Под каменным взором Цианы тар-Оронен собрался весь город. Народу было даже больше, чем в рыночный день. Айнар все замечал знакомые лица, люди отводили взгляд, если он таращился в упор, но помогать им никто не собирался.
«Это вроде про коронацию было: та же толпа, что приветствует тебя, соберется и вокруг твоей гильотины. Но мы не короли, мы же им помогали, Гарат лечила, а теперь…»
Он увидел даже мальчишку с забинтованной шеей — и его мать, которая всхлипнула, когда Гарат со связанными за спиной руками прошла метрах в десяти от нее.
«Они правда пригнали весь город».
Айнар сглотнул. У него чесался нос, а почесать было нельзя. Ребра нудно болели, особенно когда не в меру ретивые стражники пихали в спину. Солнце еще не добралось до зенита: линялые тучи закрывали его, хмурая пасмурная погода сделала мир вылинявшим, без теней и бликов.
Циана тар-Оронен ухмылялась — очень знакомо, словно копируя образы во снах. Она никакая не каменная, не статуя. Они не умирают, не уходят в прошлое — Светочи вообще не совсем люди…
Подумаешь, откровение.
Конечно, Светочи не люди, а живые боги, богоподобные короли, хранители мира, без них нет самого бытия.
Кто-то швырнул комок грязи. Он ударил в костлявую спину Гарат и растекся коричневым пятном по линялой неопределенного цвета куртке. Она только охнула и передернулась.
— Сукины дети, — проговорила Гарат так тихо, что услышал только Айнар, а стражники выдали очередного тычка, чтобы «шевелили копытами» побыстрее.
Эшафот выстроили наспех: перевернутая бочка из дерева-бочки, два воткнутых столба. Без петли виселицы — не повод радоваться, у Светочей фантазия получше, чем обычная пеньковая веревка.
— Не дрыгайся, дура, — стражник схватил Гарат за шею. Она попыталась плюнуть, но красная мозолистая рука только сжала губы, заставляя захлебнуться собственной слюной.
Айнар быстро глянул на нее: не нужно.
Сгусток грязи полетел снова, на сей раз угодил в него и расшиб грудь чуть ниже ключицы. В грязи прятался небольшой, но острый камень, Айнар вскрикнул. Вид свежей крови заставил людей из первых рядов немного попятиться, как будто смешаться, сомневаясь в праведности своих деяний, но уже спустя минуту полетел гнилой овощ, мягкий и вонючий, плюхнулся под ноги, окатив зловонным коричневым соком. Пахло канализацией и протухшими огурцами.
— Не забудь про микстуру от кашля, Кит Улфор, — крикнула Гарат. — А ты, Магда Коггин, зря пришла на площадь, у тебя нога опухла втрое, нужно лежать и не беспокоить рану. Промывай тем составом, что я тебе дала, и все будет хорошо.
Она назвала еще несколько имен. Люди переглядывались и отступали от названных, те мялись, норовили нырнуть за чужие спины. Один из стражников замахнулся на Гарат.
— А, Доуи Йоккен, как твоя дочь? Ей рожать скоро, надеюсь, она не притащилась сюда и не увидит то, чем ты занят. Ребенок будет здоровым, только пусть не перетруждается и не таскает тяжести.
Стражник отодвинулся и принял неловкую позу побитой собаки. На площади воцарилась тишина, в которой Айнар услышал, как плюхнулся кому-то под ноги очередной грязевой ком или гнилой помидор.
Айнара и Гарат привязали к столбам, но стражники мялись, толпа замолкла характерной тишиной, после которой все может измениться. Достаточно затаить дыхание, загадать желание, посчитать до десяти… ах, нет. Маловато.
И все же Айнар ждал робкого: а может, отпустим их?
Потом другого: они ничего же дурного не сделали. Третьего — да, вон баба моей дочке помогла — и моей невестке — и мне чирей на пузе вскрыла, а я уж думал, что кишки сгниют. Капля станет ручьем, ручей рекой, река морем. Айнар даже перестал дышать, прислушиваясь к шепоткам в толпе.
