меня.
Люди держали наготове ножи, топоры, пращи. Айнар заметил самодельную палицу-моргенштерн. Они переговаривались и собирались то ли повесить Светоча, то ли разорвать на куски. Виктор делал им жесты, понятные без всякого перевода: не лезьте, не мешайте, держитесь подальше.
— Что она знает? — подал голос мельник.
— Да, там как — кто-нибудь сдох среди этих? — добавила еще одна, совсем молоденькая, в пестром платье танцовщицы или проститутки.
Линнан не обращала на них внимания. Иванка сопела.
— Нет, — Иванка отодвинулась. — Прекрати вот это все. Ты все равно убила моих родных, так что можешь не изображать тут раскаяние святой Марианны. Но ты помогла выбраться, так что просто не разговаривай со мной, и я тебя не трону. Джоэль, да отодвинься ты, — они с Курицей нырнули в глубину небольшой толпы.
— Отвечая на ваш вопрос, — Линнан поднялась с невозмутимым видом. — Светочи будут делать вид, будто ничего не произошло. Но они знают — и о вас тоже, просто не считают серьезной угрозой. Не пока Цатхан правит мирами и самой магией, а теперь еще и с частью силы Гасителя, пускай и не полной.
— Тогда нам остается…
— Разойтись?
— Все бросить?
— Что делать?! — закричала «пьяница» и выбежала к Линнан. Айнар подумал: они привыкли молиться Светочам. Даже если ненавидят их.
— Вам пока — ничего. А мы, полагаю, пойдем к Гарат. Наверняка, у нее есть идеи. Виктор, вы с нами?
— Нет, — тот покачал головой. — Я останусь здесь.
— И я тоже, — добавила Зоэ. — Айнар будет создавать для нас чертежи. Мы продолжим менять мир изнутри.
«Они ничего не поняли? Они ведь сами могут стать Светочами, или…»
Зоэ приложила палец к губам. Линнан повторила ее жест. Айнар понял: слишком рано.
— Хорошо. Я оставлю. Но потом уйду. Неделя. Достаточно?
— Две, — принялся сходу торговаться Виктор. Он вздернул тонкий подбородок, и на миг Айнару почему-то захотелось врезать, сломать красивый нос, сделать что-нибудь настолько же деструктивное, как пожирание его собственных внутренностей дикими Искрами.
— Три дня.
— Ну началось, — прокомментировала Зоэ.
В результате они сошлись на десяти днях. К тому же Айнар должен был подписать чертежи так, чтобы работать по ним смог даже слепой, глухой и умственно отсталый.
Не так уж сложно.
Линнан приглушила свои «спецэффекты», как их мысленно называл Айнар. Единственный глаз все равно переливался, словно драгоценный камень — смарагдовым, сапфировым, аметистовым. Смотрелось неестественно.
«Надо ей будет рассказать про эффект зловещей долины».
Он предпочел отвернуться. Иванка подсела ближе и тоже демонстративно не-разглядывала Светоча.
Их выпустили из города, а возница, брат мельника из Переменных, почти не задавал вопросов. Они ему — тоже. Айнар попытался, правда, изобразить что-то вроде светской беседы, даже выяснил, что лохматого здоровяка, обсыпанного веснушками, как тесхенский пирог — перцем, зовут Гансом, что он тут вообще картофель возит, да-да, даже в Пылающий Шпиль покупают.
Иванку почему-то передернуло. Айнар задал еще несколько вопросов, ответил на пару малозначимых. Все замолчали. Ганс, по счастью, не таращился на Линнан.
— Мы провели там несколько месяцев, — сказала Иванка, когда они отъехали от Могро.
Айнар кивнул. «Там» — она не уточняла, но все поняли. «Там» время текло иначе.
Отъевшаяся Курица виляла хвостом на дне телеги. Поля красной пшеницы потемнели: их убрали, открылась застланная болотным дымом земля. Соляные испарения ядовиты, дышать ими не стоит. Почва отдыхала.
Они останавливались на дешевых постоялых дворах, совершенно одинаковых — приплюснутый домик, конюшня, непременный колодец с Искрой. Еще несколько маленьких, догоревших Искр-спичек.
Айнар заметил: Линнан «оживила» одну, заставила разгореться чуть сильнее. Они сидели за одним столом в углу, и она пожала плечами:
— Вроде… чаевых.
«Она проверяет силу».
На следующий день, и Айнар тоже это заметил, Иванка попробовала сделать то же самое. У нее не получилось. Неудивительно: ее же не учили быть Светочем.
— Дурацкая хрень, — ее Искра болталась недалеко от отхожего места, указывая путь к характерному деревянному домику. Айнар вышел вообще-то по делу, и деликатно кашлянул. Иванка взвилась:
— Ты!