Он расслышал — «Светоч идет!» — и понял: все.
Теперь их мимолетная смелость растворится без следа.
Гарат вздохнула, попыталась улыбнуться Айнару, словно подбадривая. Люди склоняли головы, кто-то неуклюже плюхался на колени, и каждый старался убраться подальше от Светоча — юноша с серебряными волосами, подвижными, как водоросли на дне моря, будто парил над смердами, человеческое недо-море расступилось. Айнар заметил мать вчерашнего мальчика, которая дернула чадо за руку, оттаскивая подальше от неземного воплощения красоты, могущества и магии. Светоч даже не удостоил никого взглядом.
Он был одет в очень простую холщовую рубаху и штаны. Айнар цокнул языком: неплохой эффект. Интересно, накормил ли кто-то из Светочей толпу людей парой рыбешек и булок хлеба? Наверняка, такие вещи всегда нравятся фанатам и будущим последователям. Круче только повисеть на кресте, а потом взмыть к небу.
— Это преступники, — мягким голосом сказал Светоч, обращаясь к толпе.
В ней прошелестело согласие.
— Они совершили кражу Искры.
Откуда-то вынырнул Удо Кейпер, заслоняя своей тушей владельца «Карася и ведра». Трактирщик поглядывал на Искру-свечку в руках Удо, чесал затылок так, что едва не падала большая широкополая шляпа.
— Да вроде ничего и такого… мелочь же, — расслышал Айнар, и вздохнул.
Люди не так уж плохи.
Серьезно, Гарат права: в людей стоит верить, вот тебе главный урок. Трактирщик не заявлял о пропаже, а если заявил — точно не хотел, чтобы все закончилось так.
Он даже подошел ближе и проговорил свое «мелочь же» почти в зоне досягаемости Светоча, но быстро ретировался от холодного серебряного взгляда. Нельзя требовать от каждого становиться героями.
— Но это еще не все. Эти люди покушались на заведенный порядок, осмелились возвести хулу на Искры.
Толпа замерла. Над ухом Айнара жужжала то ли муха, то ли гнус.
— Женщина по имени Гарат Ашшала даровала вам тьманниковы миазмы, оскверняющие тело и душу. Вместо жизни вы выбрали смерть.
В толпе раздалось: а вот и нет, отлично боль в спине снимает.
Снова повисла пауза. Светоч улыбнулся.
— Боль уйдет, чтобы вернуться снова. Отрава и смерть — подобие Искры Жизни, ничтожное и жалкое. Я милосерден и не стану призывать к ответу выбравших отрыжку тьманников, но каждый, кто причастился зла, изведает его на собственной вые.
«Че?»
Айнар аж заморгал. Сквозь тучи проглянуло солнце, грело затылок. Голова закружилась. На лбу проступил холодный пот, перед глазами повисла на долгие несколько секунд темная пелена. Сотрясение мозга, голод, травмы — плохие спутники.
— Держись. Пожалуйста, — прошептала Гарат. Айнар сглотнул кислую слюну и кивнул.
Теперь оставалось выговорить несколько слов.
Он набрал воздуха в легкие, и сначала издал то ли шипение выгорающего на плите чайника, то ли комариный писк. Со второго раза получилось:
— Ты владеешь магией… но и я тоже. Давай сравним, чья сильнее. Я вызываю тебя на дуэль, Светоч.
Под конец фразы голос почти грохотал из-за повисшей тишины. Айнару удалось ухмыльнуться.
— Ты, простой смертный, бросаешь мне вызов?
Светоч почему-то не выглядел удивленным — или же его изумление описало полный оборот вокруг Вселенной, пропутешествовало миллиарды световых лет, вернулось к исходной точки сквозь вереницу черных дыр.
— Да.
Айнар вздернул подбородок, стараясь игнорировать мучительную боль в затылке. Гарат тяжело дышала, краем глаза он отметил, что у той сжаты зубы, зато ноздри расширены, как у загнанной лошади.
— Вы повелеваете Искрами, так? Искры — это огонь. Я смогу создать магию огня. Из ничего. Конечно, для этого мне должны развязать руки, но могущественный Светоч ведь не испугается «простого смертного», не правда ли?
Айнар широко ухмылялся прямо в бледное лицо. Серебряные глаза напоминали рыбью чешую — столько же выразительности.
«Он похож на свежего утопленника: еще не успел раздуться от водрослей, но в животе и под языком уже снуют мелкие рачки».
Толпа присоединилась к «утопленнику»: не дышала. Космическая тишина. Вакуум. Писк комара стал бы грохотом цунами, рухнувшего на город из кирпича и гранита. Сплошные контрасты, думал Айнар, и его сердце стало этим самым цунами, только билось в ушах, в больной голове, пульсом перед глазами. Вряд ли его кто-то еще слышал.
Светоч, впрочем, мог. Наверняка.
— Развяжите его, — приказал он. Стражники замялись, поглядывали больше на Франа и Удо Кейпера, будто прекрасно сознавая: Светоч-то приехал и уехал, а им здесь жить, а командует ими вовсе даже бургомистр.
Кейперы кланялись своему хозяину. Айнар отметил, что грузный Удо раскраснелся до краснопшеничного оттенка: переспел уже, того гляди — лопнет, посыплются перезрелые семечки.
— Позвольте, господин, — юлил и Фран, подбирая слова, старик медлил, никакого подходящего кролика из рукава достать не получалось. Его брат торопился:
— Но господин, — гудел Удо. — У нечестивца могут быть еще ворованные Искры…
— То есть, — сказал Светоч. — Ты считаешь, что смертный может быть мне угрозой? С созданной нами же Искрой? — он медленно моргнул. — Не говоря уж о том, что вам следовало обыскать их обоих до последней нити, дабы вернуть ворованное славному городу Орону. Что именно из этого вы хотели мне сказать?
Фран побледнел: восковая кукла из музея, даже борода застыла в полупоклоне, как будто редкие седые волосья не решался шелохнуть ветер. Удо покраснел еще сильнее.
— Удар хватит, — пробормотал Айнар. Гарат прошептала:
— Кровопускание бы ему помогло…
— Развяжите, — Светочу явно надоело. Айнар предположил, что он злится или раздражен. Хотя нет, не стоило себе льстить: скорее испытывает любопытство естествоиспытательского толка, словно к говорящей собаке или занятному танцу муравьев.
Стражники освободили руки. Айнар застонал, прикасаясь затекшими пальцами одной к запястью другой, выругался полушепотом. Гарат шикнула: тихо ты.
— Руки, — пояснил Айнар. — Чертовски больно, когда пережимают кровотечение.
«Интересно, а если тебя связать, будешь ли таким же надменным и полным магии?»
Айнар догадывался: да. Светочи не размахивают волшебными палочками, посохами или хотя бы пальцами, не выкрикивают «абракадара», не вырывают волосы из бровей или шевелюры. Магия первична, как бульон с преджизнью, зачем ей такие сложности.
— Я собираюсь тратить на тебя слишком много времени, — предупредил Светоч, его серебряные волосы засияли ярче; солнце так и не выглянуло, один были единственным полноценным источником света. — Итак, ты заявил о своем владении Искрами?
— Примерно, — сказал Айнар. — Только еще более мощными, чем твои.
Он засунул обе руки за пазуху. Толпа замерла; а он сам зажмурился, словно перед прыжком с обрыва. Все могло пойти не так. Он медлил, совершая последние манипуляции. Время. Тратить. Это надо же рассчитать, чтобы…
— Это бессмысленно, — вообразил Светоч. — В твоих словах и действиях утрачена нить разума. Полагаю, ты должен поблагодарить меня за то, что публичная казнь вернет тебя к Вековечному Пламени…
Айнар уставился на него в упор.
Все могло пойти не так. Все. Абсолютно.
— Неа. У меня тоже есть огонь.
«Нет, не могло».
Некоторые вещи не слабее первомолекул протоплазмы-бульона.