Он пожал плечами:
— У тебя потом получится, если будешь упорна.
— Ой, да к тьманнику. Лучше ты меня своим штукам научишь. Не хочу я все равно быть колдуном, просто… в голове засело. Там, в лесу. У нас ведь получилось?
— И получится снова. Если захочешь.
Иванка нахмурилась еще сильнее, почесала красный комариный укус на щеке.
— Не хочу.
Той ночью она потом забралась к нему в кровать. Айнар собирался ее прогнать, но не решился. Было неловко.
Через неделю они доехали до развилки, где Ганс спрыгнул с козел, потер широкий лоб, вернул латанную шляпу на место и каким-то смущенным тоном сообщил: мол, дальше мне нельзя, туда вон налево лес будет, но вы уж извините…
— Спасибо, — сказал Айнар. У него по-прежнему не было денег. В дороге он сделал еще одну зажигалку — просто механизм из кремня и огнива, — и отдал ее парню, показав, как использовать.
Тот было отшатнулся, губы побелели. А потом протянул руку.
Айнар ухмыльнулся.
«Я все еще Гаситель, в конце концов».
Он ожидал, что в лесу Цатхан нападут волки, черные мотыльки-могильщики или хотя бы будут виться змеями золотые лозы, но все трое как-то очень быстро выбрались по кривой тропинке к «избушке на курьих ножках», где сказочной ведьмой пряталась Гарат Ашшала.
Она работала на мотокультиваторе. Во все стороны летела темная почва и обрезь травы. Характерно пахло соком.
— Госпожа Гарат, — окликнула ее Линнан.
Она подергала рычаг на двигателе. Культиватор взревел еще пару раз, а потом умолк, выпустив зловонный выхлоп. Дизельное топливо, подумал Айнар. Керосино-газойлевая фракция. Углеводород. Продукт перегонки нефти.
«Да, я это помню».
— Это мы, Гарат, — сказал вслух Айнар. Иванка спряталась за него, а Курица выбежала вперед, виляя хвостом, словно тысячу лет назад познакомилась с чужой женщиной. Гарат сунула ей то ли печенье, то ли галету. Собака виляла хвостом.
— Продажная шкура, — обиженно прошептала Иванка.
Линнан сняла капюшон, показывая единственный, зато похожий на все драгоценные камни разом, глаз, давно не мытые, но тоже переливающиеся, словно мифический шелк из императорского сада шелкопрядов, волосы.
Гарат оперлась на ручку культиватора.
— Надо же, вы и Светоча сюда притащили… Чего еще? Полную бочку гнили? Все фекалии Собачьего Рынка?
— Странно рассуждать о фекалиях, живя в чреве Цатхана, — резко ответила Линнан.
Гарат вздернула бровь. Одну. Правую. Ровно напротив ослепшего глаза своей визави.
— Только не говори, что ты ничего не знаешь, — вступился за нее Айнар. — У нас много вопросов, да и рассказать нужно немало.
Он дотронулся до груди, пытаясь уловить биение сердца.
Пустота стала привычной. Айнар криво улыбнулся.
— Много рассказать и еще больше задать вопросов.
На самом деле, рассказывала в основном Линнан. Ее перебивала Иванка. Айнар поглощал варево из тушенки, макарон, яиц, помидоров — все с диким количеством перца и неопознаваемой приправы, вроде бульонного кубика «по акции». Пища богов, ничего лучше не надо. Гарат курила одну за одной, прикуривала от предыдущей и выпускала сизые клубы дыма. Курица фыркала, но все равно крутилась под ногами: Гарат угостила ее тушенкой и подсовывала печенье.
— Всеобщая магия? Цатхан решил поглотить Гасителя? А вы, значит, дали старому козлу отпор…
— Могла бы и предупредить, — с набитым ртом вставил Айнар.
— Я не знала, что такое — и кто такой Цатхан. Догадывалась, что Светоч — но их немало, знаешь ли, есть не только в Глеоре. В любом случае, он-личность и он-лес не совсем одно и то же. Здесь у него правда нет власти… ты ведь не можешь залезть себе в кишки, чтобы вытащить пару бактерий, правда?
Линнан скривилась. Иванка демонстративно хлюпнула чаем. Немного пролилось на деревянный стол.
— Что теперь будет?
— Продолжим… дальше, наверное. Возможно, потребуется передышка.
— Я имела в виду, ты ему поможешь?
Гарат поднялась. Она качала в руке свою пепельницу с пнем и лисой. Айнару почудилось, что эти дурацкие фигурки ожили, лиса — Искра, пень — очередной аватар древней твари.
— Я попытаюсь, но ничего не обещаю, — сказала она.
Линнан выразительно закатила глаз-самоцвет:
— Моя магия к вашим услугам, — она сделала паузу. — Доктор.