Он выпростал руку: с кончиков пальцев сорвался огненный шар, пламя лопнуло у лица Светоча — пронзительно-рыжее, яркое, оно не успело опалить кожу Айнара, зато охотно уцепилось за волосы и брови. Серебряные или нет, они взялись с вонью паленой шерсти. Светоч отшатнулся, замахал руками. Он оступился и рухнул с самодельного бочкового эшафота прямо в толпу.
Айнар запомнил вот что: никто его не пытался ловить.
Никто. Люди прыснули врассыпную, как мальки от брошенного якоря.
Светоч замер сантиметрах в десяти от камней и вспыхнул раскаленным белым заревом, словно магний подожгли. На мгновение Айнару померещилось: один порошок, пепел останется, как от вампира, которого крестом приложили. Или чесноком? Неважно.
Светоч поднялся: повис в воздухе, ступни не касались ни земли, ни эшафота. Его кожа стала текучей ртутью, одежда растворилась, глаза слились оттенком со всем остальным — теперь он был статуей или металлической фигурой человека, пахло почему-то скипидаром.
— Что ты сделал? — спросил Светоч. Голос звучал неестественно, прогнанным через вокодер, имитацией. «Привет, Сири». «Привет, Алиса». Умная колонка, а не живой человек.
«Ну, он и не человек».
Айнар попытался сглотнуть, горло занемело, и он только мотнул головой.
«Он похож на Стойкого, мать его, Оловянного солдатика», — неуместное сравнение отозвалось смешком, о котором Айнар пожалел в ту же секунду: Светоч сократил расстояние до пары сантиметров, от лица веяло жаром костра, если не доменной печи.
— Что ты сделал?
Он схватил Айнара за руку. Метал текуче обвил кожу. Запахло паленой тканью, кожей и мясом.
— Н-не… отпу…
— Что ты сделал?! — в третий раз повторил Светоч, во рту у него тоже блестело серебро, зубы, язык, гортань с маленьким «язычком» — все из текучего металла, детализация до пор кожи, до удивительно-несовершенной щербинки на переднем зубе.
Айнар выл от боли. Мир сжался до горящей руки. Он пытался выдернуть ее, но пульсация только пробиралась глубже — сейчас осыплются трухой кости. Где-то за тысячи километров отсюда орала «Отпусти его!» Гарат, толпа хранила молчание; людское море в несколько тысяч цветных голов — бесконечный калейдоскоп агонии.
— Я знаю! — женский голос зазвенел в паре шагов. Боль прервалась, Айнар рухнул на колени, держа раненую руку на расстоянии от себя, будто пытаясь избавиться от источника агонии.
— Я знаю, — повторила Зоэ Кейпер. Она щелкнула искрой — именно так, с прописной буквы, щелкнула огнивом, подожгла пучок сухой травы, подбросила его в воздух. — Он хозяин огня и не только. Он лучше тебя.
— Дура, — выговорила Гарат. — Самоубийца. Дура.
Светоч развернулся и полетел на нее — маленькую, белесую, одинокую на фоне расступившихся людей.
Как лист бумаги.
Как тряпица из хлопка.
Именно, из хлопка. Он снова засунул руку за шиворот, повторяя манипуляцию — «только не рвани раньше времени», — и швырнул платок в Светоча. На сей раз не поскупился.
Рвануло так, что огонь поглотил Стойкого Оловянного Солдатика от босых, одежда сгорела или просто исчезла, ступней до искусной выделки металлических волос.
«Чтоб ты расплавился», — думал Айнар. Именно так ведь заканчивалась та сказка, правда?
— Вставай.
Реагировать не получилось.
— Да вставай ты уже, и не держи руку, как будто у тебя там культя. Он даже ожога не оставил, ерунда. Вставай, и…
Айнар решился открыть глаза: людское море по-прежнему отхлынуло так далеко, что лица сделались почти неразличимы. Он все равно пожалел, что перестал жмуриться.
Рядом с эшафотом поблескивала металлическая лужа. Она напоминала плохое зеркало или заготовку для металлопроизводства, почему-то остановили доменную печь и вот это выплеснулось наружу.
— Вставай, — в очередной раз повторила Гарат, дернула на себя. Айнар не шевелился, зато поправил очки — «больной» рукой, которая оказалась вполне здоровой. Очки чудом не свалились с носа и вообще чудом пережили все кризисы, даже на дне колодца не разбились. Как это назвать, если не благословение…
«Точно не Светочей».
— Это, — Айнар снова сглотнул, горло стало еще суше. Пустыни и песок, бесплодный камень, умершее от засухи дерево с каменисто-твердой потрескавшейся корой.
— Ага, — Зоэ Кейпер с удивительным спокойствием подошла к луже. На миг Айнару показалось, что потычет расплавленный «металл» носком громоздкого кожаного сапога. Удо Кейпер рванулся из толпы вместе с парой стражников. Фран Кейпер остановил брат, что-то быстро зашептал, тряся редкой бородой, на ухо.
Справа из толпы высунулся рыжий тип, в котором Айнар узнал возницу, «подкинувшего» их с Гарат до Орона.
— Вот же дела! Это ж я их привез! — сообщил он. А потом озвучил то, что не решался подумать Айнар, так и не сказала Гарат, даже Зоэ с ее независимым уверенным видом:
— А они нате — и Светоча прикончили!
Он сплюнул себе под ноги, покачал головой и повторил:
— Во дела…
Айнар плохо помнил, как они выбрались из города. Рыжий мужик согласился «подбросить, куды скажете». Лишних вопросов не задавал. Хороший тип оказался.
Сам он едва держался на ногах, тошнило сильнее прежнего, причем, не только и не столько от сотрясения, сколько от осознания «мы убили Светоча».
«Я убил», — вот так точнее. Гарат только помогла раздобыть ингредиенты, которых не хватало в изначальном рецепте, а именно: чистый хлопок хорошего качества.
Классический прием с нитроцеллюлозой мог сработать или не сработать. Айнар рисковал сам, Гарат — тоже. Они могли сгореть заживо, потому что смеси серной и азотной кислоты не объяснишь, мол, вон того плохого парня надо поджигать или взрываться, а у меня за пазухой — нет.
Искры, стоило признать, наверное, в чем-то лучше. Более управляемые — определенно. Светоч тоже был уверен в себе, своей магии, никакого «рванет? Не должно».
Гарат согласилась на этот план только лишь потому что «с твоей идеей у нас только девяносто шансов из ста сгореть заживо, а без него — даже за сотню».
«Сработало».
Айнар сидел на соломе. Рядом скалила чуть неровные и желтоватые зубы Зоэ Кейпер, страшно довольная путешествием. Она прихватила большую сумку, в ушах и на шее поблескивали крупные изумруды. Айнар подозревал: ворованные, но ни Кейперы-старшие, ни стражники не успели достаточно очухаться после того, как божество превратилось в серебристую лужу, так что их никто не останавливал.
Наверное, не останавливал.
А может, пытались, и тогда Айнар лез за шиворот, где больше не было никакой нитроцеллюлозы, но жеста хватало, чтобы разбегались прочь.
Гарат помогла ему вскарабкаться на телегу.
Когда они уезжали, выглянуло солнце. Айнар закрылся от него рукавом, и Зоэ Кейпер протянула свой платок — ярко-синий, покрытый ужасными на вид желтыми цветами, похожими на кляксы. Айнар принял подарок, пробормотал смущенное «спасибо», а потом уснул прямо с платком вместо «сонной маски».
Ему снилась Красочная Леди.
Циана тар-Оронен — теперь он узнавал ожившие черты статуи, — явилась во плоти. У нее была розовая кожа, зеленые глаза, даже волосы почти нормального цвета, покрашенные в технике то ли мелирования, то ли колорирования, в общем, радужные пряди. В любой парикмахерской сделают, ничего примечательного. Цветным, аляпистым, увеличенным платком Зоэ Кейпер, стало ее платье. Циана смеялась:
— Ты убил Светоча, Гаситель.
«Я не…»
— О, теперь еще начнешь отрицать. Ты — Гаситель. Зло во плоти, гибель миров. В твоем прежнем сказали бы… — она задумалась, глядя в упор, словно надеясь прочитать на дне дыр зрачков. — Антихристом? Непонятное звучит, но пускай так. Ты — начало конца. Гаситель.