— Вот именно. Доктор, а не маг. И увы, не Гаситель…
Они едва поместились в тесноватом доме. Иванка снова забралась к Айнару под бок, в спальный мешок. Где-то тут же, судя по характерному запаху, крутилась Курица. У собаки появилась привычка втискиваться между хозяев, прогонять ее получалось ровно на пять минут, как заснешь — опять она тут как тут.
— Все будет хорошо, — сказала Иванка и поцеловала Айнара.
Это смущало. Он начал было «не здесь, не сейчас, тут же люди». Иванка хихикнула и отвернулась.
Айнар смотрел в потолок. На стене качалась бронзовая шишка кукушкиного «гнезда».
Он проснулся за столом. Комната была пустой, напоминала школьный класс или маленький конференц-зал. Белая доска, на которой пишут цветными маркерами. Поролоновая губка.
Стол оказался партой школьника, колени неудобно уперлись. Дешевый китайский пластик скрипел под весом Айнара.
Дверь открылась.
— Вы можете вернуться домой, Иванов, — сказала антропоморфная белка. Ростом она была примерно метр шестьдесят пять и ходила на задних ногах, носила джинсы — с вырезом для огромного пушистого хвоста, белую блузку и коралловые серьги в ушах.
Белку, знал Айнар, зовут Татьяна.
Серьги новые.
«А говорила одна секунда в их мире пройдет».
«В их…»
Он молчал.
— Да, знаю, все пошло не совсем по плану. Но результат удовлетворительный. Конечно, продолжить работать с вами мы не сможем. Тем не менее, компенсацию получите в полном объеме…
— Стойте. Я… со мной… Айнар… В общем, Цатхан что-то сделал. Не думаю, что получится так вернуться. Там же тело… оно умрет, если…
— Да, верно.
Татьяна остановилась возле доски и сложила лапки на груди. Она немного напоминала Курицу, только выпрашивала не тушенку, а орехи.
— Я умру?
— Не вы. Вы будете жить, господин Иванов. Безбедно, хватит вам и, если не имеете склонности, например, к азартным играм, вашим детям.
«Ага».
— А как же они? Иванка? Зоэ, Линнан?
Белка села за «учительский» стол. Хвост неловко распушился, словно странный рыже-коричневый зонт над головой. Она достала ноутбук из верхнего ящика и принялась быстро цокать по клавишам когтями.
— Вы их не вспомните. Вернетесь к обычной жизни.
— Погодите, нет
Айнар замотал головой.
— Я не хочу умирать.
На морде отразилось бесконечное терпение.
— Как уже говорила…
— Да! Но я не «Иванов»! Я — Айнар Венегас!
Белка показала острые длинные зубы. Поднялась со своего места и подошла — вблизи морда оказалась вовсе не милой, а почти пугающей. Зубы — острее некуда.
— Перестаньте.
— Нет. Я хочу остаться. Даже если «пошло не так», я продолжу…
— Очень глупо с вашей стороны даже заикаться о подобном, поскольку тело вашего… носителя, принявшего «подселенца» достаточно сильно искажено. Мы попытаемся внести коррективы.
— Стойте. А как же Гарат?
Белка пожала плечами.
— Примет другого. Итак, я запускаю обратное переме…
— Нет!
Айнар вскочил. Получилось совершенно не эффектно: он застрял в детской школьной парте, пришлось толкнуть ее, она повисла, как злобная шавка на штанине.
— Я остаюсь здесь. Никуда не пойду.
Белка показала три ряда зубов. Три. Словно у акулы.
— Вы всего лишь наемный сотрудник. Вы ничего не решаете. Заткнитесь, Иванов. Обратный отсчет: семь, шесть, пять, четыре, три, два, один…
Айнар приложил руку к неподвижной груди. Под ней екнуло: ожило и заколотилось сердце, а потом пальцы стали горячими, по ним текла раскаленная сталь. Этот сгусток новорожденной звезды он швырнул в беличью морду.
Нейтронная бомба разорвала все на атомы, разорвала межатомарные связи.
В «ничто» повисла губка.
В ничто он сказал:
— Я Айнар Венегас.
И очнулся.
Иванка нашла его на крыльце. Он уже успел выточить из найденной деревяшки плохонькую, но куклу. У игрушки даже почти двигались руки и ноги.
Иванка села рядом и положила голову на плечо.
— Возьмешь меня с собой? — сказала она.
— Ты уже спрашивала.
— Ну я еще разок. На всякий случай. Красивая штука, научишь?
— Научу. Говорил же, буду игрушечных дел мастером. А что? Хорошее ремесло.
— Отличное.
Айнар обнял ее, а она его. Можно было поцеловать прямо сейчас, но до рассвета еще оставалось время.
Больше книг на сайте - Knigoed.net