«Отстань».
Циана фыркнула и девчачьим жестом поправила короткую юбку. Из-под нее торчали худые ноги с острыми коленками подростка. Айнар не дал бы ей больше семнадцати, а то и вовсе четырнадцать-пятнадцать, только ведет себя «по-взрослому».
— Эрик Камерр догадывался о том, на что ты способен. Единственный из твоих хозяев, поэтому и купил после кораблекрушения, хотя от тебя остались кожа да кости. Он поил тебя отваром корня таума, а потом…
Она замолчала.
«Продолжай!» — попросил Айнар.
— Ты убил его, — Циана тар-Оронен, Красочная Леди, пожала плечами.
«Это не ответ».
— Еще какой. Он отлично описывает все, что ты творишь, Гаситель.
«Я убил Светоча», — Айнар сжал кулаки до боли в костяшках суставов. — «Потому что он собирался убить нас. Это несправедливо. Мы не делали ничего дурного. И мы хотим освободить этот мир от вашей «магии». Да, я его убил — и знаешь чем? Смесью пары кислот и обычного хлопка. Серную кислоту можно добыть из пирита, здесь этого минерала полным-полно. А потом полить ею натриевую или калийную селитру, чтобы получить азотную. Работы на полчаса, стоимость ингредиентов — да нулевая, дороже всего хлопок. И — бум! Светоч на том свете».
Айнар засмеялся. Во сне у него голова не болела, чувствовал себя превосходно. Огляделся: они находились в застывшем сером «нигде», но это не внушало опасений. Для сна — нормально.
Всего лишь сон, и он прекрасно это знает, а в образе Цианы тар-Оронен воплотилась собственная нечистая совесть. Прямо по Фрейду. Или нет, тот про другое говорил. Про… коленки, например.
«Ваши Искры и ваша магия не нужны. Люди больше не будут рабами Светочей!»
Последнее прозвучало как-то чересчур пафосно, только что кулаком в грудь себя не ударил. Циана тар-Оронен сидела в пустоте, выставив из-под юбки свои колючие колени.
Она смеялась.
— Ты говоришь именно так, как и должен Гаситель. Но мне нравишься. Посмотрим, что будет дальше.
Он проснулся злым и мокрым от пота, но чувствовал себя куда лучше. Голова не болела. Хотелось есть.
На козлах сидела Гарат, и прежде, чем Айнар открыл рот, задать вопрос: «а где», Зоэ пояснила:
— Я купила нам эту телегу. Ну и лошадей. Не бойся за того человека, он получил хороший камень, сможет купить пять телег и десять хороших лошадей, если захочет.
Айнар кивнул. Зоэ сунула ему хлеб и кусок зеленоватого сыра, который выглядел пропавшим, но оказался неожиданно вкусным. Вода во фляге — еще лучше.
— Куда мы теперь?
Гарат обернулась.
— Зоэ я заберу себе. Обещала сделать ее ученицей.
— Всегда мечтала стать Светочем, — серьезно сказала девушка. — А это даже лучше.
«Но…»
Образ Цианы тар-Оронен маячил перед глазами, и прогнать его никак не выходило. «Гаситель». «Разрушитель миров».
— А мне куда?
— Тебе — лучше всего в столицу. Могро огромный город, там затеряешься, — предложила Гарат.
Зоэ захихикала.
— Прямо под носом у Светочей! Прямо рядом с Пылающим Шпилем!
Айнар сглотнул.
— Я убил Светоча. Они меня заживо освежуют.
— Даже не сомневайся, вот только кто знает, что это сделал ты? Кто видел тебя?
— Весь город, — фыркнул Айнар.
Гарат опять обернулась, легонько шлепнула вожжой по полосатой спине. Кляча сделала вид, будто трусит быстрее.
— Он не понимает, — предупредила Гарат. — Он был рабом. Ничего толком не видел, кроме шахты и нижней палубы, где в придачу к Искрам, запихивают гребцов, как куски мяса.
Зоэ покивала. Она тоже жевала зеленый сыр, зачерпнула из маленького кулька пригоршню орехов, протянула остатки Айнару. Орехи назывались «урт», по вкусу — фисташка с сахаром…
«Что такое «фисташка?»
«Ой, да иди ты, Билли Миллиган».
Айнар застонал. Снова. Вроде примирился с собой-не собой, ан нет.
«Может, все дело в том, что никакой я не Билли. И даже не Айнар Венегас, а…»
— Кейперы не рискнут заявить, что Светоча убили. Они предупредят всех и каждого, чтобы помалкивали, иначе из Пылающей Башни пришлют уже за ними, ну и за всем Ороном. Светочи не милуют тех, кто нарушает их законы, а уж собственных убийц…
Зоэ осеклась и довольно ухмыльнулась.
— Так что Гарат права, тебе лучше всего в Могро.
Айнар вздохнул. Могро так Могро.
— Верхом я ездить не умею. Телегой управлять тоже… ну то есть, не телегой, а этими, полосатыми.
— Придется научиться. Не бойся, никто тебя не бросает. Довезем до… какой тут поблизости город?
— Никакого, — Зоэ проглотила последний кусок своего сыра. — Одни деревни. А я уже говорила, что лучше вкруговую в столицу.
Айнар поморщился. У него все еще болела голова, между прочим, сотрясение и сломанные ребра.
— Я согласен, только бы в кровать и отлежаться пару дней. Дурацкие ребра. И череп.
— Конечно. Мы тебе поможем, — согласилась Гарат.
Айнар замялся. Он все еще не понимал, собираются ли его бросить на произвол судьбы или Гарат поедет с ним. А если она, то и Зоэ тоже? Нет, вроде говорила — учить собирается.
Значит, разделятся. Ладно, только бы договориться, как и где будут встречаться для обсуждения совместных коварных планов.
Снова потянуло в сон. Бороться оказалось бессмысленно; он задремал. На сей раз — никаких снов, только спокойное ощущение дороги, мерной лошадиной рыси. Пахло орехами и свежевызревшей пшеницей, слабо — солью и металлом.
Глеора взирала на него без пиетета, но Айнар Венегас уже доказал свое право находиться здесь: убил Све… нет, не то, чем стоит гордиться. А вот, что показал людям — есть и другие силы, кроме магии Искр, совсем иная история.
«Я на своем месте».
«Смогу продолжить».
Иногда он просыпался от пощелкивания: Зоэ Кейпер добывала огоньки из своей новой игрушки и ухмылялась.
Айнар улыбался в ответ.
Он проснулся засветло и умывался в ручье, поэтому не заметил этих людей. Когда обернулся, уставившись на два завернутых в тряпье лица, было уже поздно.
Закричать не получилось: боль вошла сразу во все тело. Люди со спрятанными лицами выполняли свою работу спокойно, без эмоций. Они не добили его, перекинулись парой слов: «Оставим тут?» — «Да, он уже труп».
Айнар почему-то хотел закричать, но не получалось. Он смотрел в пустоту.
Потом он умер, наверное, но прежде кто-то шептал на ухо: «Забудь. Забудь, кто ты есть».
«Айнар Венегас».
«Рави…»
«Нет».
«Рави».
«Айнар».
«Я не умру. И слушать тебя не собираюсь».
Люди с лицами-лохмотьями ушли. Лошадь они не забрали: профессионалы. Стоило удивиться, почему не завершили работу, почему не проверили пульс. Позже Айнар вспомнил: проверили.
В том и дело.
«Ты уже мертв, Рави Иванов».
«Ты мертв, Айнар Венегас».
Он подобрался к лошади. Надо хотя бы вещи бросить, слишком тяжелый саквояж… нет, там важные вещи. Кровь была теплой, но очень быстро остывала на поверхности ран.
Шепот смеялся: «Забудь все». Шепот пах кровью. Смерть была яркой, как лозы в лесу Цатхан. Смерть шелестела крыльями могильных мотыльков:
«Убийцы сделали свое дело. Рави и Айнар мертвы. У тебя есть иное имя: Гаситель».